Тарас Возняк, философ и редактор культурологического проекта «Ї», не любит слова «сепаратизм» — уверен, что за попытки отсоединить что-либо от украинского тела нужно наказывать. Не слишком Возняк любит термин «федерализм» — по его мнению, об этом рано говорить, хотя сама идея имеет право на жизнь. Журнал «Ї» отстаивает идеи децентрализации власти. Строя Украину тире Киев, мы навсегда убиваем регионы — утверждает его главный редактор.
— Мы находимся всего лишь в процессе конструирования современной украинской нации. Поскольку с течением истории мы получили огромный котел, в котором имеются десятки различных идентичностей. Все они вдруг оказались в государстве под названием «Украина».
— Вдруг???
— Для многих это действительно было так. Это сознательные украинцы выстраивали свою государственность, а например, крымские татары или русские оказались в государстве Украина очень даже вдруг. И они еще должны принять для себя решение, как они относятся к новой политической реальности: это их первая родина или вторая, лояльны они к ней или безразличны. Эти «другие украинцы» не имеют отрицательных интенций, но они еще де-факто не принимают участия в созидании украинского целого. И мы должны выстроить рамки, которые охватят все идентичности. Ведь каждый регион — Галичина, Закарпатье, Донбасс и т.д. — прошел свой неповторимый путь до того, как стал частью Украины.
— Галичане — это группа украинцев с четкой идентификацией? Или нет?
— Мы являемся украинцами, но украинцами-галичанами. Так же есть украинцы-закарпатцы, украинцы-слобожане. Рискну продолжить: украинцы-евреи, украинцы-россияне. Галичина за последние 50 лет пережила неслыханные изменения: столица Галичины — Львов — была и немецкоязычным, и польскоязычным, и на треть еврейским, и на сорок лет «советизированным» городом. Однако Львов всегда оставался Львовом, консолидировавшим в себе великое множество идентичностей. В результате появились мы — галичане. Журнал «Ї» выпустил несколько номеров о галицкой идентичности, которая отличается от других региональных идентичностей. Скажем, феноменом галицких городов и городишек. Это стиль жизни и самоорганизации общины. Возможно, поэтому галичане такие организованные (их вклад в организационные структуры Майдана очевиден). Мы увидели Галичину и как край городов: описали 299 городов и городишек — ни один другой регион не был таким урбанизированным. В Донецке или Днепропетровске жителей больше, но их спальные районы не являются городами. Однако это не только заслуга галичан — они развивались в тесном контакте с центральноевропейским культурным кругом. Галичина прошла все культурные эпохи, у нее нет оборванного куска истории — как в России, например, где никогда не было Возрождения и барокко. Для Галичины весна народов 1848-го — это наша революция, и самоосознание украинцев-галичан началось тогда же, когда и самоосознание немцев, венгров. То есть у Галичины иные исходные принципы формирования своей идентичности. В этом нет никакого упрека кому-то. Так сложилось.
— Тогда Восточная Украина — это...
— …своеобразная Америка. Это колонизированные земли, эдакое Дикое Поле как понятие. И возможно, все эти политические разделения, свидетелями которых мы стали в прошлом году, в значительной степени отображают различные идентичности. Возможно, ни одна из них не является ни лучше, ни хуже. Но, возможно, и нет. Если посмотреть на количество самоубийств, венерических заболеваний, уровень арелигиозности, то очень часто исторически старый раздел всплывает опять. СПИД появился недавно, но он почему-то наиболее распространен именно на колонизированных землях. И редко кто задумывается, почему?
— И почему?
— По-видимому, на тех землях люди не пустили столь глубокие корни, как на западных. Мы же видим различие между американцами и европейцами — в этой европейской укорененности, понятии «я у себя дома». Американцы же являются кочевниками и часто интервентами. Как видим, Украина тоже имеет свою Америку и свою Европу. И их нужно согласовать в пределах одной страны. В свое время мы выпустили номер «Ї» с бравурным названием «Федеративна Республіка Україна». Он вышел за два года до известных спекуляций, когда Партия одного региона попробовала шантажировать Украину доморощенным сепаратизмом. К сожалению, она дискредитировала очень хорошую вещь — децентрализацию власти, которая настоятельно нужна Украине.
— Собственно, если снять политическую обертку, сама идея сепаратизма...
— ...должна преследоваться законом. Об отсоединении части Украины от Украины нельзя даже говорить. Можно — и нужно! — говорить о децентрализации. Ни одна страна не может реализовать равномерное развитие всей своей территории без свободы регионов. У нас разные регионы имеют разную историю, соответственно — и разное сегодняшнее бытие. В начале 90-х, после развала СССР, многие боялись продолжения распада государственных структур. Поэтому появилась централизованная система власти. Возможно, на некоторое время это имело смысл. И у нас не было никакого местного самоуправления. Гиперцентрализация поддержала Киев, но привела регионы в плачевное состояние. Если Донецкий регион через свое правительство еще как-то лоббировал свои потребности, то альтруизм галичан довел до того, что они постоянно строят Украину, но теряют Галичину.
— То есть с галицким пьемонтизмом нужно заканчивать и переосмысливать идею соборности, которую несет Галичина?
— В свое время это было нужно, но в дальнейшем может привести к абсолютной маргинализации Львова. Дабы предлагать что-то продуктивное и качественное, нужно самим быть счастливыми и успешными. Если Галичина в экономической разрухе, то поучать Украину и нести туда святую идею единства нет смысла. Сложность ситуации еще и в том, что в Украине появилась новая страна «Киев». Состояние Донбасса — сплошная разруха. Одесса, веселый город с оригинальным духом, если забрать зелень и море, — тоже. Это ненормально. Поскольку уголь, газ и лес добываются не на Банковой, но почему-то там распределяются. И потому децентрализация — настоятельное требование времени.
— И федерализация сможет установить справедливость...
— Я бы сказал «регионализация». Она позволяет справедливо распределить шансы. Не материальные блага а шансы. Поскольку какой шанс имеет парень из Северодонецка по сравнению с коренным киевлянином? Централизованное государство не гарантирует гражданам равные возможности. Мы не можем позволить себе делать такую же ошибку, как и Россия, где есть «государство Москва» и заброшенная Россия. Не зря же ЕС ведет региональную политику, направленную на децентрализацию не ресурсов, а шансов. Мы не можем входить в ЕС одним лишь городом Киев и несколькими экономическими зонами!
— Впервые о децентрализации заговорил в середине 90-х Чорновил. Но сам испугался своей идеи, опасаясь, что ее исказят политически, и отложил на будущее. Это «будущее» близко?
— Оно неминуемо. Могут поднять крик и писк соборники в Галичине, искренне переживающие за единство, но не понимающие сути децентрализации. Для них это раскол Украины. Это люди прошлого. С другой стороны, имеем хитрюг в Киеве, понимающих, что если все сосредоточится в столице, будут дивиденды и коррупционные ресурсы, поскольку регионы не решают, что делать со средствами, которые они заработали. Олигархат вырос именно на централизации власти, экономической монополии и срастании власти и экономики.
— Выразителей таких идей — вас, предположим, — можно назвать деструктивными элементами, ведь нужно ломать выгодную кому-то колею?
— Ничего не нужно ломать! Децентрализация власти парадоксально увеличивает центростремительное притяжение регионов. Когда региону дают больше возможностей для развития — оставлять у себя больше налогов и развиваться, как он хочет — он признателен либеральному центру за шансы. Предоставление прав регионам привязывает их к либеральному центру. В ЕС существует принцип субсидиальности: на более низкие уровни власти отдается столько полномочий, сколько они смогут реализовать. Зачем согласовывать с Киевом прокладку дорог или другие местные вопросы?
— Центробежные движения — это одно из последствий разочарования в проекте «Украина»?
— Еще года два назад немало галичан чувствовали, что Украина — не их государство. Многие не хотели жить в «стране имени Леонида Даниловича Кучмы». Поэтому люди искали спасение, по крайней мере иллюзорное, и начали лелеять свою региональную идентичность.
— А жить в стране имени Ющенко как?
— (Пауза.) Пока — не слишком стыдно.
— Новая власть (хотя почему она новая, если уже год прошел?), очень «соборная», делает акцент на единстве государства. Это не сдерживает идею регионализма?
— Новая власть сама осознает неэффективность централизации. Поскольку и впрямь, какое это самоуправление, если сельсовет не может оплатить свое же функционирование и поставить туалеты на автостанциях? Я сознательно вульгаризирую этот вопрос, чтобы показать: вопрос федерализма или регионализма — это же не сепаратистские флаги, не непонятные «республики» и не раскачивание лодки, а исправный и чистый туалет на автостанции.
— Разве оранжевая революция не объединила?
— Революция поставила вопрос: почему так есть? Когда донецкое лобби в нелепой форме рвалось к власти и стремилось защищать региональный интерес — это тоже реакция на централизацию власти.
— Донбасский регионализм — центробежный от Украины?
— Нет, он очень центростремительный. Эффективное функционирование экономики Донбасса невозможно вне Украины. Не говорю уж об огромных дотациях для угледобычи или удешевления газа — вся страна дотирует этот регион. Но и он работает! И хочет иметь свое достойное место.
— Когда будет реализована идея регионализма, не произойдет ли замена киевской бюрократии на такую же бестолковую местную?
— Никакие чиновники никогда не станут ангелами. И чем больше решают сами граждане, тем меньше будет оснований для испорченности чиновников: при децентрализации власти меньше возможностей проявлять отрицательные черты. Они наиболее выпукло проступают благодаря огромным полномочиям, полученным неконтролируемым человеком. Так что передайте полномочия ниже — и соблазн будет меньше.
— Федерализм (юридически) — это завершающий венец децентрализации?
— Не обязательно. Предоставление расширенных прав самоуправления может быть достаточной стадией. Однако это служит гарантией от перекосов в развитии разных регионов и городов. Поскольку когда на реставрацию целого Львова выделялось 5 млн. грн. в год, а на реставрацию одного Домика с химерами на Банковой — 99 млн. — это и есть результат упомянутой «соборности» в отрицательном понимании слова. Поэтому и разрушается Львов. И потому может никогда не подняться Макеевка.