Меир родился в местечке Людвиполь на Ровенщине в 1929 году. Его отец имел две пары лошадей, занимался извозом. Мать была домохозяйкой и портнихой по совместительству, воспитывала четверых детей.
В начале июля 1941 г. в Людвиполь вступили немцы. Уже в августе часть Людвиполя, где проживали преимущественно евреи, была ограждена забором с колючей проволокой. Охраняли гетто местные полицаи. Почти ежедневно убивали нескольких человек, пытавшихся вырваться из гетто на свободу или в поисках еды и питья. Семья Айзенштейнов, проживавшая на неогражденной территории, вынуждена была переселиться в гетто.
Чтобы как-то просуществовать, евреи умудрялись менять у крестьян вещи и ценности на продукты. Полицейские, обыкновенные корыстолюбцы и мародеры, врывались в квартиры узников- евреев, стремясь забрать наиболее ценное.
Ранней осенью 1941 г. отец Меира договорился со знакомым конюхом о «работе и заработке» мальчика. На рассвете Меир пролезал через вырытый под забором лаз, прибывал к конюху на работу, весь день пас лошадей и коров, в вечерней темноте возвращался в гетто. Приносил с собой немного пропитания. Заработанное мальчиком делилось не на шесть человек, а на всю родню. Зимой «заработки» Меира прекратились, но он по-прежнему пользовался лазом и попрошайничал у знакомых-неевреев. В начале лета картофельную ботву и отруби использовали для выпечки блинчиков. Эта отвратительного вкуса пища тогда казалась Меиру «божественной едой».
Приближалась «акция» массового истребления евреев Людвиполя. Разговоры о сопротивлении в гетто были, но Меир не помнит, чтобы дело шло дальше разговоров. Мальчик не знал, что в глубоком подполье существовала группа по подготовке вооруженного сопротивления нацистам. В людвипольском гетто, вспоминает Меир, было немало евреев которые считали, что евреев убивать не будут. Сказалась и набожность многих обреченных узников. Кто-то верил обещаниям полицаев, когда их одаривали, не трогать «своих» евреев.
В один из летних дней 1942 г. жителям гетто было приказано собраться с вещами и построиться для переселения в другое место. Отец велел Меиру воспользоваться лазом и бежать к тому конюху, чей скот мальчик пас. На построение пошли отец и мать с детьми, а Меир на рассвете тихонько пролез под забором и помчался к дому конюха. Того не оказалось дома, и мальчик спрятался в хлеве. К обеду конюх пришел и сообщил Меиру, что евреев уже расстреляли. Он посоветовал мальчику пробираться в местечко Тучин, где проживала родня Айзенштейнов.
Меир не знал дороги в Тучин. Со взрослыми встречаться опасался, но спросил о дороге у малолетнего пастушка. Тот согласился в обмен на ботинки. Через несколько суток пешего хода босой мальчик подошел к Тучину. Меир встретился со своими родственниками и поведал им о том, что произошло в Людвиполе.
Через месяц в гетто появился гестаповский офицер и приказал евреям утром следующего дня собраться у ворот гетто. Он объявил, что молодежь и физически пригодные лица будут вывезены на сельхозработы. Но решили не подчиняться приказу и сжечь гетто. Когда наступила ночь, узники облили керосином дома и подожгли их. Вскоре все гетто пылало. Для немцев и полицаев это было полной неожиданностью. Евреи-повстанцы воспользовались их замешательством. Из нескольких домов раздались выстрелы и полетели гранаты. По призыву одного из молодых боевиков люди бросились к воротам гетто, некоторые с ломами, топорами и дубинками. Ворота удалось распахнуть, и тысячная толпа вырвалась из горящего гетто. Молодые повстанцы, вооруженные револьверами, топорами и ножами, атаковали немцев и полицейских, заставили их отступить. Меир не знал, что почти две тысячи узников тучинского гетто сумели бежать из местечка и укрыться в лесном массиве. Не знал и о том, что 60 молодых боевиков, взяв на себя всю тяжесть борьбы, погибли смертью героев, но и враги, по свидетельству переводчика Георгия Крижановского, вывезли из гетто и прилегающей территории два автофургона с телами убитых немцев и полицейских.
Один из родственников Меира — 25-летний Давид — участвовал в восстании. Он вместе с Меиром бежал из гетто. Несколько дней, страдая от голода, они прятались в подвале дома, в котором Давид жил до переселения в гетто. Молодая женщина, занявшая жилище Давида, обнаружила их и подняла крик: «У погребі сидять жиди». Давид, вероятно, был схвачен.
Меиру удалось бежать. Он достиг леса и несколько дней бродил в лесной чаще, пока не набрел на одинокий домик. Мальчик рассказал хозяевам, что бежал из Тучина, попросил поесть. Его покормили и указали место на печи, где можно отдыхать. Утром в дом вошли приведенные хозяином двое полицейских. Они обещали молодым супругам, что поделятся с ними спичками и солью, которые получат за пойманного жиденка.
Полицейские повели Меира в Людвиполь, чтобы сдать его там немецкой жандармерии и получить вознаграждение. Дорога шла через лес. Шедший босиком Меир ушиб ногу о корягу. Он нагнулся, потер пальцы и, мгновенно схватив горсть земли, бросил ее в лицо полицаю. Страж порядка разжал руку, и мальчик бросился бежать. Много дней он скитался по лесу. Пропала наивность, теперь людей он опасался больше, чем зверей. Ночевал на деревьях, питался грибами и ягодами. Однажды набрел на хутор. Женщина носила корм свиньям (смесь картошки, половы и отрубей). Когда она уходила, что-то из свиного рациона Меир брал для себя. Соорудил в стоге сена своеобразную нору и прозябал в ней до поздней осени. Голодное существование вызвало крайнее истощение 13-летнего подростка.
Где-то в декабре 1942 г. на рассвете у того самого стога сена остановилась группа партизан. Они возвращались с задания из-под Шепетовки. Старшим был подрывник Георгий Вареник. Партизаны обнаружили в глубине стога полуживого мальчика. Меир пытался от них бежать, но не было сил. Его успокоили: «Не бойся. Мы советские партизаны и тебя не обидим». Меир чистосердечно рассказал, кто он и откуда. «Мы заберем тебя с собой, иначе в лесу один пропадешь», — изрек Георгий Вареник. Похожего на скелет подростка доставили в лагерь отряда на хутор Залавье Рокитновского района Ровенщины. Отряд представлял собой десантированное в немецкий тыл диверсионно-разведывательное подразделение, подчинявшееся Главному разведывательному управлению (ГРУ) Генерального штаба Красной Армии. Несмотря на жесткий запрет ГРУ принимать в отряды посторонних людей, Меира Айзенштейна приняли в отряд особого назначения. Его определили в семью Самуила Сидорчука, жена и два сына которого находились в отряде. Сидорчуки выходили Меира. Вся зима ушла на лечение.
С весны 1943 г. Меира вместе с его ровесниками Андреем и Иваном Сидорчуками стали посылать в маршрутную разведку. Задача — обнаружение вражеской засады. Мальчики шли впереди диверсионной группы примерно на километр, ведя корову и коня, будто на выпас. Сигналом об опасности служил поднятый ребятами шум (они стегали животных и громко на них кричали). Скотину выбирали очень тощую, чтобы у немцев не было соблазна забрать ее.
Со временем Меир стал ординарцем командира отряда — капитана Узденова. Лихой кавалерист, карачаевец, капитан Дугербил Узденов обучил подростка джигитовке: на ходу вскакивать и соскакивать с коня, стрелять из карабина, находясь в седле, и многому другому. Вскоре Меир уже владел немецким автоматом. Деятельность отряда в большой мере была связана с добыванием и передачей информации, с работой радиостанций. В отряде особого назначения было пять радиостанций, работавших на прием и передачу на небольшие расстояния, и одна мощная станция с бензиновым двигателем, связывавшая отряд с Москвой. Станция стационарно находилась на хуторе Залавье. Выполняя обязанности ездового, Меир возил Узденова на совещания и встречи. Как маршрутный разведчик, он четыре раза предварял движение групп подрывников для диверсий на магистрали Шепетовка — Ковель. Выполнял и другие поручения: был постовым, работал в хозяйственном взводе, ходил в обычную разведку. В его характеристике командир отряда особого назначения написал: «13-летний Айзенштейн Меир Иосифович в 1943—1944 гг. был юным партизаном диверсионно-разведывательного отряда особого назначения. Меир Айзенштейн под видом местного жителя ходил в разведку в Шепетовку, Славуту, Рокитно и другие населенные пункты. Он приносил ценные сведения о передвижении немецких воинских частей, живой силы и техники врага, которые по рации срочно передавались в Главное разведуправление Красной Армии. За храбрость и мужество в борьбе с немецкими захватчиками Айзенштейн Меир Иосифович был награжден медалью «Партизану Великой Отечественной войны».
Весной 1944 г. отряд Узденова, передвигаясь в соответствии с указаниями ГРУ, вышел к Ковелю и соединился с частями Красной Армии. Его основное ядро было отозвано в Москву. Меира Айзенштейна направили в Нежинский спецдетдом для юных партизан и детей погибших народных мстителей.
Из детдома Меир сразу убежал. Его несколько раз задерживала милиция, но партизанский документ помогал освободиться. Подросток сумел найти базу ГРУ в Косино под Москвой, встретился с Узденовым. Бывший командир отряда особого назначения и его бойцы удивились, что Меир столь быстро их разыскал, восторгались способностями юного разведчика. Но отряд пока не собирался во вражеский тыл. С Меиром дружески побеседовали, вкусно накормили, дали возможность отдохнуть и опять направили в Нежинский детдом.
Но подросток горел совсем иным желанием — вновь сражаться с ненавистным врагом, который уничтожил его родных и близких. Ребята-детдомовцы снабдили его пятью простынями (в 1944 г. это было весьма ценное имущество) для обмена на пропитание, и Меир опять бежит из детдома. На вокзале в Киеве он встречается с группой офицеров, направлявшихся в 5-й кавалерийский корпус. Юный разведчик показал им партизанский документ, рассказал о своем прошлом. Офицеры взяли Меира с собой, его опекал капитан Костриченко. В Венгрии группа офицеров влилась в 5-й кавкорпус. Меир стал сыном полка в 1-м сабельном эскадроне, командиром которого был назначен капитан Михаил Костриченко. Поздней осенью 1944 г. в районе города Секешфехервар кавалеристы прикрывали вкопанные советские танки, оставшиеся без горючего и боеприпасов. Кавкорпус был окружен крупными силами гитлеровцев. Погиб почти весь состав 1-го эскадрона и его командир капитан Костриченко. Меир был ранен в ногу и контужен. Он залез в копну кукурузы и потерял сознание. Утром мальчики-мадьяры разгребали копну и обнаружили Меира. Он успел поглубже зарыть документы и вылез наружу. Плененного Меира посадили на подводу и повезли на запад. На пересыльном пункте Меир назвался именем погибшего командира — Костриченко Михаил Васильевич. Он очутился на территории Австрии в штатлаге «Кайзерштейн- Брук 217», попал в лагерный госпиталь.
Условия жизни в лагере были тяжкими: кормили лишь брюквой и хлебом из опилок и отрубей, гнали на непосильные работы. После выздоровления Меир работал в каменном карьере. В лагере он встретил бывшего партизана Алексея Внукова, москвича, из основного ядра отряда особого назначения Узденова. В 1943 г. он был ранен и пропал без вести. Командование сочло Внукова погибшим, и ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Советскому врачу из военнопленных сообщили, что Внуков — Герой Советского Союза, и попросили помочь им бежать. Через канализационную трубу, сняв решетки, Меир и Алексей проникли в зону американских пленных, которая находилась рядом с лагерем а оттуда вскоре вырвались на свободу.
Был апрель 1945 г., и в Австрию уже вступили советские войска. Беглецы попали в расположение воинской части реактивных минометов. Встретили их поначалу хорошо, но затем состоялась беседа со старшим лейтенантом — сотрудником СМЕРШ. Допрашивали трое суток. Был сделан запрос в Москву. Там подтвердили некоторые сведения, полученные от допрашиваемых. Алексей Внуков был направлен в Москву. Меира — Михаила Костриченко — спросили, где бы он хотел поселиться. Меир попросился в Олевск, к друзьям своим — Сидорчукам. По дороге он заболел малярией, но в семье Сидорчуков, где встретил тепло и заботу, быстро поправился.
По путевке комсомола его отправили на борьбу с послевоенным бандитизмом. В одной операции, отстреливаясь, вынес из боя раненого сотрудника сельхозотдела. Позже Меир окончил курсы водителей и до призыва в армию работал шофером в автохозяйстве Львовской области. Действительную службу в Вооруженных Силах СССР отслужил в Николаеве — водителем артполка. После демобилизации в 1950 г. приехал в Ровно, разыскивал могилы родных в Людвиполе (местечко переименовали в Сосновое). Более четверти века Айзенштейн работал водителем в областном центре, затем инженером и старшим инженером в автохозяйствах Ровенской области.
Подругу жизни Меир Айзенштейн обрел уже тридцатилетним. Его избранницей стала молоденькая учительница математики Лидия. Уже 40 лет они вместе. Лидия Васильевна — заслуженный учитель Украины. У них две дочери — Валя и Таня. В 1994 г. Меир Иосифович, инвалид Великой Отечественной войны 2-й степени, ушел на пенсию.
Только в прошлом году благодаря обнаружившимся родственникам из Израиля Меиру Иосифовичу Айзенштейну удалось восстановить подлинное имя, отчество, фамилию, национальность. Несмотря на столь суровые жизненные перипетии, он остался доброжелательным, справедливым и гуманным. В нем крепко живут и память, и чувство достоинства — человеческого и национального. Этот немолодой уже человек, не жалея времени и энергии занимается поиском мест массовых расстрелов невинно убиенных и увековеченьем их памяти.