«Сила черноземная наш Чубинский…»

«Вас приветствует Борисполь — родина Павла Чубинского, автора слов государственного гимна Украины!»

Такой надписи у въезда в этот город еще нет, однако не сомневаюсь, что со временем она все-таки появится. Ведь Чубинский — гордость Борисполя, как и всей Украины. Уже сейчас его бюст можно увидеть у центральной улицы, которая называется Киевский шлях, рядом с оригинальным зданием местного музея. Через центр Борисполя ежедневно проезжают тысячи автомашин. Но многие ли сидящие в их салонах знают, что в каких-то двух десятках метров от Киевского шляха, на старом Кнышевом кладбище похоронен славный украинский ученый-этнограф и поэт, чьи слова «Ще не вмерла України і слава, і воля» со времени своего появления стали символом национального возрождения Украины?

Когда Александр Пономарев выходит на арену самого большого стадиона Украины перед матчем национальной сборной по футболу и поет «Ще не вмерла...», а десятки тысяч болельщиков, положа правую руку на сердце, поют вместе с ним, хочется, чтобы «машина времени» на какое-то время перенесла украинских футбольных болельщиков в год 1862-й.

«Хлопоман»

… Об обстоятельствах, при которых создавалась песня, рассказал земляк и приятель Чубинского Леонид Белецкий. Родилась она экспромтом на одной из вечеринок в доме по ул. Большой Васильковской в Киеве. Молодые члены «Громады» вместе с сербами пели сербскую народную песню, в припеве которой были слова «Сердце бие и крев лие за свою слободу». «Чубинскому очень понравилась эта песня, — вспоминал Л.Белецкий. — Он вдруг исчез, а спустя какое-то время вышел из своей комнаты с написанною им песней «Ще не вмерла» на мотив сербской песни. Тут же под руководством П.П. хор разучил эту новую песню при общем воодушевлении, и она пошла в ход» (Белецкий Л. Из воспоминаний о П.П.Чубинском («Украинская жизнь», 1914, №3). Автору к тому времени исполнилось всего 23 года. Как окажется, половина его жизни уже была позади.

Детство Павла Платоновича Чубинского (1839—1884) прошло в Борисполе, в мелкопоместной дворянской семье (отец владел 90 десятинами земли). Учился Павел в Переяславском уездном училище, во второй Киевской гимназии, однако решающее влияние на формирование его мировоззрения оказал Петербург. Студенческая молодость Чубинского пришлась на конец 1850-х — начало 1860-х годов, время либерализации российского общества после смерти Николая І и поражения России в Крымской войне. Там, в Северной Пальмире, он получил университетское юридическое образование, вошел в круг украинской общины. Как писал родственник Чубинского юрист Александр Кистяковский, в то время «идеи народолюбия и народоизучения были в своем зените» (Кистяковский А. Павел Платонович Чубинский («Киевская старина» — 1884. — февраль).

Началось национально-культурное пробуждение украинства: открывались воскресные школы с родным языком преподавания, появился журнал «Основа», вспыхнул интерес к истории, фольклору, этнографии. Чубинский и сам стал писать для «Основы», бывал в редакции журнала, где познакомился с Т.Шевченко, Н.Костомаровым, П.Кулишом, В.Белозерским. Когда Шевченко не стало, студент Чубинский — среди других — произнес речь на его похоронах.

Петербургская община была сильной и активной, поэтому киевский доносчик Михаил Юзефович не так уж ошибался, когда утверждал, что «украинофильская партия появилась в Петербурге, а Киев стал для нее полем деятельности» (Савченко Ф. Заборона українства 1876 р. До історії громадських рухів на Україні 1860—1870-х рр. — Харків—Київ, 1930).

Приезжая во время каникул домой, в Борисполь, студент Чубинский изумлял соседей-дворян, пожалуй, не меньше, нежели Павел Радюк, герой повести Ивана Нечуя-Левицкого «Хмари». Все это было действительно чем-то новым: «хлопоманство», украинский язык в дворянских устах, записывание народных песен, помощь крестьянам в юридических делах. Изумление легко перерастало в раздражение и подозрение.

Со временем молодой Чубинский послужит прообразом интеллигента-народолюбца Павла Платоновича Чубаня в драме Михаила Старицкого «Не судилось» (первое издание — альманах «Рады», 1883). В пьесе это 25-летний врач, которого автор резко противопоставил легкомысленному барчуку Михаилу Ляшенко. Старицкий сполна воспользовался «натурой»: у его Чубаня то же имя и отчество, что у Чубинского; жизненную философию литературный герой исповедует ту же, что и юрист из Борисполя. Совпадают даже портретные черты!

Есть в пьесе сцена, в которой Павел Чубань растолковывает крестьянам законы, помогая им защитить себя от посягательств барина, который хочет «кучугури на … добрі землі поміняти». Однако Чубань не только, говоря современным языком, предоставляет консалтинговые услуги. Он — общественный человек, агитатор, пропагандист «новых идей», укоряющий крестьян за чрезмерную осторожность, призывая их сплотиться для защиты интересов общины. Бескомпромиссный и правдивый, Чубань предстает в качестве решительного изобличителя господских порядков и пороков. С самой большой экспрессией это проявляется в финале печальной любовной истории, когда накладывает на себя руки Катря Дзвонаривна — соблазненная и брошенная Михаилом Ляшенко крестьянская девушка.

Трудно представить, чтобы такой Павел Чубань, как его изобразил Старицкий, не закончил ссылкой. Так было и с Чубинским. Летом 1861 г. он, получив диплом кандидата права, возвратился в Украину. Но уже в ноябре 1862 года его выслали в Архангельск. История эта несколько туманная. О причинах говорили всякое: одни вспоминали бориспольского помещика Ф.Трепова, затаившего зло на Чубинского из-за того, что тот помогал как юрист крестьянам, с которыми Трепов судился. Кто-то пустил слух, что на хуторе Чубинского, где часто собирались его киевские друзья, на деревянной вышке в усадьбе вывешивают какой-то флаг. Многие считали, что власти напугала песня «Ще не вмерла України і слава, і воля»... Михаил Юзефович с нескрываемой злостью спустя несколько лет напишет: «Чубинский, кандидат Петербургского Университета, прибыл сюда (в Киев. — В.П.) отъявленным нигилистом и упражнялся здесь в нигилистической проповеди по сельским базарам и ярмаркам. Некоторое время его проповедничество сходило с рук, так как крестьяне не понимали смысла его разглагольствований, а полиция, как известно, в эти дела без особого приказания остерегается вмешиваться. Но когда Чубинский, ободренный безнаказанностью, стал высказываться яснее, то в м.Борисполе, Полтавской губ., в 30 верстах от Киева, на волостной сходке был по мирскому приговору высечен так больно, что пролежал несколько времени в постели. По доведении об этом происшествии до сведения губернского начальства и по сделании о нем дознания, Чубинский вместо удовлетворения был сослан в Архангельск».

Как бы то ни было, а в глазах официального Киева Павел Чубинский был подозрительным, неблагонадежным лицом. Он был украинцем, деятельным, образованным и энергичным человеком, — и все это вместе не могло не вызывать беспокойства. Появление на Правобережной Украине кружков «хлопоманов» поселяло во властных кабинетах страх. Национально-культурное пробуждение украинства, появление журнала «Основа», книжечек для народа, изданных на украинском языке, воскресные школы, молодежь, занявшаяся народоизучением, — все это воспринималось как угроза сепаратизма, опасного для целостности государства. Тогдашним спецслужбам мерещились новые тайные общества...

Весть о том, что П.Чубинского должны сослать в административную ссылку, быстро дошла и до самого Павла Платоновича и его друзей. Ему советовали эмигрировать, но он сказал, что не видит за собой никакого преступления и надеется в скором времени вернуться в Киев. Эмиграция же означала бы вечную разлуку с родным краем.

В дом на Большой Васильковской, где квартировал Чубинский, пришли проститься его друзья. К накрытому столу присоединился даже полицмейстер, радовавшийся, что все произошло без каких-либо осложнений.

Перед отправкой Павла Чубинского поместили в обычном флигеле дома минеральных вод (!), стоявшем на том месте, где сейчас Верховная Рада Украины. На следующий день собралась большая компания, которая провожала друга до самих Броваров. На почтовой станции запрягли свежих лошадей — и в сопровождении квартального надзирателя Чубинский за казенный счет отправился на далекий север. Леонид Белецкий, со временем рассказавший об этих подробностях, вспоминал, что надзиратель вернулся из Архангельска в Киев совершенно очарованный Павлом Платоновичем и даже проникся украинофильством!

У Белого моря

Прибыв в Архангельск, Чубинский написал ходатайство с прошением назначить его судебным следователем в г.Пинега. Институт судебного следователя всего два года как ввели; речь шла о проведении формального следствия в отношении должностных лиц. Для Чубинского складывалась парадоксальная ситуация, ведь он был в статусе административного ссыльного, за которым устанавливался полицейский надзор! Неудивительно, что архангельскому губернатору М.Арандаренко, хоть он и был крестным отцом Чубинского, — все-таки пришлось, перестраховываясь, обратиться за специальным разрешением к министру внутренних дел. Министр не возражал, но приписал, что Чубинский не может быть допущен к службе «по учебному ведомству и по полиции». Пинежскому городничему велено было установить за новым судебным следователем негласный надзор.

В Пинеге отбывали ссылку многие польские ксендзы и украинские вольнодумцы. Чубинский сблизился с историками Александром Строниным и Петром Ефименко. Стронин до 1862 г. преподавал в Полтавской гимназии (где среди его учеников был и Михаил Драгоманов). На север же его отправили «за распространение малороссийской пропаганды». По тем же причинам попал в Архангельск и Петр Ефименко, сотрудничавший с «Основой», «Черниговским листком», исследовавший обычное право и этнографию. Все это были молодые, полные энергии люди: Чубинскому едва исполнилось 24, Ефименко — 26, разве что 36-летний Александр Стронин казался бывалым человеком!

А уже спустя несколько месяцев новый архангельский губернатор Николай Гартинг отозвал Павла Чубинского в Архангельск. Гартинг приезжал в Пинегу, и там Павел Платонович произвел на него впечатление. Его определили на должность секретаря статистического комитета, а вскоре и чиновника для особых поручений при губернаторе (см.: Г.Б. Павел Платонович Чубинский в Архангельской губ. (1862—1869 г.г.) (Киевская старина. — 1903. — №7—8).

Губернаторы менялись часто, но все они были благосклонны к П.Чубинскому, поскольку он им был нужен. Разбрасываться такими людьми, как Чубинский, — непростительная для администратора роскошь, тем более в северном крае. Чем только ни занимался Чубинский в Архангельске! Заведовал «приказом общественного призрения». Редактировал «Губернские ведомости» и, как замечал Л.Белецкий, «поставил их на высоту, до тех пор недосягаемую этой газетой ни в одной из губерний». Взялся налаживать дела с городской публичной библиотекой, фонды которой почти не пополнялись... Активность Чубинского вызвала в чиновничьих кругах беспокойство. Такие люди — деятельные, честные, наделенные бурным темпераментом, ироничные в спорах, — для маленького провинциального чиновника все равно что бельмо в глазу. Пошли доносы и жалобы. Мол, оживление библиотеки — вещь опасная, поскольку «малограмотные люди не будут ограждены от пользования вредными для них сочинениями». Разнюхали, что П.Чубинский состоит в переписке с неблагонадежным П.Ефименко и бывшим студентом-медиком Ф.Хоревичем из Холмогор, — и снова донос. Собственный покой чиновный люд оберегал, как видим, ссылаясь на интересы государства!

Пришлось вмешиваться губернатору С.Гагарину, объясняя, где положено, что все под контролем: перепиской «занимается» полиция, а библиотекой статистического комитета, с которой должны были объединить городскую публичную, — он сам, председатель этого комитета...

О настроениях Павла Чубинского той поры определенно свидетельствует его письмо от 23 декабря 1865 года к двоюродной сестре Лесе: «Над Білим морем гине брат. … При людях сміюся, буцімто щасливий, не хочу, щоб знали, да щоб не вразили. … Працюю на користь цього краю. Да хотів би працювати у рідному краю. … Мені хотілось би бути там, моє миле товариство, де всі близькі серцю, де рідне поле, де співа соловей, де стоять в гаях дуби віковічні, де широко, де весело, де степ, де криниця з вербою зеленою, похилою над криницею. Де усю ніч темненьку співають дівчата. А тут лишенько. Вісім місяців зима, да й літо хтозна-яке, скрізь болото та комарів без ліку» (см.: Чередниченко Д. Павло Чубинський. — К., 2005).

Жил Чубинский без семьи, помогала ему родная сестра Анастасия Платоновна. Вспоминают, что любил он украинские блюда, часто носил украинскую одежду. Тоскливые, ностальгические настроения не мешали Павлу Платоновичу работать с фантастической энергией. Больше всего усилий прилагал он для этнографического и статистического изучения края. Интересовался бытом, обычным правом, культурой, религиозными верованиями населения, демографией... Перечень его трудов не может не поражать количеством и разнообразием. Статистический очерк «Карелы» и «Северо-Двинское пароходство и его деятельность», «О Вятско-Двинском пути» и «По поводу неурожаев в Архангельской губернии», «О состоянии Архангельской библиотеки» и «Обработка щетины в г.Устюг»... Не забывайте: основные обязанности Чубинского периода ссылки — чиновник для особых поручений и секретарь статистического комитета. Приходилось заниматься многими проблемами сразу...

В 1867 г. по поручению Российского географического общества в течение нескольких месяцев Чубинский изучал хлебную торговлю и льняное производство в Северо-Двинском бассейне. Для этого ему пришлось объехать семь губерний! Последствием стал огромный научный отчет на 300 страниц. Этот труд вызывал такой интерес в Петербурге, что в начале 1869 г. вице-президент Российского географического общества пригласил Павла Платоновича в столицу для личных пояснений относительно его отчета.

Вице-президентом Российского географического общества тогда был легендарный П.Семенов-Тян-Шанский. Именно он немало сделал для облегчения участи ссыльного. В марте 1869 г. с Чубинского сняли полицейский надзор. Позднее он со смехом будет рассказывать, что ему разрешили жить в любых городах, кроме... Архангельска! А вскоре «за сообщенные им разнородные сведения о северных губерниях России» император наградил Чубинского бриллиантовым перстнем.

С севера П.Чубинский возвращался, можно сказать, на белом коне. Он имел чин титулярного советника; был избран действительным членом императорского Российского географического общества, действительным членом общества любителей природоведения, антропологии и этнографии при Московском университете, членом-корреспондентом императорского московского общества сельского хозяйства, членом-сотрудником императорского вольно-экономического общества... Все это было итогом весьма напряженной работы, требовавшей колоссальной мобилизации сил. Некоторые проекты Чубинского опережали время. В 1868 году он, например, доказывал необходимость строительства железной дороги от Вятской губернии до Северной Двины, поскольку жители Архангельского края часто страдали от недостатка собственного хлеба. Эта идея будет воплощена только через 30 лет...

Интересно, знают ли в современном Архангельске о заслугах «хлопомана» из Борисполя?

Экспедиция и «центральный комитет украинской партии»

В мае 1869 г. Российское географическое общество поручило Павлу Чубинскому организовать для этнографическо-статистических исследований экспедицию в Юго-Западный край, то есть в три украинские губернии: Киевскую, Волынскую и Подольскую. Итак, после шестилетней разлуки Павел Платонович возвратился в Киев. Конечно, он привлек к работе «Громаду»! Сам же отправился в поездки по губерниям, прихватив еще и части Минской, Гродненской, Люблинской, Седлецкой и Бессарабской губерний, населенных украинцами.

К собранному экспедицией непосредственно во время поездок были приобщены и многие материалы, собиравшиеся этнографами-энтузиастами раньше. Василий Симиренко, например, подарил свой альбом с фотографиями типов и бытовой обстановки. Николай Лысенко положил на ноты многие обрядовые песни. Активно включились в работу историк Владимир Антонович и исследователь обычного права Александр Кистяковский...

На протяжении 1872—1879 гг. в Петербурге увидели свет семь томов (в девяти книгах) под общим названием «Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край». Легенды, загадки, пословицы, колдовство, народный дневник, сказки волшебные и бытовые, свадебные обряды, песни бытовые и обрядовые, народные юридические обычаи, этнографическо-статистические данные, обзор украинских говоров, описание жилья, пищи и одежды украинцев, евреев и поляков — вот что такое эти бесценные семь томов трудов! Сам Павел Чубинский писал, что в своих поездках он старался не выпустить из поля зрения ни одну из сторон народной жизни.

В 1873 году труд экспедиции был отмечен золотой медалью Российского географического общества, а в 1875-м — золотой медалью 2-го класса по определению международного конгресса в Париже. Академик Александр Веселовский писал, что по богатству данных «Труды...» могут быть «поставлены в параллель» только с двумя памятниками европейской этнографической литературы: «Lud polski» Кольберга и «Biblioteka della tradaziona populari siciliane» Питре. Как поразительно это не похоже на пасквильные рассуждения М.Юзефовича, сетовавшего, что Чубинский сшивал «этнографический хлам» без какой-либо системы и отправлял в Петербург, где ему оказывал содействие Костомаров. В работе возглавляемой Чубинским экспедиции Юзефович усматривал политический подтекст: «Подобному человеку нельзя вверять такой работы, как этнографическое описание здешнего края, так как я совершенно убежден, что он постарается скрыть все, что свидетельствует о тождестве наших племен и выдвинет на показ все внешние признаки их кажущейся розни».

М.Юзефовича был оскорблен в лучших верноподданнических чувствах: он «сигнализировал» Российскому географическому обществу, что Павел Чубинский — «проходимец», «один из величайших шарлатанов и самый неугомонный агитатор», однако его мнение в Петербурге проигнорировали. А вот теперь получили: этнографическая экспедиция, упрекал бдительнейший доносчик тех, кто к нему не прислушивался, «послужила первым шагом к образованию украинской партии».

О какой «украинской партии» шла речь? Дело в том, что уже в начале 1872 года Павел Чубинский инициировал создание в Киеве Юго-Западного отдела Российского географического общества — института, который со временем назовут прообразом Украинской академии наук. Собственно, идея основать в Киеве отдел, который бы занимался «изучением края и народа» (по образцу Северо-Западного, Кавказского, Сибирского, Оренбургского) родилась в Петербурге, в недрах самого географического общества. Однако, как всегда в таких случаях, нужен был человек, на которого можно возложить груз ответственности. Лучшей кандидатуры, чем Павел Чубинский, нечего было и искать.

И вот — 13 февраля 1873 года. В торжественной церемонии открытия Юго-Западного отдела принял участие сам генерал-губернатор князь Дондуков-Корсаков. Председателем отдела избрали Григория Галагана, а управляющим делами — Павла Чубинского. Семенов-Тян-Шанский по этому поводу писал Галагану: «Чубинский может принести огромную пользу, так как он своею живостью сумеет расшевелить местных деятелей» (Цит. по: Чередниченко Д. Павло Чубинський. — 2005).

Павел Платонович действительно умел расшевелить, мобилизовать людей, объединить всех общим делом. Он был авторитетным лидером, которому подчинялись беспрекословно. Сохранился рисунок художника Порфирия Мартыновича, выполненный на следующий день после какой-то дружеской вечеринки. Чубинский смеется. Какая экспрессия и какая искренность на его лице! Кажется, вот в это мгновение услышишь громкий голос Павла Платоновича, о котором один из его друзей писал так: этот голос — для площадей и больших аудиторий.

Его переполняла энергия. Он мог привезти из Сокиринцев, от Галагана, кобзаря Остапа Вересая в дом Александра Русова и велеть, чтобы тот записал весь песенный репертуар Вересая. В другой раз тот же «Саша-ангел» (Русов) срочно брал отпуск у директора гимназии, чтобы поехать в Кирилловку, ведь нужно было привезти брата Шевченко в Киев, чтобы заключить с ним «купчую крепость» на издание произведений поэта (Русов А. Из воспоминаний о П.П.Чубинском. — Украинская жизнь. — 1914. — №1). Мог в обществе друзей ругать украинцев за вялость и любовь к плачам, шутя при этом, что «всех украинцев нужно женить на еврейках, чтобы получить менее пассивное молодое поколение» (при этом украинок ставил намного выше мужей). Мог с воодушевлением взяться вместе с М.Старицким и Н.Лысенко ставить оперу «Рождественская ночь». Мог с блеском провести однодневную перепись населения Киева...

Понятно, что и в Юго-Западном отделе Чубинскому досталась роль «двигателя», большого магнита, к которому притягивалось все и вся. Поэтому и забегали, как тараканы, киевские украинофобы вроде Юзефовича, поскольку знали: тут болтовней не отделаются, будет реальное дело.

За несколько лет существования отдел (десять членов которого — более половины — были одновременно членами «Старой громады») успел сделать немало для науки. Труды М.Максимовича, В.Антоновича, М.Драгоманова, Елены Пчилки, К.Михальчука, П.Житецкого давали Украине возможность реализовать лозунг Григория Сковороды: «Познай себя». Под «крышей» Юго-Западного отдела Российского географического общества фактически легализировалась деятельность «Громады», из-за чего он, по словам одного из высокопоставленных царских чиновников, превратился в «центральный комитет украинской партии».

А дальше был запретный в отношении всего украинского Эмский указ Александра ІІ (май 1876 г.). Для Чубинского вновь наступали черные времена. Весной 1877 г. его «выпихнули» из Киева, переведя на службу в министерство путей, в северную столицу. Могло быть и хуже, если бы не ходатайство президиума Российского географического общества. Мы уже знаем о хорошем отношении к Павлу Чубинскому со стороны П.Семенова-Тян-Шанского. Уважал его и министр путей К.Посьет, который даже добился, чтобы время, проведенное Чубинским в экспедиции (1869—1873), ему зачислили как государственную службу. Что ж, благородство на то и благородство, чтобы проявлять себя независимо от обстоятельств.

Вскоре в семью Чубинских постучала беда. В начале 1878 г. у Павла Платоновича случился инсульт. Как следствие — потеря речи и паралич. Врачи рекомендовали вернуться в Киев. Министерство выхлопотало больному пенсию, которая должна была помочь в беде жене Чубинского и трем их детям.

И он еще раз возвратился в Украину.

Finale

В 1879 году Российская академия наук присудила Павлу Чубинскому Уваровскую премию. Сам же он — сорокалетний! — лежал в это время парализованный в хате на хуторе под Борисполем. И так продолжалось целых пять лет. Тяжкий недуг в конце концов отнял у Чубинского жизнь. Случилось это 14 января (по старому стилю) 1884 г., накануне его дня рождения. Отпевание состоялось в церкви Рождества Богородицы на Подоле, где когда-то отпевали и Тараса Шевченко. А похоронили Павла Платоновича в Борисполе...

Прошло много лет, и место погребения автора украинского гимна уже трудно было найти, ведь в советское время память о Чубинском тщательно стиралась. В отношении к Павлу Чубинскому коммунистический режим оказался верным последователем русского самодержавия, что лишний раз свидетельствует об имперской природе царской России и Советского Союза.

В конце концов, усилиями энтузиастов на месте условной могилы поэта и ученого установили памятник, и теперь, проезжая через Борисполь, вы обязательно проследуете мимо Кнышевого кладбища. Прах Чубинского — в каких-нибудь двадцати метрах от автострады!

В местном музее можно увидеть довольно скромную экспозицию, посвященную автору национального гимна. Именем Чубинского названо село, ныне известное своими сельскохозяйственными выставками и «крутыми» особняками новых украинцев. Что же касается самого хутора...

Его нет. Осталась только дубовая роща, где теперь природно-заповедный заказник «Хутор Павла Чубинского». Есть надежда, что со временем здесь будет национальный заповедник. Немало усилий к этому прилагает писатель Дмитрий Чередниченко и еще несколько бориспольских и киевских энтузиастов. Но энтузиазм общественности не всемогущ. Нужны соответствующие государственные решения, ведь речь идет о деле, касающемся достоинства всей нации.

Хотя, в конце концов, самый главный памятник Павлу Платоновичу Чубинскому создал он сам. Я говорю о семи томах историко-этнографических трудов об Украине (давно ставших раритетом и ждущих переиздания), а также гимне «Ще не вмерла України і слава, і воля». 6 марта 2003 г. Верховная Рада Украины 334 голосами после нескольких лет проволочек (!) одобрила его текст. Итак, прошло целых 140 лет — и патриотическая песня, напоминавшая современникам мазурку Домбровского, стала украинским государственным гимном. В Конституции Украины указана фамилия автора его музыки — Михаил Вербицкий. Уроженец Галичины, священник из-под Перемышля, он в 1863 г. обработал и положил на ноты ту мелодию, которая, как мы уже знаем, явилась по образцу сербской песни. История же текста и музыки на протяжении 140 лет — это отдельный сюжет, требующий специального рассказа.

Запомним Павла Чубинского таким, каким его видела педагог София Русова: «Высокий, чернявый, с черными глазами, с густыми бровями, низким громким голосом, с властными движениями, высоким челом, тип организатора, который хорошо знает, что организует, умеет управлять людьми и проводит свое дело через все препятствия».

Наверное, именно эту удивительную способность преодолевать препятствия и имел в виду Михаил Драгоманов, когда воскликнул: «Сила черноземная наш Чубинский!»