— Господин президент, мне придется вас огорчить. Человек, которого вы просите помиловать, уже мертв — приговор приведен в исполнение. — Михаил Горбачев, сожалея, развел руки и, ожидая реакции своего американского коллеги, стал наблюдать за Рональдом Рейганом.
Было заметно, что сообщение советского лидера здорово испортило настроение президенту США. Но бывший артист Голливуда умел скрывать свои чувства — он быстро перевел беседу на другую тему…
Кем же был этот человек, чем он заслужил внимание руководителей двух сверхдержав, которые, отложив другие дела, вынуждены были заниматься его судьбой?
Канувшее в Лету противостояние США и СССР оставило после себя много тайн. Мы имеем редкую возможность пролить свет на одну из самых загадочных страниц противоборства американских и отечественных спецслужб. Речь пойдет о генерал-майоре Дмитрии Полякове, ответственном работнике Главного разведывательного управления, завербованном спецслужбами США.
В течение четверти века (!) этот человек снабжал Вашингтон ценнейшей информацией о политических, экономических и военных планах Кремля. Чекисты лишь после того, как провели сложную, многоходовую операцию, сумели обнаружить и обезвредить предателя.
О той нашумевшей истории рассказывает видный военный разведчик, генерал-лейтенант в отставке Леонид ГУЛЬЕВ.
«Он как айсберг»
— Леонид Александрович, существует мнение, что генерал Поляков — своеобразный чемпион среди предателей, его деятельность в какой-то период парализовала ГРУ.
— Я не люблю делить предателей на чемпионов и призеров, но думается, в подобном высказывании есть большая доля истины. Не случайно директор ЦРУ Джеймс Вулен отмечал, что «из всех секретных агентов США, завербованных в годы «холодной войны», генерал Поляков был драгоценным камнем в короне».
— Чем же определялась эта его драгоценность?
— Степенью предательства. Обвинительный список Полякова занял несколько страниц. Он передавал на Запад все, что мог достать: будь то важнейшие документы генерального штаба или такая «мелочь», как журнал «Военная мысль». Он раскрыл организационные структуры важных учреждений Министерства обороны, их штат, оснащенность техникой. Рассекретил перед нашими противниками заинтересованность СССР в некоторых научных и технических открытиях, создал возможность правительствам стран НАТО принять закон об экспортном контроле в торговле с Советским Союзом и нашими союзниками, сорвал проведение советских инициатив, направленных на смягчение тогдашней международной обстановки.
Представляете, каково было состояние некоторых наших специалистов-международников, когда во время советско-американских переговоров противная сторона приводила данные об отечественных вооружениях, которые были ближе к истине, чем наши.
Особенно сильный удар Поляков нанес по военной разведке. Он предал около двух десятков наших разведчиков, работавших в США, свыше сотни агентов, завербованных в Америке, сообщил данные на огромное количество слушателей академии, будущих военных разведчиков.
Понятно, что судьба этих разведчиков и агентов оказалась трагической. Можно констатировать, что предатель парализовал одно из важных направлений работы ГРУ — нелегальной разведки на американском направлении. Последствия его преступной деятельности для нашей страны трудно измерить.
Показателен такой факт. В свое время наши чекисты обезвредили шпиона Олега Пеньковского. Его обвиняли в разглашении американцам наших космических секретов и многих других тайн. Достаточно отметить, что после разоблачения Пеньковского были понижены в звании до генерал-майора начальник ГРУ генерал армии Серов и главный маршал артиллерии Варенцов. Но когда я попросил следователя сравнить значимость двух шпионов, тот ответил: «Пеньковский в сравнении с Поляковым ничто. Тот действовал полгода, а этот двадцать пять лет. А секреты...». Дальше сделал многозначительную паузу.
Я уже приводил оценку директора ЦРУ. Приведу цитату из интервью отечественного руководителя такого же уровня. В 1990 году шеф КГБ Владимир Крючков с горечью отмечал: «Только американские агенты Поляков и Толкачев... нанесли Советскому Союзу реальный ущерб, а тем, на кого работали, дали прибыли, исчисляемые в миллиардах рублей и долларов».
— А при каких обстоятельствах вы познакомились с Поляковым?
— Произошло это в 1961 году, когда я оказался в специальной командировке в США. Полковник Дмитрий Поляков тогда представлял СССР в комитете начальников штабов при ООН, являясь одновременно заместителем резидента по нелегальной разведке. Я поступил в его распоряжение.
Это был мужчина выше среднего роста, крепко сложенный, рано начавший лысеть. Строгий, даже суровый. В общении с людьми — сдержанный, немногословный, резкий. Волевой. Подчиненные его сторонились, даже побаивались.
...Поляков стал готовить меня к «первому заданию». Оно заключалось в том, что я должен подготовить и отправить нашему агенту письмо, наклеив на конверт марку с обусловленным рисунком.
Как это часто бывает в подобных случаях, выполняя «первое задание», я переволновался и отправил конверт... без марки. Она осталась у меня — до сих пор помню изображенный на ней рисунок. Конечно, можно было промолчать, но я доложил Полякову о своей ошибке. Что тут началось: крик, ругань, оскорбления. «Твое счастье, что письмо это не «боевое», а «учебное», — кричал Поляков, — а то я отправил бы тебя в Москву завтра же». Как помню, самым «теплым» выражением в его тирадах было слово «коновал»...
Реакция, надо сказать, была не адекватна происшедшему. Наши отношения столь обострились, что руководство решило перевести меня в легальную разведку, я попал под командование другого офицера. Так сошлись и сразу разошлись наши пути.
— Как сложилась дальнейшая служба Полякова?
— Вскоре он вернулся в СССР, работал в центральном аппарате, участвовал во все тех же «американских делах». Потом его посылали дважды в Индию, Бирму, опять возвращали в Москву, где он работал начальником факультета специального учебного заведения. Стал генералом...
— Когда его завербовали?
— В ноябре 1961 года Поляков стал агентом ФБР. Впоследствии бюро передало его в ЦРУ, где он числился до 1987 года.
— Известно, что американцы создали свою формулу вербовки — MICE. Ее название образовано первыми буквами слов Money, Ideology, Сompromise, Ego, которые на русском звучат так: деньги, идейные соображения, компромат, самомнение. Какие из этих компонентов использовали для вербовки Полякова? Что показал анализ его жизни, поступков?
— Он как айсберг — имел видимую и невидимую части. Родом Дмитрий Поляков с Украины, его отец — сельский библиотекарь. В 1939 году восемнадцатилетним парнем поступил в Киевское артиллерийское училище. Когда началась война — с первых дней на передовой. Командовал взводом, а затем батареей на Западном и Карельском фронтах. В тяжелейших боях под Ельней был ранен. За боевые подвиги награжден орденами Отечественной войны и Красной Звезды. В 1943 году перешел в артиллерийскую разведку, затем — в военную... Имел два увлечения — охота и плотницкое дело. Любил покупать редкие ружья, всяческую необходимую для охоты амуницию. В столярном деле достиг совершенства — сам построил дачу, изготавливал мебель. Причем начинял ее таким количеством тайников, что их обнаруживали еще очень долго после ареста.
— Все это внешняя сторона его образа — воина-патриота, положительного и привлекательного мужчины. А какова же настоящая суть Полякова?
— Я уже говорил о его замкнутости и скрытности. Причем такое отношение он проявлял не только к подчиненным по службе, но и к ближайшим родственникам. Показательно, что он, переселив с Украины в Подмосковье родителей, почти не навещал их.
Эти черты его характера уживались с величайшим самомнением. Он считал настоящим разведчиком только себя, разумеется, достойным большего, чем имел тогда. Вот эти притязания, как мне думается, толкнули его в «объятия» американцев. Используя свои официальные контакты с представителями американской военной миссии в военно-штабном комитете ООН, Поляков попросил организовать ему встречу с кем-либо из высокопоставленных представителей американских спецслужб. 16 ноября 1961 года его с супругой пригласили на прием, который у себя на вилле устроил генерал О’Нейли. Здесь он познакомился с агентом ФБР Ф. Джоном и вечером того же дня провел с ним первую конспиративную встречу.
Говоря о мотивах его предательства, нельзя обойти материальную сторону. На первый взгляд, Полякова вряд ли можно винить в увлечении Money. Следователь Александр Духанин высказался по этому поводу так: «Шпионы рангом куда более мелким, чем Дмитрий Поляков, получали от ЦРУ суммы во много раз превосходящие его гонорары. Поляков брал деньги, драгоценности для подкупа должностных лиц, от которых получал информацию. Для себя, как заядлый охотник, — кое-что из охотничьих принадлежностей — дорогие ружья, снаряжение, да и немножко дорогих украшений для жены».
По правде говоря, я не совсем согласен с мнением следователя. Да, действительно, эти подарки, золотые вещицы, сувениры были оценены всего в 94 тысячи долларов, но уверен, что Поляков имел счет в банке, на котором, видимо, и сейчас лежат громадные гонорары ФБР и ЦРУ.
Так что, если вернуться к американской формуле MICE, считаю, вначале на предательство его толкало самомнение, а потом — желание разбогатеть.
— Как сам Поляков после ареста объяснял свои поступки?
— На одном из допросов заявил, что хотел «помочь западной демократии избежать натиска хрущевской военной и внешнеполитической доктрины». А фактическим толчком к предательству якобы послужило поведение Никиты Хрущева во время его визита во Францию и США. Наш дорогой Никита Сергеевич сообщил Западу, что СССР делает ракеты, как сосиски на конвейере, и пообещал «закопать Америку».
Следствие по делу Полякова велось уже в разгар горбачевской перестройки, и ее терминология ощущается в показаниях предателя. Он заявил: «Я практически с самого начала сотрудничества с ЦРУ понимал, что совершил роковую ошибку, тягчайшее преступление. Бесконечные терзания души, продолжавшиеся весь этот период, так изматывали меня, что я неоднократно сам был готов явиться с повинной. Были, конечно, мотивы, изложенные в показаниях ранее, были и материальные мотивы. Но все же мне кажется, что в основе всего лежало как мое стремление где-нибудь открыто высказать свои взгляды и сомнения, так и качество моего характера, мое постоянное стремление к работе на грани риска, и чем опаснее, тем интереснее становилась моя работа. Но в своей преступной деятельности я не нашел удовлетворения, не нашел и друзей среди сотрудников ЦРУ. Не привлекли меня и капиталистические идеалы. Я всегда и во всех беседах с работниками ЦРУ считал наше общество более передовым, но мне также казалось, что капитализм сам собой исчезнет в ходе существования, соревнования, без холодных и горячих войн».
— Американцы уважали Полякова? Существует мнение, что хозяевам главное — выжать из шпиона информацию.
— Надо отдать им должное. Они дорожили своим агентом. Выполняли его требование арестовать выданных им разведчиков лишь после отъезда Полякова из Америки. В его присутствии задержали только одного нашего офицера Туоми. Ради своего ценного агента ЦРУ решилось на довольно дерзкую операцию. Они разрешили Полякову «завербовать» Полла Диллона, американского разведчика, работавшего под прикрытием первого секретаря посольства США в Индии. В июле 1973 года на приеме в посольстве Ирана состоялась эта мнимая вербовка. В ГРУ летит срочная телеграмма Полякова о своем успехе. Он попросил разрешения постоянно встречаться с «источником». Такое разрешение, разумеется, дали.
Свой «драгоценный камень» американцы обеспечили специальной техникой, причем очень высокого уровня. К примеру, различного рода документацию (образцы конспиративных текстов, адреса в США, шифры, почтовые связи) они вмонтировали в рукоятку спиннинга, который первый секретарь американского посольства «подарил» своему «другу», заядлому охотнику и рыболову. Для связи с Поляковым парни из Ленгли разработали хитроумный способ. Скажем, в газете «Нью-Йорк таймс» в отделе объявлений частных лиц десять дней подряд публиковали следующий текст:
«Муди-Дональд Ф., пожалуйста, пиши как и обещал. У дяди Чарльза и сестры Клары все хорошо. Они хотели бы, чтобы ты им написал. Не забудь адреса Дейва, Дага и супругов. Собираешься путешествовать? Когда?Куда? Надеемся, что скоро вся наша семья вновь соберется вместе. Привет и наилучшие пожелания, братья Эдвард Х. и Джон Ф.Клостер. Штат Нью-Джерси».
Это на первый взгляд сумбурное послание для посвященных несло следующую информацию. «Пожалуйста, пиши, как и обещал» — напоминание об особых условиях связи. «У дяди Чарльза и сестры Клары все хорошо. Они хотели бы, чтобы ты им написал» — готовность американцев работать через указанный Поляковым тайник. «Собираешься путешествовать? Когда? Куда?» На этот вопрос Поляков сообщил о своей командировке в Бирму. А вскоре в той же «Нью-Йорк таймс» появилось новое письмо:
«Муди-Дональд Ф. Чрезвычайно рад был узнать о том, как тебе повезло. Все хорошо. Джон Ф.»
Стоит ли удивляться, что «Джон Ф.» под именем Джона Мори оказался в столице Бирмы Рангуне, где постоянно встречался с советским военным атташе.
Верхом технического шпионского совершенства являлось врученное Полякову миниатюрное устройство — быстродействующий передатчик, который на Западе называли «Брест», он в одно мгновение (если точно, то в течение 2,6 секунды) выбрасывал огромный объем информации. Поляков производил эту операцию прямо в троллейбусе, который проезжал мимо посольства США. Кстати, одну из подобных передач удалось засечь нашим контрразведчикам, но они не сумели установить, кто является радистом.
Более того, в последний период американцы, как они сами пишут, относились к Полякову не просто как к ценному источнику, а как к своеобразному наставнику-«учителю». Они прислушивались к его рекомендациям — как преодолевать действия советской контрразведки, пользоваться связью, намечать объекты вербовки и т.д.
Жертвы Хитрого Лиса
— Леонид Александрович, хотелось бы поговорить о тех наших разведчиках, которых предал Поляков. Джон Баррон поместил в конце своей книги о КГБ следующую фразу: «Несмотря на то, что Туоми был отличным шпионом, навсегда останется загадкой, как ФБР стало известно, кто он есть на самом деле. Эти сведения плотно заперты в сейфах ФБР, возможно навечно, и останутся в памяти маленькой кучки фэбээровцев». Есть у нас возможность узнать то же самое, что известно лишь кучке людей из ФБР?
— Я уже говорил, что он сдал около двух десятков наших разведчиков. Наибольший резонанс имел арест нашего агента Корнелиуса Драмонта. Это был сержант вооруженных сил США. Он служил секретчиком на военно-морской базе. Сам предложил свои услуги нашей разведке. Работал за деньги. Его информация позволяла нам быть в курсе дел по многим проблемам американского флота.
Надо отдать должное фэбээровцам — они очень эффективно распорядились информацией, переданной Поляковым, и приурочили арест Драмонта к приезду в США тогдашнего министра иностранных дел Андрея Громыко. Можете представить, в какую ярость он пришел, когда вместо желаемой реакции на его выступление на Генеральной ассамблее ООН, его засыпали вопросами о кознях арестованных советских шпионов...
— Обычно в такие моменты высокое начальство кричит о «лампасах», которые оно желает немедленно сорвать с виноватых.
— В тот раз это были, пожалуй, самые мягкие выражения. Американцы не только обезвредили Драмонта, но и взяли во время связи двух наших разведчиков Евгения Прохорова и Ивана Выродова, которые работали под дипломатической крышей. Их арестовали, надели наручники, посадили в разные автомобили и повезли в полицию. По дороге Иван Яковлевич, бывший фронтовик, мужественный и отчаянный офицер, предпринял попытку освободиться. Если не удастся бежать, решил он, то хоть сам погибну, но несколько врагов с собой заберу. Он сидел на заднем сидении автомобиля, руки в наручниках, рядом — конвоиры. Когда автомобиль набрал скорость, кто-то из не растерявшихся американских контрразведчиков ударом по голове оглушил его.
Наших дипломатов сфотографировали, допросили и дали 48 часов на сборы домой. От наручников у Выродова на руках остались очень болезненные раны. И мне пришлось помогать ему собирать и паковать вещи. Американские газеты обошли сделанные в аэропорту снимки, на которых были изображены Иван с забинтованными руками, Прохоров, несущий чемоданы, и я — держащий на руках восьмимесячного ребенка Жени.
Поляков предал также разведчиков, известных под фамилией Соколовых, мужа и жену. С ними мы связывали большие надежды. Они только прошли длительный, труднейший процесс легализации, и их ждало блестящее, с разведывательной точки зрения, будущее. Но они не успели даже приступить к работе...
Поляков их выдал, но попросил американцев сделать все, чтобы подозрение не пало на него. И опять надо отдать должное нашим противникам — им это удалось. Схватив Соколовых, они тут же арестовали двух советских сотрудников секретариата ООН Александру и Ивана Егоровых...
— А как же дипломатическая неприкосновенность?
— Они были не дипломатами, а сотрудниками, чиновниками, клерками в подразделении ООН. Абсолютно никакой их вины в аресте Соколовых нет. Сейчас это точно известно. Но тогда... В американских газетах публиковались снимки — на них Егоровы были запечатлены «на тайниках». Полиция приехала и арестовала их дома. Об этом сообщили прессе. Ивана и Александру выводили под вспышки фоторепортеров, под телевизионными камерами. Их разделили. Ивана бросили в камеру к уголовникам, которые, надо отдать им должное, проявили «классовую солидарность» и отнеслись к «русскому шпиону» вполне терпимо. Александру же поместили в камеру к проституткам. Так выглядела месть фэбээровцев. Ей, конечно, пришлось нелегко.
Но демократия есть демократия. В Америке существует масса различных движений за равноправие женщин. Как только они узнали о судьбе Егоровой, сразу организовали пикетирование тюрьмы (да, русская виновата, но держать ее с проститутками никто не имеет права!) и потребовали перевести в другую камеру. И администрация сразу же выполнила их требование.
Понадобились огромные усилия нашего правительства, чтобы вызволить Егоровых. Их в конце концов отпустили в Союз, здесь, хотя и отметили за мужественное поведение, тем не менее долгие годы считали виноватыми в провале Соколовых. Только потом справедливость восторжествовала.
Поляков сыграл свою «черную» роль и в жизни нашей разведчицы, известной под псевдонимом Мэйси. Это была Мария Доброва — человек необычной судьбы. Я только тезисно обозначу ее жизненные вехи. Жена красного командира едет в Испанию воевать на стороне республиканцев. Там она была переводчиком у Павлова, впоследствии командующего Западным фронтом, расстрелянным в первые неудачные дни войны. За Испанию ее награждают орденом. Потом она участвует в войне. Потом работает в одной из стран Латинской Америки. В США она появляется в качестве владелицы небольшого косметического центра. Ее клиенты — в основном жены моряков подводного атомного флота. Ее роль в предотвращении (а именно это являлось главнейшей задачей военной разведки!) внезапного ядерного удара по нашей стране трудно переоценить. Люди из ФБР, получив от Полякова данные о Мэйси, думали, что легко справятся с нашей разведчицей. Но Мария Доброва сражалась до конца. Она пыталась оторваться от преследования, а когда убедилась, что уйти не удастся, выбросилась из окна одной чикагской гостиницы. Дабы отомстить ей, фэбээровцы уже после ее смерти распространили утку о том, что им удалось ее завербовать. Вообще, жизнь этой отважной женщины достойна романа…
— Существует мнение, что Поляков действовал не в одиночку, что у него были помощники, и этим объясняется длительность его работы.
— Все это досужие вымыслы. Предательство в рядах ГРУ — редчайший случай. А случай с генералом Поляковым — из ряда вон выходящий, подобных в истории отечественных служб, я думаю, не было. Показательно следующее. Вы знаете, что у каждой спецслужбы своя задача: разведка разведывает, контрразведка обороняет. Существует твердое корпоративное правило — каждый занят своим делом. Но в случае с Поляковым спецслужбы пошли на то, чтобы объединить свои усилия и действовать сообща.
Поляков действовал в одиночку. Хотя я не исключаю, что он сыграл свою отрицательную роль в вербовке Николая Чернова. Это наш оперативный техник, работал в Нью-Йорке, потом в аппарате ГРУ, а потом в ЦК. Он был завербован американцами, предполагаю — не без помощи Полякова, на почве небольших денежных махинаций, а потом поставлял им документы даже из Центрального Комитета. Он был арестован, в годы перестройки попал под амнистию, не так давно умер от рака.
— Тем не менее, Леонид Александрович, как же Поляков сумел продержаться четверть века?
— ФБР и ЦРУ дало ему много кличек — Бурбон, Топхэт, Дональд, Спектр, но ни одна из них полностью не отражает качеств этого человека. Наиболее подходящей для него была бы кличка Хитрый Лис. Он предавал своих товарищей так ловко, что никогда не попадал под подозрение. К перечисленным свойствам его характера — уму и хитрости — следует добавить профессиональную память. Он будто фотографировал все, что видел и читал. Имел крепкие нервы. Никогда, даже на снимках, сделанных в момент ареста, на его лице нельзя было прочитать волнения.
И еще одно качество — звериная, другое слово тут неуместно, осторожность. Поляков поставил американцам условие: тайники в Москве будет назначать сам. Считал, что иностранные шпионы в Москве действуют по шаблону и могут стать легкой добычей контрразведчиков. И все же последующий анализ показал, что он трижды считал себя разоблаченным и уничтожал все улики.
Так было в 1962 году, когда Поляков впервые передал информацию с помощью контейнера. Тогда он, используя служебный фотоаппарат, прямо в своем кабинете переснял секретный справочник Генерального штаба. Микропленку заделал в контейнер и в соответствии с графиком тайниковых операций отправился в Центральный парк культуры и отдыха имени Горького. Тайник размещался на одном из столбов ограды и назывался «Арт». Предатель заложил контейнер и оставил соответствующий сигнал — провел черту на столбе. Утром следующего дня Поляков надеялся увидеть ответный сигнал об изъятии донесения. Однако его не было. Менее опытный разведчик наверняка попытался бы проверить тайник. Поляков не сделал этого. Почти месяц он жил в страшном напряжении, просчитывал каждый свой шаг и поступок. Перевел дух лишь в сентябре, когда в уже упомянутой «Нью-Йорк таймс», прочитал послание о получении посылки от «Арта».
Не прошло для него бесследно и разоблачение Пеньковского. Он резко сократил количество конспиративных встреч, уничтожил привезенную из Америки шпионскую экипировку.
Истинное потрясение он испытал в июне 1972-го. В один день он, работник центрального аппарата, получил два приглашения. Первое, нелегальное — на встречу с прибывшим в Москву работником ЦРУ. Второе, официальное, — приглашение военного атташе США на прием в посольство.
Поляков посчитал, что его вычислили. Он заметался, попытался уйти от приглашения в посольство. В конце концов пришлось идти. Вел себя очень настороженно, хотя со стороны коллег не замечал повышенного внимания. При прощальном рукопожатии его прямо-таки обожгло — один из американцев передал послание ЦРУ. Поляков уничтожил его прямо при выходе из посольства. И надолго приостановил свои отношения с беспечными, как он считал, янки. Этот поступок, к слову говоря, надолго продлил его работу на американские спецслужбы.
— Да, Поляков оказался достойным противником. Поэтому интереснее знать, как его сумели обезвредить. Говорят, это заслуга Эймса, завербованного нашей разведкой высокопоставленного работника ЦРУ...
— Нет. Эймс здесь ни при чем. Когда его завербовали, судьба Полякова уже была предрешена.
Охота на «крота»
— Вы имеете к этому отношение?
— Самое прямое. В конце восьмидесятых я проходил службу в центральном аппарате ГРУ, на американском направлении. Я, как все мы, был потрясен разгромом нашей нелегальной разведсети в США. И, как многие, был неудовлетворен теми выводами, которые были сделаны из провалов. Они сводились в основном к тому, что в печальном исходе виноваты сами разведчики, которые якобы допускали много различных нарушений в конспирации. У меня было иное мнение.
Наши товарищи, работавшие в США, являлись специалистами высочайшего класса, и все на различного рода мелочах не могли провалиться. Предположим, один, ну два — могли, но не все же! Начался кропотливый поиск причин их провалов. Не буду вас посвящать во все детали, но скажу, что впервые по-настоящему тревожный звонок для Полякова прозвучал при следующих обстоятельствах.
Один из американских журналов — «Ридер дайджест» — напечатал главу из готовящейся к выходу в свет книги Джона Баррона «КГБ». Такая, знаете, рекламная публикация, дескать, скоро увидите бестселлер. Глава была посвящена аресту агентами ФБР нашего сотрудника, финна по национальности, Туоми. Я ее внимательно прочел и обнаружил несколько удивительных вещей.
В главе свыше тридцати раз упоминается имя советского полковника Дмитрия Федоровича Полякова. В ней рассказывалось, как он руководил подготовкой Туоми, как провожал его в спецкомандировку. Он, как живописал Баррон, внимательно обследовал вещи разведчика, дабы тот, упаси бог, ничего советского, компрометирующего не прихватил с собой в Америку.
Тут же были приведены другие подробности учебного процесса Туоми, о которых разведчик якобы сообщил сам после ареста. Но опять вопрос. О своих наставниках, а они ему были известны по псевдонимам (это обычная практика спецслужб), он рассказывал такие подробности, приводил такие обстоятельства из их жизни, которые произошли уже после отъезда финна за океан. И которые, естественно, не мог знать. Но самое удивительное: опубликованная в журнале фотография Туоми при более детальном изучении оказалась копией снимка, который обычно хранится в... личном деле офицера.
Анализ главы из книги Баррона породил много вопросов, но их появилось еще больше, когда в уже вышедшем томе я не обнаружил даже упоминаний о Полякове! Это был первый звонок!
Еще раз самому тщательному рассмотрению были подвергнуты служба и жизнь арестованных американцами разведчиков и агентов. Это был тяжелый и ответственный, не приемлющий никаких ошибок и просчетов анализ. В конце концов стало ясно, что только один человек, тогдашний военный атташе СССР в Индии генерал-майор Поляков, мог знать и мог предать их...
— Известно, что поиск «кротов», поиск предателей в своих рядах очень болезненно сказывается на деятельности спецслужб. В ЦРУ этот процесс парализовал деятельность многих отделов, развил гиперподозрительность, привел к увольнению многих сотрудников. Как же отнеслось руководство военной разведки к результатам анализа?
— Да уж, конечно, не обрадовалось. Некоторым сама мысль о том, что генерал ГРУ, уважаемый, авторитетный разведчик является предателем, казалась кощунственной. Впрочем, основанием для сомнений служили многочисленные «сувениры», подарки, которыми Поляков щедро одаривал некоторых руководящих товарищей. Вот они-то особенно рьяно сомневались.
Тем не менее, тогдашний начальник ГРУ генерал армии Петр Иванович Ивашутин серьезно отнесся к «изысканиям». Они были доложены руководству министерства обороны, и тогдашний начальник Генерального штаба маршал Николай Огарков дал добро на разработку Полякова. Его под каким-то предлогом вызвали из Индии в Москву.
— И арестовали?
— Да нет, что вы. Не уподобляйтесь тем, кто сочиняет небылицы об этой истории. Для ареста нужны доказательства. Для начала сделали все, чтобы не отпустить его обратно за границу. Медицинская комиссия неожиданно находит, что Полякову противопоказаны выезды в жаркие страны. Но Поляков тут же проходит медкомиссию в другой поликлинике, и ее врачи, естественно, поездки на юг не запрещают. Впрочем, объединив усилия, мы сумели оставить его в Москве.
— Он, видимо, что-то почувствовал и по обыкновению затаился?
— Конечно, почувствовал. Уезжая по неожиданному вызову в Москву, в беседе с американским напарником мрачно пошутил, что его ждет «братская могила». Пошутить-то пошутил, но не затаился.
— Тем не менее, чекисты уже шли по его следу...
— Да, Поляков был блестящим разведчиком, сильным противником. Но должен сказать, что контрразведчики, а именно они проводили операцию по обезвреживанию «крота», тоже оказались не лыком шиты, настоящие волкодавы. По крупицам стали собирать данные на оборотня. Тот затаился снова, сработал звериный инстинкт. Прервал связь с американцами. Наступило время — уволился из Вооруженных Сил и перешел в разряд уважаемых ветеранов ГРУ. Но его песенка уже была спета. Чекисты учли особенности его психики, сумели так повернуть ситуацию, что Поляков решил: опять пронесло — и вышел на связь с ЦРУ.
Кстати, вы упомянули об Эймсе. Допускаю, что в какой-то период с его помощью могли перепроверить данные на Полякова, архив которого в ЦРУ насчитывал 25 томов различных сообщений.
Когда доказательства предательской деятельности были собраны, встал вопрос об его аресте. Выполнить эту операцию нужно было так, чтобы, во-первых, взять Полякова неожиданно, тепленьким, а во-вторых, чтобы скрыть арест от заокеанских хозяев, которые старались постоянно держать ценного агента под присмотром.
Проблему решили, на мой взгляд, блестяще. Полякова в числе других пригласили на встречу ветеранов разведки. Он, естественно, ничего не заподозрил и, видимо, готовился сказать проникновенную речь о необходимости крепить славные боевые традиции. Как и планировалось, его взяли там, где никто не мог ничего ни услышать, ни увидеть. Брали его, кстати, ребята из знаменитой «Альфы»...
— Как же повел себя Поляков после ареста?
— Судя по тому, что мне известно, он согласился сотрудничать со следствием. Видимо, надеялся, что жизнь ему сохранят, может быть, с его помощью попробуют затеять какую-нибудь контригру с ЦРУ. Те, кто видел его в момент вынесения приговора, говорят, что, услышав об исключительной мере, он сник, сломался, будто воздух из него вон вышел. Значит, на что-то надеялся.
— Хотелось бы узнать о той «братской могиле», по поводу которой мрачно шутил Поляков. Бежавший на Запад бывший военный разведчик Резун, больше известный у нас как Суворов, пишет в своей книге «Аквариум» о некой традиции ГРУ. Якобы каждому новичку в этой организации показывают фильм о сожжении предателя живьем. Существует легенда, что якобы этим предателем и является Поляков...
— Небылиц много насочиняли. Можно подумать, что у ГРУ есть свой ведомственный крематорий или военная разведка, будто это не самая дисциплинированная часть Вооруженных Сил, а какой-то латиноамериканский «эскадрон смерти». Нет, Поляков был расстрелян 15 марта 1987 года. Существуют правила захоронения предателей. Видимо, согласно им предали земле и его.
— Леонид Александрович, какой, на ваш взгляд, была бы реакция Полякова, если бы он узнал, что первый гвоздь в его гроб вколотил тот самый неопытный практикант, которого он называл «коновалом»?
— Не знаю. Наверное, удивился бы. Дескать, неужели это ты, Гульев, смог меня откопать?
— Вот вы говорили, что после разоблачения шпиона Пеньковского тогдашние многие начальники были здорово понижены в званиях, их лишили наград, привилегий. Произошло ли подобное после обезвреживания Полякова?
— Я отвечу словами бывшего Главного военного прокурора СССР Катусева, который в одном из своих интервью сказал, «что офицеры и генералы, чьей халатностью и излишней болтливостью воспользовался Поляков, привлечены командованием к административной ответственности, уволены в отставку и запас».
По поводу наказаний... Один из бывших друзей предателя, принимавший сувениры, когда началось разбирательство, неожиданно заявил, что он вражеский агент, работает на ЦРУ. Когда же стали тщательно проверять его слова, выяснилось, что он себя... оговорил. С испугу крыша поехала. И теперь находится там, где должны находиться подобные больные. А если вдруг вылечится, выздоровеет — его снова ждет очень неприятное разбирательство.
— А что случилось с семьей Полякова? Кстати, она была большой?
— Они с женой, насколько мне известно, встретились и поженились на фронте, имели двух сыновей. Один из них работал в Министерстве иностранных дел, второй — в нашей системе. Поляков очень любил внучку. Хотел ее взять с собой в командировку за границу.
Следствие показало, что ни жена, ни сыновья к преступной деятельности Полякова не имели никакого отношения. Они проходили по делу свидетелями. Как сейчас живут, не знаю. Слышал только, что один из сыновей работает водителем троллейбуса. Такова уж логика борьбы спецслужб — блестящие карьеры детей Полякова оказались сломлены.
...Предатель ведь предает не только страну, армию, какие-то идеи. Он предает и продает прежде всего свою семью, жену, детей, память о себе. Поэтому, думаю, предателю нет и никогда не может быть никакого прощения…