ШЕВЧЕНКО РИСОВАЛ ДОМОЧАДЦЕВ ГОГОЛЯ?

Это произошло двадцать с лишним лет назад, когда я занималась поисками экспонатов для экспозиции строившегося тогда государственного заповедника-музея Н.Гоголя в Полтаве. Мне в руки попала книга «Тарас Шевченко. Живопись. Графика. 1830—1847 гг.». Я стала внимательно всматриваться в лица людей, которых Тарас Григорьевич обессмертил на своих рисунках, когда гостил в их имениях в 1843—1845 годах. Остановила внимание на работе под номером 30, подписанной «Портрет неизвестных» — женский и мужской карандашные портреты, нарисованные на одном листе в 1840—1843 годах в Петербурге.

Я хорошо «знала в лицо» родных и знакомых Гоголя и сразу определила, что на этих портретах Тарас Григорьевич увековечил ближайшего друга детства Николая Васильевича, его соседа по имению из села Толстое, Миргородского повета Полтавской губернии Александра Семеновича Данилевского и его жену Ульяну Григорьевну Похвисневу, племянницу П.Марковича, мужа знаменитой писательницы Марко Вовчок.

Чтобы подтвердить своё открытие, я поехала в Институт судебных экспертиз. Меня принял заведующий отделом Сергей Данилович Павленко, талантливый художник, автор уникальной системы расшифровки портретов «Неизвестных». Он провёл сравнительную экспертизу рисунка Шевченко и фотографии Александра Данилевского 1870-х годов из альбома Йозефа Хмелевского «Гоголь на родине» (Полтава, 1902), а также акварельного портрета Ульяны Похвисневой неизвестного художника 1850-х годов из книги «Памяти Н.Гоголя и В.Жуковского» (Москва, 1902 год).

— Вы совершенно правы! — сказал Сергей Павленко. — На этом рисунке Шевченко запечатлел Александра Семёновича Данилевского и Ульяну Похвисневу. Сходство их портретов с рисунком Тараса Григорьевича очевидно.

Окрылённая поддержкой, я поехала к научным сотрудникам Государственного музея Т.Г.Шевченко и представила на суд ведущих специалистов открытые мной портреты ближайших друзей Гоголя.

— Эта работа Шевченко помечена 1840—1843 годами. Существует единогласно принятая гипотеза, что поэт не посещал в 1843 году восточные уезды Полтавской губернии. Значит, он не мог рисовать друга Гоголя в имении Толстое, да и в Санкт-Петербурге тоже! — категорически заявила директор музея.

— Я запрещаю вам вступать в спор с шевченковедами! — заявил директор строившегося заповедника Н.Гоголя Лев Семёнович Вайгордт. — Мы знаем, что поэт, направляясь в село Решетиловку и Полтаву в 1845 году, объехал стороной родовое имение Яновских. Если учёные единогласно утверждают, что поэт не был в Васильевке Гоголя, значит, он не был там! Если они приняли решение, что Шевченко не рисовал мать писателя и его родных, значит, Тарас Григорьевич действительно не рисовал их! У нас горит план. Остались считанные месяцы до открытия заповедника. Ваша задача — найти подлинные мемориальные вещи Николая Васильевича, его неизвестные портреты, книги из библиотеки и личные вещи, а не вступать в бесплодные дискуссии с армией шевченковедов!

Перечитываю письма Гоголя к Александру Данилевскому. Писатель называет друга «родственником», «двоюродным братом», «кузеном» даже в письмах к своим сестрам. Кровного родства между ними не было, но детство и юность они провели вместе. В 1828 году, окончив Нежинский лицей, оба переехали жить в Петербург. Данилевский поступил в Школу гвардейских подпрапорщиков, Гоголь — на государственную службу. В марте 1831 года Александр заболел и выехал лечиться на Кавказ, а позже уехал в имение к матери.

О том, что Данилевский действительно ездил в 1843 году в Санкт-Петербург в поисках места службы, косвенно говорит сохранившееся письмо Гоголя к другу от 14 февраля 1843 года из Рима: «Служить в Петербурге и получить место во внешней торговле или иностранных дел не так легко… Поезжай прежде в Москву, отведай прежде Москвы, а потом, если не слюбится, поезжай в Петербург…»

По-видимому, там же, в Санкт-Петербурге, Александр Данилевский познакомился с 16-летней Ульяной Похвисневой. На рисунке на ней платье по столичной моде и праздничная причёска. Парный портрет ближайшего друга Гоголя и его невесты, выполненный Шевченко, скорее всего, в начале мая 1843 года, вносит существенную поправку в маршрут первой поездки Тараса Григорьевича в Украину.

Знаменитый исследователь Пётр Владимирович Жур, работая в Центральном государственном историческом архиве СССР в Ленинграде, нашёл документ, который свидетельствует, что «11 мая 1843 года правление Академии художеств выдало билет вольноприходящему ученику Тарасу Шевченко на проезд в Малороссийские губернии сроком на 4 месяца и на беспрепятственное, где надо будет, проживание». Учёные придерживаются версии, что Шевченко выехал из столицы 19 мая вместе с «однокорытником» Гоголя по Нежинскому лицею украинским писателем Евгением Павловичем Гребинкой. Но мог ли Тарас Григорьевич, получив долгожданный билет на родину, ждать лишние восемь дней, пока Гребинке дадут отпуск и тот оформит его?! Естественно, что он мог воспользоваться дружеским предложением Александра Данилевского ехать вместе.

Ехали они Белорусским трактом. 19 мая Шевченко был уже в Ичне. Об этом свидетельствует запись иерея Иоанна Смирницкого, которую он сделал в дорожном альбоме поэта в 1843 году: «У отца Гаврила Тичины иметь ночлег Шевченку 19-го». Затем Шевченко и Данилевский вместе поехали в Качановку к Григорию Степановичу Тарновскому.

Учёные единодушно замалчивают причину, по которой Тарас Григорьевич вынужден был отправиться сначала в Качановку. Причина такова: художник вёз Тарновскому на продажу недавно законченную знаменитую картину «Катерина». Если бы Шевченко получил от Тарновского деньги, он сразу бы выехал к своим родным в Кирилловку. Но, как свидетельствует документ, поэт увидел своего столетнего деда и родных только в конце сентября 1843 года. Вместо поездки в родные края он вынужден был искать приработка, рисуя бесчисленные акварельные портреты дворян и делая живописные копии портретов их знаменитых предков.

В конце мая Шевченко с Данилевским посетили соседнее с Качановкой село Дехтяры — имение Григория Павловича Галагана. Куда лежал путь поэта дальше? Уверена, что Тарас Григорьевич воспользовался дружеским предложением Александра Семеновича поехать поработать в имение его отчима Василия Ивановича Чарныша, в село Толстое. Оно соседствовало с Васильевкой, родовым имением Яновских, где жила Мария Ивановна, мать Гоголя. Тарасу Григорьевичу было дорого все, что касалось его учителя. Он считал для себя честью и долгом нанести визит вежливости Марии Ивановне.

…Чтобы подтвердить свое открытие, я поехала в Полтаву к 95-летней Софье Николаевне Данилевской, внучке сестры писателя Елизаветы Васильевны Гоголь.

— Сегодня исследователи отрицают, что Шевченко в 1843 и 1845 годах жил и работал в Васильевке у Марии Ивановны, матери Гоголя, — сказала я ей.

— К сожалению, сейчас модно перелицовывать всю историю! — вздохнув, ответила внучка. — До революции все это доподлинно было известно журналистам, которые всегда останавливались в нашей Васильевке, в доме моего отца, Николая Владимировича Быкова. Они записали личные свидетельства Анны Васильевны и Ольги Васильевны Гоголь, сестер писателя, о пребывании Шевченко в их родительском доме. У меня хранится девичий альбом Елизаветы Васильевны. В нем есть их записи за 1843, 1845 годы, когда в нашей Васильевке жил Шевченко. К сожалению, в революцию наш дом разграбили и все портреты сожгли.

Я показала Софье Николаевне репродукции рисунков Шевченко.

— Мне хорошо известны эти молодые люди! — сказала внучка, указывая на портреты работы Тараса Григорьевича, которых ученые нарекли «Неизвестные» №30. — Это Александр Данилевский и его жена Ульяна. «Неизвестная в коричневом платье» — это моя бабушка, Елизавета Васильевна Гоголь. «Портрет пожилой женщины с мальчиком» — моя прабабушка, мать Гоголя с внуком Николаем Трушковским, «Неизвестная в сиреневом платье» — троюродная сестра моей бабушки Катерина Косяровская, портрет «Неизвестного» №306 — ее отец Павел Петрович Косяровский.

Узнаю и эту прекрасную молодую женщину, которую ученые опрометчиво назвали «Неизвестная в голубом платье» и обозначили номером 127. Ее имя — Вера Васильевна Чарныш! Она была подругой юности моей бабушки — Елизаветы Васильевны Гоголь, в замужестве Быковой. Ольга Васильевна Гоголь рассказывала журналистам, что Шевченко подолгу жил в соседнем селе у генерала Василия Ивановича Чарныша. По заказу генерала он рисовал портреты его детей и делал для них копии портрета их предка.

Я расцеловала Софью Николаевну и поблагодарила за ценные сведения. Имена Василия Ивановича Чарныша, его дочери Веры Васильевны, как и название их имения Толстое, — ни разу не упоминаются в биографии Шевченко.

— Все говорили, что мать академика Митропольского очень похожа на дочь генерала Чарныша, чей портрет Шевченко рисовал в 1845 году. Вы можете убедиться в этом сами. Мой отец часто фотографировал соседей. Его альбом хранится сейчас в Москве у моей сестры Татьяны Николаевны Галиной, — прибавила Софья Николаевна.

…В Москве Татьяна Николаевна Галина, урожденная Быкова, сразу назвала имя «Неизвестной в голубом платье» на рисунке Шевченко 1845 года:

— Это Вера Васильевна Чарныш! Она была подругой сестер Гоголя! Я видела такой портрет, выполненный маслом, в соседнем имении. Там жила наша подруга, её тоже звали Верой Васильевной. Она была внучатой племянницей дочери генерала Чарныша и очень походила лицом на неё. Вот посмотрите! В альбоме моего отца, племянника Гоголя, сохранилась фотография 1902 года юной Веры Чарныш, будущей матери академика Митропольского.

Я внимательно вглядываюсь в лицо «Неизвестной в голубом платье» и фотографию 17-летней Веры Васильевны. Сходство поразительно.

Я сделала копию фотографии и выслала её в Киев академику Юрию Алексеевичу Митропольскому. В душе теплилась надежда, что его маме удалось сохранить в грозные годы революции часть архива семьи. Эти документы могли бы уточнить время жизни и работы Шевченко в имении Василия Ивановича Чарныша. Я спешно выехала в Киев.

Академик Юрий Алексеевич Митропольский, выдающийся учёный в области теории нелинейных колебаний механики и математической физики, 30 лет занимал пост директора Института математики Академии наук, а затем стал почётным директором этого института.

— Я очень ценю вашу деятельность по восстановлению истории жителей Полтавской губернии из близкого окружения Гоголя! — сказал мне академик. — Искренне благодарен вам за фотографию моей мамы, Веры Васильевны Чарныш. К сожалению, я располагаю очень небольшим количеством документов нашей семьи. Всё погибло в годы революции! Но я передаю в полное ваше распоряжение копию фотографии 1850-х годов Василия Ивановича Чарныша, прадеда моей мамы. Если найду новые документы, сразу вышлю их вам!

В Полтавском художественном музее я взяла седьмой том художественного наследия Шевченко и стала внимательно всматриваться в каждый эскиз. Рисунок Тараса Григорьевича №104 учёные обозначили — «Голова мужчины. Сельские музыканты. Наброски. Карандаш. 1846—1847 годы». Не надо было проводить экспертизу, чтобы доказать, что на этом рисунке Шевченко сделал черновой набросок портрета первого маршала Полтавской губернии из села Толстое Василия Ивановича Чарныша. На рисунке №191, датированном 1843 годом, изображены те же трое отдыхающих крестьян и музыкант, что и на рисунке №104, а это значит, и последнюю работу Шевченко выполнил в 1843 году, а не в 1846-м, как считали исследователи!

Во втором томе «Мёртвых душ», по свидетельству наследников писателя, Гоголь описал внешность Василия Ивановича Чарныша в образе Бетрищева: «Генерал поразил его величественной наружностью. Он был на ту пору в атласном малиновом халате. Открытый взгляд, лицо мужественное, бакенбарды и усы с проседью, стрижка низкая, а на затылке даже под гребёнку, шея толстая, широкая, голос бас с некоторой охрипью, движения генеральские. Генерал Бетрищев, как и все мы, грешные, был одарён многими достоинствами и многими недостатками… В решительные минуты — самопожертвование, безграничная храбрость, щедрость, великодушие, ум во всём и ко всему этому изрядная подмесь себялюбия, честолюбия, без чего уже не обходится человек. Словом — это был один из тех картинных генералов, которыми так богат был знаменитый двенадцатый год».

Таким увидел Василия Чарныша Шевченко, когда приехал в его имение Толстое в конце мая 1843 года вместе с приёмным сыном генерала — Александром Данилевским. Василию Ивановичу в ту пору было 68 лет. Поэта заинтересовало собрание исторических документов, которые хранились в уникальной библиотеке Чарныша. Художник нашел здесь и заработок — ему заказали написать портрет генерала, его детей и их предка.

Вскоре академик Митропольский прислал мне письмо Василия Чарныша, которое чудом сохранилось среди бумаг его мамы. Деловое письмо отставного генерала было написано из деревни Чарнышовка 2 июля 1845 года к старшему сыну Николаю Васильевичу в Белгород.

«Любезный сын мой Николинька! Письмо твоё от 17 июня я, к душевному удовольствию моему, получил июня 30-го. В это время Верочка, Василий Григорьевич (муж Веры Чарныш. — Р.С.) и Вася были у меня в спальне. Они приехали ко мне почти в один день и Верочка с Василием Григорьевичем прожили недели две у меня, ... а сего дня утром выехали к себе в деревню в Сулу. … Я подожду Роменской ярмарки, не хотелось бы её пропустить, которая начинается с 10 июля».

Это чудом уцелевшее письмо точно определяет, когда именно Шевченко в 1845 году жил в имении Чарныша — Толстое и рисовал акварельный портрет его 25-летней дочери — Веры Васильевны («Портрет неизвестной в голубом платье»).

…Двадцать лет назад я определила, что на рисунке №305 Шевченко обессмертил мать своего великого друга — 54-летнюю Марию Ивановну Гоголь-Яновскую и её 11-летнего внука Николая Трушковского, на рисунке №110 увековечил сестру писателя — 22-летнюю Лизу Гоголь, на рис.№306 — Павла Петровича Косяровского, на рис.№128 — его дочь Катерину. Я доказала, что «Неизвестная в голубом платье» №127 — это Вера Васильевна Чарныш, а «Неизвестные» №30 — ближайший друг Гоголя Александр Данилевский и его жена Ульяна Похвиснева. Почему сегодня в экспозиции шестого зала Государственного музея Т.Г.Шевченко портрет 22-летней Лизы Гоголь по-прежнему назван «Неизвестная в коричневом платье»? Почему в новом «Шевченковском словаре» нет имени Александра Данилевского и его приёмного отца — Василия Ивановича Чарньша? Почему мать Гоголя и его родные по-прежнему считаются у шевченковедов «Неизвестными»?