В истории культуры всегда были личности, чье творчество выходило на первый план, воплощая в себе новации времени. А рядом всегда находились честно трудившиеся, но не свершавшие «революций» художники «второго плана». Однако труд этих талантливых мастеров не менее значителен и интересен для нас. Без их искусства невозможно восстановить целостную картину художественной жизни прошлого.
К таким мастерам относится Сергей Костенко (1868—1900). Его судьба — это трагедия тонкой, ранимой души, которая так и не сумела приспособиться к суровым законам выживания.
Стал бы Костенко в ряды первых, как ему пророчили современники, или нет — сейчас судить трудно: слишком мало он успел сделать за свою короткую жизнь и очень немногое из его наследия дошло до нас.
Киевский критик Е.Кузьмин писал в начале века, что в лице Костенко «Украина если не нашла, то потеряла своего Бастьен-Лепажа», вспоминая известного французского художника второй половины XIX века. Они действительно были похожи своими «реальными» взглядами на мир, интересом к жизни простого человека, детворы. Но сын крестьянки из Лотарингии показывал быт деревни, а для сына киевской торговки главной темой стала жизнь города. За видимой безыскусностью сюжетов и образов произведений Костенко стоит опыт молодого художника, рано познавшего горькую жизнь городского «дна».
Киев
Сергей Костенко рос без отца. Его мать торговала овощами и цветами на Бессарабском рынке. Однако эта простая женщина сумела разглядеть и поддержать любовь сына к рисованию и книгам. И однажды — как оказалось, в счастливый для мальчика день — привела его в известную в городе рисовальную школу Николая Мурашко. Сюда приходили все, кто хотел учиться, — от мала до велика. Школа открывала перед воспитанниками возможность стать в будущем не только художниками, но и прекрасными мастеровыми— ювелирами, ретушерами, резчиками. Женщина искренне надеялась, что из мальчика вырастет «хороший человек и добрый работник».
Познавший с лихвой в свои 14 лет бедность и унижения, Сергей Костенко не озлобился душой — она была у него открыта к добру и простому человеческому участию. Вот почему в его жизни такое важное место занял благородный и щедрый на добрые дела человек, основатель школы Николай Мурашко. Истинный подвижник, он воспитал и взрастил многих обделенных судьбою детей, проявляя к ним отеческую заботу, внимание и любовь. Среди них были Николай Пимоненко и Фотий Красницкий — впоследствии прославленные украинские художники. Были и Сергей Костенко, Григорий Дядченко, ставшие для старого учителя «радостью и утехой» — так написал он на склоне лет в своих воспоминаниях.
Талантливый и серьезный, Сергей Костенко входит в число лидеров школы. Под его началом выпускается рукописный журнал «Ученик». Он принимает участие в субботних чтениях, проходивших на квартире Николая Ивановича, в веселых школьных постановках.
На глазах наставника сын бедной торговки превращался в образованного интеллигентного юношу, способного, подававшего большие надежды художника.
На Костенко обратил внимание и Виктор Васнецов. Он выделил его среди всех тех учеников школы, что были привлечены к оформительским работам во Владимирском соборе. Именно 18-летнему юноше именитый живописец доверил переносить созданные им композиции с картонов на стены. Среди них и образ запрестольной Богоматери. Как вспоминает художник Степан Яремич, друг и соученик Сергея Костенко, это было сделано так искусно, что Васнецов, посмотрев на работу ученика, добавил лишь несколько мазков и приглушил общие тона лика и фигуры. По картонам мастера Костенко писал «Преддверие рая», «Страшный суд», «Крещение Владимира», а также всех васнецовских святых, изображенных на столбах главной апсиды. Для начинающего художника это стало большой и серьезной школой мастерства.
Приметил Костенко и известный передвижник Николай Ге, сумевший разглядеть в юноше не только его художественные способности, но и тонкую душу. Седобородый старец, похожий на мудрого апостола, жил в своем имении неподалеку от Чернигова. Во время довольно частых визитов в Киев он всегда посещал рисовальную школу. «Костенко стал любимцем Ге, который во время каждого своего приезда уделял ему много внимания, даже был с ним неразлучен. Это очень воздействовало на Костенко. Юноша не курил, строго придерживался моральной чистоты. Это было безусловное влияние чистого и честного старика» — читаем мы в воспоминаниях Николая Мурашко.
В 22 года Сергей Костенко переживает первый свой успех. На весенней выставке картин 1890 года его небольшая работа «За уроком» привлекла к себе внимание публики. Ее купили сразу же в день вернисажа и даже заказали художнику авторское повторение. Другая созданная художником картина — «У ворот» (не сохранилась), где изображены сидящая на лавочке женщина с девочкой-подростком, получила первую премию на выставке Общества поощрения искусств.
Перед Костенко, выходцем из городских низов, открывались новые возможности и перспективы. Его начинают принимать в богатых киевских домах, о нем говорят и пишут. Молодого художника зачисляют в свои ряды передвижники, а известно, что попасть в Товарищество в то время было достаточно трудно и престижно.
Реалистические, непосредственные, исполненные чувства любви к простому человеку и природе произведения Костенко соответствовали эстетике искусства передвижников, которые умели в малом увидеть большое, в будничном — раскрыть высокую поэтику жизни.
Его герои — дети, покупающие мороженое, торговки, возвращающиеся с базара, прачки, полощущие морозным днем белье на Днепре. Образы людей точно очерчены — в них виден характер, более того — судьба. Соединение жанра с пейзажем придает картинам лиризм, усиливает их эмоциональное начало. К сожалению, все эти работы дошли до нас лишь в черно-белых репродукциях, напечатанных в дореволюционных изданиях.
Но, к счастью, в одной из частных киевских коллекций недавно обнаружилась не известная ранее даже узкому кругу специалистов-искусствоведов замечательная картина художника «Приятная беседа».
...Уголок Подола, улица Верхний Вал, где издревле торговали рыбой. Мягкий зимний день, запорошенные снегом дома, дорога. Привлекательная молодая женщина стоит перед торговкой, разложившей свой товар на земле. Как точно и мастерски переданы отдельные детали композиции — движение саней, сгорбившаяся от холода фигура продавщицы и даже деревянные ящики, на одном из которых выведена надпись — «Киевъ 1892».
Киев почти всегда присутствует как в жанровых, так и в пейзажных работах художника. Образ города исполнен поэтического мировосприятия, окрашен добрыми личностными чувствами автора к месту, где он родился и жил.
«Фауст и Маргарита»
В 1892 году Сергей Костенко представил на суд зрителей картину, написанную по мотивам известного философского произведения Гете. Она сыграла воистину фатальную роль в его судьбе. Для молодого художника, стремящегося постичь глубины человеческих страстей и пороков, работа эта была принципиально важной.
Не случайно при выборе героев для своей большой картины Костенко останавливается на Фаусте и Маргарите, обходя, казалось бы, более выразительного и яркого Мефистофеля. Образ Фауста намного сложнее — именно в нем сошлись две ипостаси человеческой натуры — благородство и злодейство. Таким и показывает этого гетевского героя художник. На его красивом лице отражена борьба сложных чувств, борьба «высокого и низкого». Он не хочет нарушить душевный покой девушки и в то же время не может укротить свое влечение к ней. В образе златокудрой Маргариты (она удивительно напоминает привлекательную киевскую мещанку из «Приятной беседы»), скромно стоящей поодаль, воплотились доверчивость, смущение. Вечерние сумерки обусловили приглушенное звучание красок. Пейзаж — не милый садик добропорядочной немки, а огромный парк. В темных массах его больших деревьев, высоких кустов застыло напряженное предчувствие будущей трагедии. И даже ирисы — не только дань модному в то время стилю модерн, но и символ, связанный с именем Девы Марии. Цветы ассоциируются с душевной и телесной чистотой Маргариты. Картина понравилась публике. Ее хвалили коллеги-художники. Но в местной газете появилась злая статья, исполненная желчи и неуважения к автору. В ней Маргариту сравнивали с «праздничным поросенком»...
Это был тяжелый удар для Костенко. Художник не мог смириться с оскорбительным тоном критики. Не могли успокоить его и доводы любимого учителя — Николая Мурашко, твердившего: «молчание — вот где смерть артиста, а брань — это другая ступень после похвалы, она еще больше делает его популярным». Костенко стал сторониться друзей, знакомых — ему казалось, что над ним все смеются, его обсуждают. В результате — свалился в горячке. Молодой организм взял свое — все обошлось. Кто мог предположить тогда, что это был первый шаг к его будущей страшной болезни — безумию?
Сама же картина на многие десятилетия исчезла из поля зрения, как и другие произведения художника. Судить о ней мы могли лишь по старым репродукциям да фотографии, помещенной заботливой рукой Николая Ивановича в своем дневнике. Рядом с ней он написал: «Какая это милая вещь доброго молодого человека Костенко — какой же это был великий мастерище. Ах как сердце мое разрывается — говорю я вместе с Фаустом, когда вспоминаю юношу».
Но вот что интересно: перевернув несколько страничек дневника, мы наталкиваемся на еще одну фотографию, но уже другой картины. Перед нами те же Фауст и Маргарита, тот же парк, та же скамья, но размещены несколько по-другому. Особенно это относится к девушке — она сидит в мечтательной позе, охватив руками колени, что делает ее еще более трогательной и беззащитной. Это первый вариант холста, о котором писал в своих рукописях Е.Кузьмин, но который мы так никогда и не видели.
Работа же, принесшая столько горя Костенко, находится в Национальном художественном музее Украины, куда поступила в 1990 году. Передала ее семья известного врача Букреева, исцелившего не одно поколение киевлян. Картина была сильно повреждена. Стараниями музейных реставраторов она обрела новую жизнь и сегодня достойно представляет творчество мастера.
Страсти вокруг критической статьи постепенно улеглись. Художник начал преподавать в рисовальной школе Мурашко в надежде скопить денег для поездки за границу, где хотел продолжить свое образование. Помогло ему материально и Товарищество поощрения художников. В 1893 году Сергей Костенко отправился в Париж.
Париж
Признанный центр мирового искусства, Париж всегда притягивал к себе художников. Здесь собирались различные мастера, концентрировались разные стили и направления, здесь творились новые имена. Как писал Е.Кузьмин, в Париже «сын киевской торговки не потерялся, подобно многим, маленькой незаметной песчинкой».
По приезде он начинает посещать популярную в городе Академию Р.Жюльена. Академия — чересчур громкое название для нее. Скорее это большая студия, куда приезжала молодежь из разных стран. Среди ее учащихся была еще одна представительница Украины — рано умершая художница Мария Башкирцева. Именно ее картина «В мастерской Жюльена» дает представление о царившей там свободной обстановке: просторное помещение, заполненное работающими художниками, обнаженный натурщик на подиуме, на стенах — картины. Николай Мурашко, посетивший во время поездки по Европе заведение Жюльена, заметил на одной из стен этюд своего ученика — Костенко, «представляющий что-то особенное, его нельзя было оставить без внимания. Сердце сжалось при мысли, что юноша, автор картины, в это время был тяжело болен».
За границей Костенко продолжает писать картины, на которых — тот же Киев, его жители... В них, может быть, еще острее, звучит мотив глубокой симпатии и внимания к маленьким человеческим радостям. Своеобразным проявлением такой ностальгии стала работа «Возле зверинца», где изображена любимая киевлянами Владимирская горка, разношерстная толпа людей (среди них и девушка в украинском народном костюме), наблюдающая за проделками забавной обезьянки. Работа экспонировалась в известном Салоне на Марсовом поле в 1894 году. Илья Репин, находившийся тогда в Париже, выделил ее среди других экспонатов выставки, отметив в одном из своих писем: «Я приятно отдохнул на незатейливой вещице нашего молодого художника Костенко. Солнце, и воздух и живое выражение нашего провинциального персонажа перед зверинцем без всяких вычур и шаржа, и исполнено широко и просто».
Картину заметила парижская пресса, ее хвалили, репродуцировали в журнале Ielustration. То был настоящий успех 25-летнего художника, его серьезная заявка на будущее. Но вот будущего у Костенко и не оказалось... Впечатлительный и нервный, так остро реагировавший на несправедливую критику, он, как оказалось, не смог пережить и радость успеха. Возвратившись однажды из Салона, художник набросился с кулаками на ни в чем не повинного консьержа. Через час его нашли лежащим в беспамятстве на одной из парижских улиц и отправили в клинику для умалишенных. Подумайте, как это страшно — и случайно ли это? — художник повторил судьбу своей героини — Маргариты. Она же и была первопричиной его безумия. В клинике Костенко прожил более шести лет. Он умер в 1900-м — сто лет назад.
В 1901 году Е.Кузьмин в журнале «Искусство и художественные промыслы» опубликовал статью, приуроченную к 25-летию школы Николая Мурашко, где кратко упомянул о печальной судьбе ее ученика. Через несколько дней к нему пришла старуха, вся в слезах. «То была мать Костенко. Сколько лет жила она, мечтая о нем, о том, что он жив, быть может, станет знаменитым. Думала, что, может быть, ее забыл или стыдится». И только теперь кто-то, прочитав статью, рассказал ей о кончине сына.
Судьба оказалась жестокой не только к художнику, но и к его работам. По одной из версий — мать, узнав о смерти сына, поспешила в его мастерскую, находившуюся на Бессарабке. Она хотела забрать картины, вещи, но было поздно... Дверь оказалась взломанной, а мастерская — пустой...
По счастью, пророческие слова «рукописи не горят» относятся и к живописным полотнам. Ничто не исчезает бесследно в этом мире. Сегодня картины Сергея Костенко начинают возвращаться к нам. И то, что сделал этот художник за свою короткую жизнь, дает нам право говорить о нем как о мастере, занявшем свое место в истории украинского искусства второй половины XIX века, и не дает нам права забывать о нем.