| ||
Генерал-фельдмаршал фон Эйхгорн на приеме у гетмана П.Скоропадского |
30 июля 1918 г. командующий немецкими войсками в Украине генерал-фельдмаршал Герман фон Эйхгорн был в приподнятом настроении. Ровно четыре месяца назад его назначили командующим группой армий «Киев», которая оккупировала южные районы Белоруссии, России и Украину. Правда, австро-немецкие войска вошли в Украину в начале 1918 г. по просьбе Центральной Рады, обратившейся к странам Четверного союза за помощью против большевистской экспансии. Центральная Рада должна была за эту помощь до 31 июля 1918 г. выделить Германии миллион пудов хлеба. Различные слои населения Украины по-разному относились к иностранному вмешательству и к самой Центральной Раде. Очень скоро стали явными противоречия между УЦР, хотевшей сохранить украинскую государственность, и оккупационными войсками, стремившимися прежде всего обеспечить Германию и Австро-Венгрию хлебом и продовольствием. Именно для выполнения этого задания в Украину вместо генерал-полковника Александра фон Линсингена, руководившего немецкими войсками на главном направлении наступления Ковель—Киев—Полтава—Харьков—Ростов-на-Дону, из Прибалтики прислали Г. фон Эйхгорна. Хорошо известный немецкий военачальник должен был начать борьбу за хлеб и продовольствие для изможденной в годы Первой мировой войны кайзеровской Германии.
Прибыв в Киев в конце марта 1918 г., Эйхгорн понял, что его миссия — «укрепление экономических и культурных связей» между Германией и Украинской Народной Республикой — будет сложной.
Немецкое командование взяло на себя определенные административные функции относительно обеспечения регулярного поступления из Украины сельскохозяйственной продукции. 6 апреля Эйхгорн издал приказ, в котором говорилось о сроках и порядке проведения посевной кампании. В документе подчеркивалось, что урожай будет принадлежать тем, кто засеет площади. Крестьяне, взявшие земли больше, чем смогут возделать, будут подвержены наказанию. Кроме того, крестьяне должны были всячески помогать в обработке помещичьих угодий. Приказ фельдмаршала вызывал недовольство УЦР: Министерство иностранных дел высказало официальный протест Германии по поводу действий Эйхгорна, по линии Министерства земельных дел народ Украины оповестили, что приказ немецкого командующего выполнять не надо, Министерство юстиции своим приказом подтвердило, что немецко-австрийские войска не имеют права казнить и подвергать заключению украинских граждан по приговорам своих полевых судов, поскольку в Украине существуют собственные гражданские и военные суды.
Германия и Австро-Венгрия поняли, что Центральную Раду следует заменить другим органом, который безоговорочно выполнял бы их требования. Воплощение в жизнь этого плана было возложено на Эйхгорна и начальника штаба немецких войск в Киеве генерала Греннера.
Исходя из санкции Вильгельма II, Эйхгорн сделал все для того, чтобы 29 апреля 1918 г. состоялся государственный переворот, в результате которого к власти пришел гетман Павел Скоропадский. Он возглавил провозглашенное вместо Украинской Народной Республики Украинское государство. Центральная Рада прекратила свое существование.
П.Скоропадский поддерживал тесные связи с Вильгельмом II, дружественные отношения завязались у него и с Эйхгорном. Гетман и командующий немецкими войсками в Украине были профессиональными военными, принимали участие в Первой мировой войне, правда, воевали они один против другого, да и должности у них были разные — фельдмаршал Эйхгорн командовал армией, а генерал-майор Скоропадский — корпусом. В 1918 г. они не говорили о длившейся мировой войне, а делали свои дела.
«Эйхгорн, — вспоминал П.Скоропадский, — был уважаемый дед в полном понимании этого слова, умный, очень образованный, с широким кругозором, доброжелательный, недаром же он внук философа Шеллинга. Ему не были присущи спесивость и заносчивость, которые иногда встречались среди немецкого офицерства».
Летом по Украине прокатилась волна крестьянских восстаний против австро-немецких оккупантов и гетманских войск и созданных ими местных органов власти. В Киеве же, на первый взгляд, царил покой, хотя действовало антигетманское подполье. Гетман и фельдмаршал жили в центре города — на Печерске. Первый поселился в доме бывшего генерал-губернатора, а второй — по ул. Екатерининской, 16.
В годы гражданской войны усилился массовый «красный» и «белый» террор. Уничтожались десятки тысяч противников, воевавших на стороне различных властей и режимов. Тогда же возродился и политический терроризм, очень распространенный в Российской империи XIX—начала XX вв. Существовали силы, отождествлявшие терроризм с революционной борьбой, считавшие его своим основным оружием и имевшие за плечами большой опыт устранения политических противников. Это были прежде всего левые эсеры. После подписания Брестского мира и оккупации немецкими войсками Украины, Белоруссии и части западных регионов России, с началом концентрации власти в руках большевиков левые эсеры заявили о возобновлении террористических актов против основных врагов революции и свободы. Для террористической борьбы была создана Боевая организация партии левых эсеров, в состав которой вошли Г.Смолянский, занимавший ответственную советскую должность, Б.Донской — кронштадтский матрос и И.Каховская — бывшая террористка-каторжанка. Они хотели придать террористическим покушениям интернациональную окраску, которая бы вызывала волну революционных выступлений на Западе, прежде всего в Германии. Поскольку Германию на том этапе эсеры считали своеобразным «жандармом буржуазного общества», решено было совершить покушение на Вильгельма II или начальника штаба немецкой армии Гинденбурга. Чтобы выведать мнение немецких социалистов по поводу покушения на одну из ведущих фигур властных структур Германии, в Берлин откомандировали Г.Смолянского. В интернациональном теракте, по мнению ЦК левых эсеров, должны были участвовать представители различных национальностей. Особое внимание Боевой организации, как и в годы царизма, привлекала Украина, которую эсеры не хотели признавать самостоятельным государством.
Члены немецкой организации левых социал-демократов «Союз Спартака» — а именно с ними Г.Смолянский вел переговоры — поддержали идею террористической борьбы, хотя сами отказались в ней участвовать. Они отклонили кандидатуру кайзера как потенциальной жертвы теракта и заявили: «На Восточном фронте особенно заметна фигура генерала Эйхгорна, который посадил в Киеве гетмана Скоропадского. Его убийство встретили бы с огромным удовлетворением не только в России и Украине, а и немецкие рабочие массы...»
По возвращении Г.Смолянского в Москву Боевая организация российских эсеров начала готовиться к террористическому акту против Эйхгорна, которого назвали «главным палачом и душителем крестьянства». Сделать это своими силами они не могли, поэтому связались с украинскими эсерами, которые и согласились принять участие в теракте против Эйхгорна. Кроме того, они вынашивали планы устранения собственными силами гетмана П.Скоропадского. От московской Боевой организации в мае 1918 г. в Киев прибыли Г.Смолянский, Б.Донской и И.Каховская. Здесь террористическую группу пополнили украинские эсеры М.Залужная, И.Бондарчук (Собченко), а со временем член первого советского правительства Украины С.Терлецкий. Отдельная группа украинских левых эсеров готовила покушение на гетмана.
Террористы готовили покушение на фельдмаршала по сценарию, разработанному еще в дореволюционные времена эсеровскими боевиками и даже народовольцами. У них было несколько конспиративных помещений как в самом Киеве, так и недалеко от города: дача в Святошино, частные дома в Боярке и на Глыбочице, квартира на Бибиковском бульваре. Потом террористы начали следить за Эйхгорном. Этот процесс был продолжительным и требовал большой конспирации и внимательности. Надо было не только определить маршруты Эйхгорна по Киеву, а и точно знать время его выезда из дома или штаба, приезда в то или иное учреждение. Киевские эсеры указали местожительство фельдмаршала, Б.Донской купил белого коня и превратился в «извозчика», что давало ему возможность свободно передвигаться по городу и вести слежку. Столкнулись с трудностями, которых не знали дореволюционные террористы. Центр Киева — Липки, где проживали Эйхгорн и Скоропадский, где находился немецкий штаб, другие учреждения, был превращен в своеобразный военный лагерь. Сюда для слежки за главнокомандующим невозможно было пробраться под видом лоточника, торгующего папиросами, в этом районе не сдавались квартиры, практически не было магазинов и т.п.
Единственное, что могли делать террористы, — быстро ходить по ул. Екатерининской, сменяя один другого, постоянно переодеваясь и даже гримируясь. Один раз случайно И.Каховская встретила Эйхгорна с адъютантом, которые пешком шли к штабу. Прошло много времени, пока террористы точно установили, что такие прогулки происходят ежедневно в час дня и длятся 3—5 минут.
Пока в Киеве террористы разрабатывали планы выполнения «смертного приговора» Эйхгорну, в Москве 6 июля 1918 г. левые эсеры, сотрудники ВЧК Я.Блюмник, уроженец Одессы, и М.Андреев, убили немецкого посла в России графа В.Мирбаха. Этим актом они попытались сорвать Брестский мир, заключенный В.Лениным с Германией, которая помогла большевикам завоевать власть в России, а потом обеспечивала их средствами, о чем хорошо знал дипломат. Мирбах, как и Эйхгорн, входил в круг лиц, против которых левые эсеры планировали осуществить теракты, но фельдмаршал был кандидатом № 1. Однако случилось так, что первым от рук террористов погиб дипломат, а не главнокомандующий немецкими войсками. Поговаривали, что к этому теракту приложило руку большевистское руководство, стремясь таким образом ликвидировать главного свидетеля связей с Германией. Эта акция в определенной степени подрывала авторитет левых эсеров, которые убили дипломата, а не фельдмаршала, который в глазах народа был главным палачом Украины и даже в Германии считался одиозной фигурой. Боевики, действовавшие в Киеве, решили ускорить покушение на Эйхгорна.
Террористический акт запланировали на 30 июля. За дело взялся Б.Донской. Боевики хотели разработать и план бегства Донского с места теракта, но, как и их предшественники, отвергли его. Эсеры в каждое убийство высокого должностного лица вкладывали максимум агитационного содержания. Каждый террористический акт должен был донести до широкой общественности цель и причину уничтожения врага народа и борьбы за революционные идеалы.
В конце июля 1918 г. в Киеве шли дожди, поэтому Б.Донской в тот день надел плащ, в карман которого положил бомбу, и модную соломенную шляпу «канотье». В район Липок его сопровождала И.Каховская. На всякий случай Донского подстраховали Е.Терлецкий (на углу Крещатика и Прорезной) и Г.Смолянский непосредственно на главной улице Киева. И.Каховская и Б.Донской медленно шли по Лютеранской улице и очутились на Екатерининской ровно в час дня.
Охрану в Липках, где дислоцировалось командование немецких войск и жил Эйхгорн, обеспечивали солдаты 76-го полка. Рядовой Альфред Хилькер посмотрел на часы, которые показывали 1 час 55 минут дня, и подошел к окну караульного помещения, которое находилось на углу Екатерининской улицы и Липского переулка. Он знал, что в это время главнокомандующий ежедневно ходит обедать от дома, где проживает, к помещению офицерского собрания штаба, находящегося на перекрестке улиц Екатерининской и Институтской. Все было как всегда. Эйхгорн в сопровождении адъютанта капитана фон Дресслера шел по тротуару Екатерининской. На перекрестке с Липским переулком они должны были перейти на противоположную сторону улицы и направиться к дому № 16, где проживал фельдмаршал. Вдруг постовой заметил, что в том месте прямо на мостовой стоит человек в гражданском и смотрит в сторону Эйхгорна. Хилькер инстинктивно схватил винтовку. А между тем Эйхгорн и Дресслер прошли мимо неизвестного и остановились на тротуаре, оживленно разговаривая. Человек в плаще вынул что-то из кармана и бросил в сторону фельдмаршала и его спутника. Прогремел сильный взрыв. В то же время по Екатерининской в сторону Елисаветской медленно ехал извозчик. Террорист прыгнул в фургон, и конюх стегнул рыжую кобылу, но та не тронулась с места. Происходило это как раз напротив магазина Прасковьи Голубь, который находился в доме №15 по ул. Екатерининской. Террорист спрыгнул на мостовую и стал убегать в направлении Елисаветской улицы. За ним побежали немецкие солдаты. С помощью П.Голубь они задержали извозчика, который назвался Ефремом Бычком и заявил, что не причастен к теракту. Злоумышленника уже догонял ефрейтор Бемке, в то время как тот внезапно остановился возле дома №15 и поднял руки. Сделать это его заставила не только безысходность, но и традиция эсеровских террористов объяснять властям и населению мотивы убийства того или иного высокого должностного лица в интересах народа.
От взрыва самодельной бомбы Эйхгорн и Дресслер были смертельно ранены. Об этом теракте гетман П.Скоропадский вспоминал так: «30 июля по новому стилю мы как раз закончили завтракать в саду, и я с генералом Раухом хотел пройтись по саду, прилегающему к моему дому. Не отошли мы и на несколько шагов, как прозвучал сильный взрыв неподалеку от дома. …Я и мой адъютант побежали туда. Мы увидели действительно тягостную картину: фельдмаршала перевязывали и укладывали на носилки, рядом лежал на других носилках его адъютант Дресслер с оторванными ногами, он, несомненно, умирал. Я подошел к фельдмаршалу, он меня узнал, я пожал ему руку, мне было чрезвычайно жаль этого почтенного старика...
Я чувствовал, что его смерть только усложнит обстановку в Украине.
... Адъютант Эйхгорна Дресслер в тот же день умер. А бедного Эйхгорна отвезли в клинику профессора Томашевского, он еще помучился немного и на следующий день вечером, именно в тот момент, когда я пришел его навестить, умер.
…Террориста отправили в немецкое отделение киевского дома арестов. Сразу же началось следствие под личным надзором прокурора Генрихсена. На первом допросе задержанный заявил: «Зовут меня Борис Михайлович Донской. Мне 24 года. Я крестьянин села Гладкие Выселки Михайловского уезда Рязанской губернии, неженатый, грамотный, не судился. С 1915 по 1917 год служил на Балтийском флоте на транспортном судне «Азия», где был минным машинистом. В партии с 1916 года. Виновным себя признаю. Центральным комитетом Украинской и Российской партии левых эсеров было принято постановление убивать всех немецких, французских и других иностранных военачальников, направляющихся в Россию забирать у крестьян землю и душить российскую революцию. На последнем съезде нашей партии в Москве это постановление было санкционировано.
…Центральный комитет Партии левых социалистов-революционеров вынес смертный приговор Эйхгорну за то, что он, являясь командующим немецкими военными силами, задушил революцию в Украине, изменил политический строй, осуществил, как сторонник буржуазии, переворот, содействуя избранию гетмана, и забрал у крестьян землю. Когда Центральный комитет Российской партии левых социалистов-революционеров приговор утвердил, я взялся за выполнение этого приговора и согласился убить Эйхгорна».
Следственные органы интенсивно искали соучастников Донского. А тем временем гетман П.Скоропадский обратился с грамотой к украинскому народу:
«Сегодня, 30 июля 1918 г., в 10 часов вечера, почил навеки командующий группой немецких войск в Украине генерал-фельдмаршал Эйхгорн, погибнув от преступной руки заклятых врагов Украины и ее союзников.
Тем, кто не знал покойного генерал-фельдмаршала, трудно оценить, какая это большая и горькая потеря для Украины. Генерал-фельдмаршал Эйхгорн был искренним и убежденным нашим приверженцем и другом украинского народа, и целью его было создание самостоятельного Украинского Государства. Видя в нашем народе неисчерпаемые творческие силы, он радовался тому славному будущему, которое ожидает Украину, и всеми силами поддерживал идею Украинского Государства даже среди тех, кто относился к ней с недоверием.
…Единственное утешение в тяжком горе, нас постигшем, это то, что позорное преступление совершено не сыном Украины, а чужаком, враждебным Украинскому Государству и его союзникам.
Гетман всей Украины Павел Скоропадский».
Кроме того, между Киевом и Берлином состоялся обмен телеграммами на высшем уровне.
Следствие интенсивно работало и арестовало нескольких террористов. Таким образом была сорвана их попытка совершить
1 августа во время панихиды по Эйхгорну покушение на П.Скоропадского. В тот же день гробы генерал-фельдмаршала и его адъютанта отправили для погребения на родине. Массовая траурная процессия отправилась по улицам Екатерининской, Александровской, Крещатику, Фундуклеевской, Пироговской, Бибиковскому бульвару, Безаковской к Киевскому вокзалу. На тротуарах, кроме военных, стояли тысячи киевлян, перед этим смертельно напуганные слухами, что немецкие войска окружили Киев и начнут его артиллерийский обстрел.
Е.Терлецкому и Г.Смолянскому удалось избежать ареста и выехать из Киева. И.Каховская попала в засаду возле дачи в Святошино и была схвачена немецкими солдатами. Арестовали и И.Бондарчука (Собченко).
Узников, особенно Б.Донского, жестоко пытали. Извозчик Бычок, не переставая твердить, что ничего общего с терактом не имеет, повесился в камере. Левые эсеры подвергли сомнению самоубийство Бычка и утверждали, что его тайно убили немецкие и гетманские тюремщики. Но это, очевидно, выдумка. Власти не побоялись открыто объявить смертный приговор Б.Донскому и И.Каховской и публично казнить убийцу Эйхгорна на Лукьяновской площади.
10 августа в пять часов дня из переулка, ведущего от тюрьмы к площади, место казни, вышли две роты немецких солдат и несколько мужчин в офицерских серых шинелях. Палач, арестант Лукьяновськой тюрьмы Линник, в серой шинели стоял возле телефонного столба, где висела петля из скрученной проволоки и была прибита большая доска с надписью: «Убийца генерал-фельдмаршала фон Эйхгорна». Борис Донской подошел к столбу и абсолютно спокойно снял связанными руками шапку с головы, а палач ловко набросил петлю. Немецкий солдат выбил из-под ног Бориса Донского скамью, и он повис.
На площади было много людей. Труп оставили висеть на столбе в течение двух часов. Ночью его сняли и перенесли в часовню. Временный служитель из уголовных тайно от администрации собрал цветы в больничном саду и обсыпал ими тело покойного. Так, в цветах, его и отпевали.
И.Каховской объявили смертный приговор почти через месяц после казни Донского — в середине сентября 1918 г. Суд под председательством полковника Гюбнера длился всего 15 минут. После приговора Гюбнер подошел к Каховской и сказал: «Повесить у нас даму не очень-то и легко. Нужно, чтобы приговор утвердил сам кайзер». Но Вильгельм II так и не вынес свой вердикт. В ноябре 1918 г. в Германии вспыхнула революция, свергнувшая власть кайзера, тогда же закончилась Первая мировая война. В Украине с новой силой вспыхнуло восстание против гетмана, 14 декабря вынужденного отречься от власти, которая перешла в руки Директории. В декабре петлюровские войска оккупировали Киев, освободили узников. Правда, Собченко, готовившего покушение как на Эйхгорна, так и на Скоропадского, выпустили на свободу, а Каховскую перевели в Лукьяновскую тюрьму. Новая власть не взяла на себя ответственность освободить террористку. Когда же партия левых эсеров обратилась к председателю немецкого совета солдатских депутатов Кирхнера, тот заявил, что ее дело рассматривалось не как политическое, а как уголовное, и совет ничего, к сожалению, сделать не может. В дело освобождения И.Каховской вмешался даже ЦК левых эсеров, непосредственно обратившийся к немецкой организации «Союз Спартака». Ответ был такой: террористка оставит тюрьму, когда из Киева уйдет последний немецкий солдат. Но и после этого Каховская находилась в тюрьме. Лишь благодаря настоятельному ходатайству бывшего члена Центральной Рады Николая Ковалевского она вышла на свободу в январе 1919 г. Украинские власти относились к террористам безразлично.
Однако большевики, захватившие в начале февраля 1919 г. Киев, сделали из них народных героев. 7 апреля в Киеве в помещении Купеческого собрания начался первый открытый революционный трибунал в советской Украине над убийцами Б.Донского. Судебное заседание открыл наркомюст О.Хмельницкий, вкратце рассказавший о судебной расправе над врагами советского строя в УССР. Трибунал судил непосредственного палача Б.Донского — уголовного узника Линника, а также ряд причастных к пыткам террористов руководителей Лукьяновской тюрьмы и немецких офицеров из контрразведки. Многих судили заочно. 8 апреля 1919 г. трибунал вынес смертный приговор Линнику и надзирателю тюрьмы Боровчуку, который и был выполнен в течение 24 часов. Отдельных подсудимых, не присутствовавших на суде, объявили «вне закона». Об офицерах кайзеровской контрразведки, приговоренных к казни, ЦК КП(б)У известил «Союз Спартака» и потребовал от немецкого правительства выполнить вынесенный в Киеве приговор. Эти требования так и остались только на бумаге.
По-разному сложилась дальнейшая судьба участников убийства 70-летнего фельдмаршала Эйхгорна. Е.Терлецкий в 1919 г. вступил в новообразованную партию борьбистов, в следующем году слившуюся с КП(б)У. Потом занимал высокие государственные должности. В 1938 г. был репрессирован и расстрелян. Так же сложилась судьба и Г.Смолянского. И.Каховская с 1921 г. постоянно находилась в советских лагерях. В 1956 г. ее реабилитировали, а в 1960-м она умерла.
Московский журнал «Родина» в №12 за 1989 г. перепечатал из левоэсеровского сборника «Пути революции», выходившего в 1923 г. в Берлине, отрывок из воспоминаний И.Каховской «Дело Эйхгорна и Деникина». Составители этой публикации А.Разгон и Л.Овруцкий в предисловии написали: «Были бы Каховская или Донской (непосредственные исполнители теракта) большевиками, в Киеве их именами назвали бы и площадь, и улицу. А так ничего — даже мемориальной доски нет, будто бы Эйхгорн погиб сам по себе». В действительности же именем Б.Донского в 20—30-х годах был назван Липский переулок. Во время оккупации Киева гитлеровцами центральную улицу столицы Украины Крещатик переименовали в Эйхгорн-штрассе. Вообще же, в XX ст. Крещатик дважды переименовывался и дважды в честь жертв терроризма: с 1923 по 1937 гг. — в ул. В.Воровского (советского дипломата, убитого белоэмигрантом в Швейцарии), а с 1941 по 1943 гг. — в ул. Г. фон Эйхгорна. К тому же, в центре Крещатика (на Думской площади) с 1912 по 1917 гг. стоял памятник премьер-министру России П.А.Столыпину, погибшему вследствие теракта в Киевском оперном театре 1 сентября 1911 г.
Уже сам этот факт подтверждает, что, по-видимому, историки правильно назвали XX столетие веком террора и терроризма.