Ирина Лачина познакомилась с театром еще до рождения, в утробе матери. Ее мама, актриса Светлана Тома, самая романтичная цыганка страны, навсегда завладевшая зрительскими сердцами благодаря фильму Эмиля Лотяну «Табор уходит в небо», не покидала сцены почти до родов. А когда будущей актрисе исполнилось два месяца, мама стала брать ее на съемки. В семнадцать лет Ирина Лачина блестяще исполнила роль певицы Рейзл в фильме Всеволода Шиловского «Блуждающие звезды», снятом по мотивам романа Шолом-Алейхема. А затем всячески подчеркивала, что ее актерские достижения никоим образом не зависят от материнского авторитета. «Я не Ирочка Тома, а Ирина Лачина», — говорила актриса, заслоняясь от материнской популярности фамилией погибшего отца-актера. И все же, «великое дело — кровь». Особенно — кровь актерская. О семье, кино и театре рассказывает популярная актриса, знакомая нам по фильмам «Дьявольская симфония», «Французский вальс», «Маросейка, 12», сериалах «Компания», «Клубничка», «Леди Бомж», «Леди Босс», «Лучший город Земли», «Нежное чудовище». Но прежде всего — о семье.
— Ирина, в последнее время вы стали добавлять к фамилии Лачина вторую — Тома. Видимо, раньше вы не хотели афишировать свое родство со Светланой Тома? Что это было — юношеская жажда самостоятельности?
— Думаю, все дело в юношеском максимализме. Обычно меня представляли Ирочкой Тома. На это я отвечала: «Я — Лачина», считая, что нас с мамой не надо смешивать. Со временем я поняла, что бороться с этим бесполезно, тем более, все знали, чья я дочь. Я стала относиться к этому как к данности. И прибавила к фамилии отца — материнскую. Впрочем, мой отец — Олег Лачин — тоже был актером. Но в жизни я иду не путем родителей, а своим собственным.
К тому же в театральный институт я стала поступать не сразу после школы. Долго раздумывала, есть ли у меня актерские способности. Даже овладела профессией монтажера на киностудии «Молдова-фильм». Когда же я наконец решила поступать в театральный институт, никто из близких об этом не знал.
— Стало быть, мама никак не повлияла на вас?
— Не в ее характере давить — будь то выбор профессии, жизненного пути или еще чего-то. Мы просто советуемся. Я изначально свободно самоутверждалась. Лишь один раз получила взбучку ремнем от дедушки, но запомнила ее на всю жизнь.
— Однако режиссер Всеволод Шиловский впервые увидел вас, когда пришел в гости к Светлане Андреевне…
— Все случилось внезапно. Шиловский пришел к маме и видел меня всего несколько минут, потому что я поспешила убежать к подруге. Спустя некоторое время Шиловский вызвал меня на Одесскую киностудию — примерить костюм. Изначально речь шла о роли юродивой в фильме «Блуждающие звезды». Я что-то мерила, и вдруг он предложил мне попробоваться на главную роль. Это была роль Рейзл.
Во время кинопробы я не верила, что мне дадут такую роль. Но, с другой стороны, отдавалась игре полностью. Прошел месяц, я готовилась к экзаменам в Театральное училище имени Щукина. Вдруг позвонил Всеволод Николаевич и сообщил, что я утверждена на главную роль. Я была очень рада, но одновременно ощутила огромную ответственность. Шиловский понимал, что я ничего не умею, и поэтому много помогал, выстраивал рисунок роли.
На натурных съемках мы жили в небольшом местечке под Винницей, похожем на мои родные Бельцы. В этом местечке все знают друг друга, привыкли к взаимной помощи и поддержке. Моя героиня — Рейзл — выросла именно в такой атмосфере. А потом из робкой девочки из еврейского местечка превратилась в певицу с мировым именем, пережившую трагическую любовь.
В училище я поступала параллельно со съемками. Летала на отборочные туры и экзамены. Жила тогда азартно, считая, что это настоящая актерская жизнь. Чувствовала себя взрослой, самостоятельной. Мне нравились перелеты, переезды, провинциальные гостиницы, работа до изнеможения. Зато, когда меня приняли в училище, я уже что-то знала об актерском ремесле. Плюс опыт жизни рядом с мамой, среди ее коллег. Уже тогда я понимала, что Фортуна может однажды улыбнуться тебе, а потом равнодушно отвернуться.
— В 1970-е годы, после фильма «Табор уходит в небо», за твоей мамой — Светланой Тома — закрепилась слава «главной цыганки страны». И режиссеры уже не видели ее другой. Каково это — стать заложницей своего амплуа?
— Необыкновенно тяжело. Мама действительно стала заложницей амплуа: режиссеры видели в ней только роковую красавицу, а ведь она — замечательная характерная актриса.
— В спектакле «Русской антрепризы» Михаила Козакова «Французская любовь» вы играете на одной сцене с матерью. Сложно ли играть рядом со столь близким тебе человеком?
— Во время игры я абстрагируюсь от родственных чувств, погружаюсь в жизнь своего персонажа. Иначе это будет не работа, а домашние радости. Когда мы репетируем, я переживаю за маму. Понимаю, как она волновалась, когда я делала свои первые шаги в профессии.
Убеждена, что актер должен жить в роли, на время забыть о себе. Во время съемок в Польше у меня появилось ощущение какой-то приблизительности в игре. Но я остановила себя, поняла, что это искушение, от которого нужно бежать. Никакой приблизительности, только мастерство.
— Недавно на экране появилась еще одна представительница династии Лачиных-Тома — ваша дочь Маша Бурдина. В сериале «Маросейка, 12» Маша сыграла дочь героя Дмитрия Харатьяна. Вы рады кинематографическому успеху дочери?
— Это ее дебют, я им очень горжусь, хотя страшно переживала за Машку во время съемок. Но она молодец: не подвела ни на съемках, ни на озвучивании. Возможно, здесь сказываются актерские гены. Когда я ждала Машу, то играла в студенческих спектаклях. Радует, что я вижу дочь чаще, чем мама видела меня. Мужья и жены появляются и исчезают. А кровь, дети — великое дело…
— Каким было ваше детство?
— Я родилась в большом доме, спроектированном дедушкой и бабушкой. До четырнадцати лет жила с ними в молдавском городе Бельцы, там же ходила в школу. Но все каникулы проводила с мамой — мы колесили с ней по городам и странам. Бабушка была настоящей хранительницей очага. А дедушка воспитывал меня, как мальчишку. Благодаря ему я умею чинить краны, пилить деревья, копать огород, делать ремонт. Готовить я училась у бабушки. Мне многое разрешали. Иногда я чувствовала себя Маленькой разбойницей из сказки «Снежная королева».
Когда папа погиб, мне было восемь месяцев. Они с мамой вместе учились в Кишиневском государственном институте искусств имени Георгия Музыческу, потом стали работать в Тираспольском русском театре. Однажды, когда мы с мамой уехали к бабушке в Бельцы, отец остался дома и решил покататься на моторной лодке. На середине реки на него на огромной скорости неожиданно налетел катер на подводных крыльях...
Отец был хорошим актером и человеком, красивым мужчиной. Мама его очень любила. Но они и трех лет не прожили вместе, их разлучила трагическая гибель отца. В том, что происходило потом, много мистики. Через семнадцать лет после этой трагедии в моей жизни появился мужчина, которого, как и папу, зовут Олег. Я познакомилась с ним в Театральном училище имени Щукина. Он очень похож на отца: у него такие же голубые глаза и русые волосы, в его жилах тоже течет польская кровь. К тому же он, как и отец, по профессии — актер, хотя потом стал заниматься театральным продюсированием. Олег стал моим мужем. Мы оба родились 29 числа. В его день рождения — мой день ангела.
— А ваша мама, Светлана Тома, второй раз вышла замуж?
— Вышла, но относительно недавно. Ее мужа зовут Андрей, как моего дедушку, маминого отца. Он — драматург.
— Многие говорят, что женщины — плохие режиссеры. А как вы думаете, какие режиссеры получаются из женщин?
— Очень интересные. К примеру, Галина Волчек. Она ведь дала театру «Современник» вторую жизнь. И на сегодняшний день — это один из лучших московских театров. Я работала со Светланой Дружининой в фильме «Тайны дворцовых переворотов». Это потрясающая женщина и замечательный режиссер. Женщина-режиссер своей мягкостью, обаянием, интуицией может добиться большего, чем мужчина с его волей и напором. А вот режиссер сериалов «Леди Бомж» и «Леди Босс» Марина Мигунова импонирует мне тем, что она — ищущий, целеустремленный человек. Работать с ней было одно удовольствие.
— С кем из актеров вы дружите?
— Я ни с кем близко не дружу. У меня есть подруга — киевлянка Юля Ромашина. У меня хорошие отношения со всеми актерами, с которыми я работала. Но для того, чтобы человек стал другом, с ним нужно съесть пуд соли, пройти огонь, воду и медные трубы, побывать бок о бок в различных ситуациях. А вот приятелей, товарищей и знакомых может быть много.
Впрочем, для меня нет ничего важнее человеческих отношений. Остальное часто оказывается суетой. Особенно в актерской профессии, в театрально-киношной тусовке. Люди обманываются этим. Если Господь хочет наказать человека, он делает его слепым…