Среди лиц, которым 10 декабря 1981 года король Швеции вручал дипломы, чеки и медали с изображением Нобеля, был 44-летний Роалд Хоффман. Статный, молодой, с живыми умными глазами и пышной шевелюрой, он не скрывал свою радость. А в многолюдном зале был человек, который во время награждения Хоффмана за разработку теории регулирования химических реакций по-настоящему плакал, — секретарь Нобелевского комитета шведский барон Стиг Рамель. Поскольку, возможно, единственный в зале знал, что этого могло и не быть. Этот эпизод отметили влиятельные американские газеты.
Ведущий ныне в мире специалист в области квантовой и органической химии Роалд Хоффман и физик-атомщик Григорий Шарпак — нобелевские лауреаты, родившиеся в Украине.
…Золочевский мальчик, названный Роалдом в честь дальнего родственника, выдающегося норвежского исследователя Руаля Амундсена, выдержал пребывание в еврейском гетто, невыносимые условия жизни в лагере принудительного труда. Пройдет немного времени — и позади останутся Польша, лагеря для перемещенных лиц в Австрии и Западной Германии. Конечная пристань семьи Хоффманов — США.
Сегодня Роалд Хоффман — директор отдела химии и биохимии Корнеллского университета (Нью-Йорк). Недавно он впервые после эмиграции в 1944-м частным образом посетил родной Золочев на Львовщине, однако принял участие в мероприятиях по случаю открытия памятника евреям — жертвам нацизма и мемориальных табличек в бывшей Золочевской тюрьме НКВД. Приветливый, максимально откровенный в разговоре Роалд Хоффман встретился с тернопольскими активистами Ассоциации нобелевских исследований и с готовностью дал интервью «ЗН».
— Господин Хоффман, в годы войны прибежище вам и вашей семье обеспечил украинец Николай Дюк. Считаете свое спасение случаем или закономерностью?
— Скорее всего, это был подарок судьбы — выжить в то ужасное время и найти доброго человека-учителя, который помог. Перед Второй мировой войной в Золочеве проживало почти четыре тысячи евреев, но осталось в живых только двести. Это типичная судьба евреев тогдашней Польши, попавших в ловушку нацизма и коммунизма. Возможно, нам помогло осознание обществом нашего положения и кое в чем — социалистические источники. Но самое главное — евреям помогли добрые люди — украинцы или поляки.
— Какие обстоятельства заставили вас заинтересоваться химией в Колумбийском медицинском колледже?
— Я никогда бы не пошел в медицинский колледж. В нашей образовательной системе сначала получают базовое университетское образование. Лекции по химии, которые я слушал в первые два года, не слишком увлекали меня. Однако затем появился чудесный преподаватель и я прослушал большой курс по вступлению в химическую физику, а также участвовал в необычных экспериментальных исследованиях в двух правительственных лабораториях. Они вдохновили меня на исследовательскую работу.
Считаю себя «научным внуком» нобелевского лауреата Лайнуса Полинга и «научным сыном» его студента Уильяма Липскомба. Исследовательская работа под руководством Липскомба меня действительно вдохновляла, она научила ценить и эксперимент, и теорию.
А органическая химия сопровождала меня в бурный период роста, учебы, она и определила мою научную судьбу.
— Ваш образовательный проект «Мир химии» на американском телевидении — это ощущение того, что огромные научные знания и опыт необходимо срочно передавать новым поколениям, или что-то принципиально другое?
— Проект «Мир химии» я создал 18 лет назад. Он забрал два года моей жизни, но я не жалею. Эти фильмы и по сей день используют в американских общеобразовательных школах в сельской местности. Не проходит и недели, чтобы о них меня не спрашивали студенты разных высших школ.
Этот проект не для будущих профессиональных химиков — скорее, для широкой общественности, обычного студента, обычного гражданина, поскольку они обязательно столкнутся с необходимостью принимать решение с использованием технических достижений. Популяризировать науку необходимо. Также я хочу увлечь людей химией.
— А как современные СМИ должны популяризировать науку, ведь сложные технологические процессы трудно объяснить широкой общественности?
— Я очень обеспокоен тем, что большинство телепередач, газетных публикаций воспитывают бездушного потребителя. Эфир, страницы печатных изданий заполонили псевдонаучные теории, астрология, шарлатанство. А нужно популяризировать Нобелевские чтения, интеллектуальные конкурсы, поддерживать молодых ученых. Страны, которые хотят иметь будущее, должны вкладывать средства в популяризацию научных достижений и их авторов, а не в виртуальные химерические штуки.
— Вас не удивляет, что Роалд Хоффман — нобелевский лауреат, элита научного мира — не представлен в украинских научных институтах, не является членом ни Национальной академии наук, ни Научного общества имени Шевченко?
— В свое время я сотрудничал с известным украинским физиком Александром Давыдовым, который позже возглавлял Институт теоретической физики Академии наук Украины. Сейчас контактирую с международным Фондом общественных исследований и развития, финансирующим в Украине фундаментальные научные исследования, поддерживаю рабочие отношения с учеными Львовского национального университета имени Франко, которые занимаются разработками в области химии твердого тела. А если от названных вами научных учреждений последуют предложения, не откажусь (смеется). Но пока они не поступали.
— Что вы можете сказать о политических процессах, происходящих в Украине?
— Я внимательно слежу за украинскими событиями через американские СМИ. Не могу до конца понять логику политического противостояния в вашей стране. Но верю, что Украина сделает демократический выбор. Она навсегда останется, как я уже писал в одном письме, землей обетованной моего сердца.