На днях я прочитал в НРСлове письмо читательницы о мужественной и трудолюбивой семье Турецких. О том, как они начинали свою жизнь в эмиграции в США, как боролись за свое место в новой жизни.
Конечно, такие люди, не желающие сидеть на велфэре, а стремящиеся работать на свое благо и благо страны, ничего, кроме уважения, вызвать не могут. Но два момента в письме читательницы заставили меня задуматься.
«...Неужели не стыдно молодым людям, - пишет она, - получать велфэр только за то, что они учатся на курсах английского языка? Идите работать и одновременно учите язык - это ваша вина, что вы упустили время, вы «и расплачивайтесь за это...»
И второй момент:
«...Мы даже знали базу, где можно было покупать обрезки колбас, сыров, ветчины и сосисок. Это было здорово!..»
Я не могу разделить ни возмущения автора письма (первый отрывок), ни восторга, сквозящего во втором отрывке. И дело тут вовсе не в том, что ничего здорового нет - так питаться.
Напротив, я очень рад обнаружить страну, где нынешний эмигрант может жить на пособие в период изучения языка, - и, как я понял, при этом не знать, где находится база с обрезками сыров и колбас.
Потому что... у меня другой опыт. Потому что нечто обратное происходило в Израиле с репатриацией 90-х годов.
Это была очень своеобразная репатриация, и чтобы поближе познакомиться с ее проблемами, рассмотрим для начала доход средней репатриантской семьи конца 1990 - начала 1991 года, т.е. периода, на который пришелся основной поток репатриации в Израиль из СССР - СНГ.
Средняя репатриантская семья получила в аэропорту по прибытии 5.000 шекелей (около 2.500 долларов США) чеком и наличными плюс благословение на начало новой жизни. Новую жизнь семья обычно начинала в гостинице, потому что в тот период мало еще у кого в Израиле были родственники и друзья, у которых можно было временно пожить. За гостиничный номер в сутки приходилось платить 100-150 шекелей. Неделя в гостинице (пока снимешь квартиру) - и 1000 шекелей вылетели из кармана.
В то время стоимость аренды квартир резко поднялась и достигла 600-800 шекелей (300-400 долларов США) в месяц. Причем это было жалкое жилье в таких домах, в которых уважающий себя человек жить не должен. Что можно еще сказать о девятиэтажном доме без лифта (!), с вечно орущими и кидающими мусор из окон соседями и тому подобными восточными прелестями!
Объявления в газетах на иврите репатрианты поначалу чигать никак не могли, и поэтому, чтобы снять квартиру, приходилось прибегать к помощи маклеров, которые брали за услугу сумму в размере месячной квартплаты.
Плату за квартиру квартирохозяин брал сразу за три месяца вперед и поэтому через 10-15 дней после приезда наличность средней репатриантской семьи выглядела так (в долларах США):
2500 - полученные в аэропорту
минус 500 - уплаченные за гостиницу,
минус 400 - уплаченные маклеру,
минус 1200 - уплаченные квартирохозяину.
Остается: 400 долларов или 800 шекелей (стоит вычесть отсюда также расходы на питание за эти дни).
На эти деньги семье предстояло жить 3-4 недели, пока на банковский счет от министерства абсорбации не поступит в конце месяца 850 шекелей. Из этих денег предстояло питаться, платить за воду, свет, газ.
Через каждые 3 месяца на счет семьи поступало 2000 шекелей, которые тут же переходили домовладельцу в качестве квартплаты. Естественно, для семьи из 3-4 человек перспектива жить на 400 долларов в месяц в стране с такими относительно высокими ценами, как Израиль, не очень благотворно влияла на настроение, сильно омрачая начало устройства в новой стране.
Вместо того, чтобы изучать язык, многие новые репатрианты бросали курсы иврита и шли работать. Поэтому до сих пор, на четвертом году пребывания в Израиле, большинство репатриантов той «волны» знают только разговорный иврит. Иногда даже не могут отыскать ивритское слово в словаре, так как не знают грамматики. Иврит - не английский и не русский: чтобы найти, например, глагол по словарю, надо выделить его корень, а этого не сделаешь без знания конструкции данной группы (биньяна) глаголов. А работать шли в основном грузчиками или официантами - это инженеры и врачи; и если бы только фивически было тяжело, - но ведь еще и унизить пытались на каждом шагу! Эта нищая жизнь вкупе с унижениями и создали особый психологический настрой репатриантской жизни в Израиле, так сказать, «репатриантский синдром». Впоследствии люди понемногу начали устраиваться с работой, языком, жильем; начали появляться объективные предпосылки (такие, как приличная зарплата) для уничтожения синдрома, но у многих он уже укоренился. Как у того несчастного в рассказе Дж.Лондона «Любовь к жизни», избежавшего голодной смерти, который украдкой делает по инерции запасы съестного и долгое время не может утолить голод, отчего и ест без перерыва.
Нельзя сказать, что «репатриантский синдром» поразил поголовно всех: это как в одной из новелл Брэдбери - «...должен вас предупредить: если в вас есть зерно шизофрении - оно разовьется, потому что условия будут подходящими...». Так и здесь, но, очевидно, предрасположенность была у многих, если этот «репатриантский синдром» принял довольно массовые масштабы.
Он - этот синдром - выражен двумя основными признаками. Они, конечно, общечеловеческие - эти І признаки, но в Израиле они доходили и пока еще продолжают доходить до абсурда, и в этом их отличие.
Первый признак: человек стремится заработать как можно больше денег и практически любым способом.
Конечно, речь не идет о массовом распространении наркотиков или проституции (хотя и того, и другого в Израиле хватает). Не стоит забывать все-таки, что разговор - о советских относительно интеллигентных евреях; к тому же о людях, в большинстве своем не связанных в прошлой жизни ни с тем, ни с другим «бизнесом». Нет, советский репатриант, как правило, не связывается с явным криминалом, он не настолько испорчен; просто после своей непосредственной работы на заводе он идет заниматься, например, страховым бизнесом, ничего в нем не понимая.
И самое главное - делается это все массово, без особого успеха, и проходит быстро, как волна. Ко мне в течение апреля І991 г. пришло 5 (пять) страховых агентов: ни один из них не мог ничего толком объяснить о страховых программах, которые он мне навязывал; шестого я уже не пустил, - а еще через две недели массовое помешательство на этом пункте закончилось, и агенты уже больше не появлялись.
Насколько я знаю от моих знакомых, страховые агенты посетили и их, - с таким же результатом.
Потом началось массовое распространение «Герболайфа». Эти таблетки из трав, может, и действенны, но не в руках дилетантов, - и уже, конечно, не с такой безоглядной системой распространения, когда распространитель только и заинтересован завербовать побольше других распространителей, мало заботясь о результате лечения клиентов.
Потом на смену «Герболайфу» пришла английская косметика, потом еще какой-то препарат, - и так далее, и так далее... Общая примечательная черта - все эти виды коммерции характеризовались такой же массовостью, безуспешностью и быстрым - и бесследным - исчезновением, как и страховое дело. «Герболайфщики» также не нашли достаточно клиентов на свои таблетки (хотя кого-то все-таки поймали на крючок в период взлета «волны»), и в итоге пришлось им есть свои лекарства самим, что было довольно героическим делом. Характерно, что люди, охваченные репатриантским синдромом, не думают, насколько это аморально - страховать людей, неправильно подбирая им (по незнанию) страховые программы, или лечить людей «Герболайфом», не будучи врачом. Я знаю смертный случай - результат такого лечения, к которому прибег диабетик. Причем через три недели после его смерти я встретил женщину, пользовавшую его: она все так же бойко предлагала «Герболайф»...
Но не всегда, конечно, человек, охваченный репатриантским синдромом, идет заниматься после основной работы таким совершенно бесполезным (в его исполнении) бизнесом. Иногда это выражается в дополнительном приработке на ниве экстрасенсорики или массажа (это уже не так массово, не так безуспешно, - и надолго).
Экстрасенсы брались лечить все, начиная от насморка и заканчивая раком. Некоторые из них специализировались на прерывании беременности (в нашем относительно небольшом районе жили два таких экстрасенса узкого профиля). Женщины чаще всего прирабатывали педикюром, стрижкой или «косметологией» (чисткой кожи).
Заметьте, я не говорю о каком-то профессиональном занятии, только о дополнительном заработке.
Как правило, эту дополнительную работу производил уставший, вымотанный человек - в вечерние часы, после основной, часто физической работы; но стремление заработать оказывалось сильнее усталости и здравого смысла.
Второй признак репатриантского синдрома - экономия на всем, что не служит непосредственно для поддержания жизнедеятельности организма.
Эта тема, вообще говоря, могла бы послужить пищей для многих анекдотов, если бы не была так грустна.
В самом деле, не знаю, смеяться или плакать, когда узнаешь, что в работающей семье на четвертом году жизни в Израиле воду для чая кипятят... в кастрюле. Для непосвященного в израильскую жизнь читателя поясню, что чайники в Израиле дороговаты: обычный стоит 30-50 шекелей, а электрический - 100-200 шекелей. Месячный доход семьи, о которой я упомянул, - около 4000 шекелей (приблизительно 1400 долларов США на март с.г.).
Я знаю человека, который за три с половиной года жизни в Израиле, из экономии ни разу не купил себе бутылку пива, несмотря на летнюю жару. Опять-таки для справки: его зарплата - 3-4 тыс.шекелей в месяц, бутылка пива стоит 4-5 шекелей. Жена работает, ребенок всего один. Есть машина и куплена квартира...
Другой пример: моя коллега по работе, молодая женщина, пораженная тем же репатриантским синдромом, ходила два года в одних и тех же спортивных штанах - на работу, с работы и на работе (живет в купленной ею квартире; есть и машина).
Или - как вам понравится нести рюкзак в 20 кг с провизией из «нижнего», более дешевого супермаркета, - нести его в гору по жаре, согнувшись в три погибели, - когда можно за два с половиной шекеля проехать это расстояние?
А ведь этого не было там, в Союзе: люди зарабатывали деньги и в общем легко их тратили: жили от зарплаты до зарплаты. Почему же в Израиле появился и распространился этот кошмарный синдром?
Впрочем, мне ли удивляться, откуда это началось, - как будто я сам не пытался жить на 400 долларов в месяц с молодой женой и ребенком!
Что же касается продолжительности «репатриантского синдрома», хотелось бы только надеяться, что это будет, как у того джеклондоновского героя, избежавшего голодной смерти позже на корабле ставшего обжорой и накопителем съестных припасов:
«Врачи говорили, что это у него пройдет. И это в самом деле прошло, еще до того, как корабль вошел в гавань...»