В пятый год независи-
мости и одиннадца-
тый год от чернобыльской катастрофы нас продолжает интересовать вопрос: как отразился на развитии современной украинской литературы и культуры тот факт, что многие писатели «пошли в политику», сыграв также роль политических организаторов и идеологов. С исторической точки зрения это не было неожиданностью. Писатели традиционно отождествляются у нас не только с политиками, а и вообще со всей интеллигенцией.
В эпоху «перестройки» советские украинские писатели, принадлежа к коммунистической номенклатуре, представляли собой небольшую украиноязычную касту среди этой русскоязычной элиты. Они имели огромные амбиции, больше стартовой исторической информации, политическую марксистскую выучку и, одновременно, почти совсем не имели читателей своих художественных произведений. Писатели чувствовали себя сплоченным кланом. Они умели эпатировать публику, выступая на митингах и с высоких парламентских трибун, интеллектуально оппонировать коммунистическим ортодоксам.
Придя в политику, писатели прежде всего вышли на широкую аудиторию, обратившись практически ко всему народу. Что они предложили людям вместе, или вместо, собственных стихотворений, романов, рассказов? То есть чем характеризуется тот политический феномен, который мы условно можем назвать «идеологией от СПУ»? Работая со словом, имея партбилеты и непосредственный доступ к средствам массовой информации, многие из этих писателей реально стали у руля «четвертой власти», которой, по сути, и принадлежит решающая роль в низвержении коммунистического режима.
На мой взгляд, «идеология от СПУ» характеризуется тремя главными факторами: шестидесятничеством, сакральным культом Олеся Гончара и статичной стилистикой. Мы согласимся, что практически все писатели-депутаты, как и те, которые имели другие статусы политических лидеров, в той или иной форме апеллировали к интеллектуальному наследию шестидесятников, привязывая собственное политическое мышление ко времени «оттепели».
Вместе с этим, шестидесятничество, во-первых, идеологически не вышло за пределы борьбы за чистоту «неправильно толкуемых», «искаженных» идей классиков марксизма-ленинизма. Во-вторых, оно никогда не было целостным явлением. Так и сегодня, часто не отрицая своей причастности к кругам шестидесятников, принимая политические дифирамбы в свою честь, количество этих уже мнимых борцов выросло не только за счет наиболее популярных в роли общественных деятелей писателей, но и за счет многочисленных членов СПУ в провинции. Шестидесятничество можно трактовать скорее как общее воспоминание о надеждах целого поколения, чем определенное идеологически и структурно оформленное эстетическое и общественно-политическое антисоветское движение.
В-третьих, шестидесятнический резистанс политически вылился в диссидентство, которое имело действительно общесоюзные корни, то есть было больше антисоветским, чем самостийническим движением. В идеологическом плане диссидентство отошло от украинских традиций борьбы за независимость, идеологически порвав со своими предшественниками - бойцами ОУН-УПА, которых шестидесятники встретили в тюрьмах и концлагерях. Новое поколение не видело перспективы в идеологии украинского национализма. Воспитанное советской системой, оно боялось непонимания народа. Диссиденты приняли чужие правила игры, объявив своей главной целью борьбу за т.н. общечеловеческие ценности, искусственно отделив их от ценностей национальных. Соответственно были проигнорированы антифашистская, антисоветская и государственная традиции украинского национализма. Это не исключало общего направления на независимость, но, однако, делало его второстепенным.
Явления политического и эстетического шестидесятничества тесно связаны между собой, тем более, когда речь идет о писателях - людях, непосредственно причастных к созданию интеллектуальной продукции. Второй фактор, который идеологически объединял писателей-политиков, был сакральный культ Олеся Гончара. Первую попытку осмысления этого культа сделал Вячеслав Медвидь в своем эссе «З іменням іншої самотності». Олесь Гончар имел определенную литературную популярность и харизматичность. Но самое главное - его фигура удовлетворяла всех, кто был так или иначе причастен к идеологии шестидесятничества (как с марксистской, так и с либеральной сторон) - писателей, которые вышли из КПСС во время создания Народного руха Украины за перестройку, диссидентов и представителей некоторых эмигрантских групп.
Т ретий важный фактор,
который характеризу-
ет «идеологию от СПУ», - это статическая стилистика. Подразумевается как можно более широкое значение этого понятия. Причем принципиальная одномерность - описательность - поверхностность, как следствие выхолащивания глубинного содержания мифологии, - не единственный признак этого мышления. Раскрывается внутренняя взаимосвязь художественного и политического мышления в государстве.
Любое явление формирует свой стиль, который и оправдывает присутствие этого явления в мире. Стиль выступает основой иерархичности. Поэтому проблема стиля очень важна для Украины. Принципы духовной аморфности приобрели у нас, особенно в эпоху СССР, доминирующий характер. Евгений Маланюк писал: «Иерархия - это тот необходимый скелет, без которого невозможно себе представить фигуру. Это та необходимая конструктивная расчлененность, без которой нет живого и совершенного тела, живого и совершенного организма (...). Пока существование имеет характер статичный, это проходит безболезненно для аморфного тела. Но трагедия аморфности наступает тогда, когда наступает время действий. Тогда, лишенный своей иерархичной, формотворческой основы, масса-«материал» с откровенной очевидностью проявляет свое внутреннее бессилие, свою индеферентность, свою инертность, свою полную неспособность оказывать какое-либо сопротивление, короче говоря - свою безжизненность. Ее либо расчленяют окружающие твердые и кристаллизованные силы, либо поглощают живые, жадные жизни и внутренне вооруженные чужие организмы».
В условиях перманентной оккупации вся украинская нация сводилась к одному классу хлеборобов. Ее интеллектуальная деятельность должна была ориентироваться на какой-то стерильный, не существующий образ этого ошароваренного народа. Трагедия народничества состоит в том, что оно, как это ни парадоксально, не понимало народа, считая атрибутику национальной жизни непосредственным проявлением его духовности. Надо помнить о том, что украинское ХХ столетие началось не в 1900 году, а в 1899-м, с выступления Николая Михновского «Самостійна Україна», провозглашенного в Харькове и Полтаве.
Однако старое украинское народничество опиралось на природное национальное мышление, что оставляло определенные перспективы на будущее. Извращенность стилистики «идеологов от СПУ», из-за своей изначальной маргинальности, не позволяет проводить какие-либо аналогии с тем типом мышления, против которого выступал Николай Михновский. В своем известном эссе «Весела толока» Владимир Цибулько обвинил украинских советских писателей в том, что они «убили украинского читателя». Это радикальное утверждение будет выглядеть тем более справедливым, когда мы включим его в общую схему наших размышлений. Имеет место определенная психологическая закономерность. Отпугнув читателя художественной неправдой, но имея, вместе с тем, неистребимую страсть к трибунству, то есть стремление выступать и иметь слушателей, эти писатели принялись обрабатывать намного большую аудиторию.
Иерархичность прежде всего предусматривает называние, отделение зерна от плевел, грешного от праведного, добра от зла. Поэтому главная задача, которую ставят перед собой «идеологи от СПУ», чтобы прикрыть свою несостоятельность, - поддержание состояния «мутной воды» в среде украинской культуры и украинской политики. Опять возвращаемся к проблеме стилистики. В контексте современной украинской литературы мы видим, что бороться за победу стиля может даже отдельный жанр - эссе. Именно барьер жанра оказался для этих людей непреодолимым. Как-то на кофе я услышал удачное высказывание: Украину не может создать улитка, которая ползет по древку сине-желтого флага.
Нужно назвать самые важные результаты способа мышления, навязанного Украине нашей улиткой. Во-первых, без внимания осталось справедливое требование люстрации, которое шло снизу, от народа. Преступления, которые творились на украинской земле, не имеют аналогов в человеческой цивилизации. Они остались не названными, а сами преступники зачислены в категорию «державотворців», то есть к тем людям, которые принимают участие в «розбудові держави». Эта удивительная формулировка даже стала названием одного демократического журнала. Почему-то люстрация, через которую прошли все страны Восточной Европы и Прибалтики, была представлена какой-то прелюдией к погрому. Появлялись идеи такого рода: «мы должны быть выше их», «не надо начинать охоту на ведьм». Можно ли представить себе приговор Нюрнбергского трибунала над руководителями нацизма приблизительно в таком виде: «Все, кто повинен в уничтожении миллионов людей, помилованы, потому что международное сообщество считает себя выше этих государственных деятелей».
Во-вторых, сдача ядерного оружия и последовательный развал армии. Украина осталась один на один с наново фашизированной Россией. В-третьих, была провозглашена Крымская автономная республика, что имеет целиком антигосударственный характер. При жизни одного поколения весь татарский народ был выселен со своей родины, которая колонизировалась оккупантами, - и теперь легитимизированы права этих оккупантов. В-четвертых, мы не приблизились к тому, чтобы представить миру украинскую нацию жертвой беспрецедентного геноцида, которая в ХХ столетии потеряла не менее 40 миллионов людей, умерших насильственной смертью. Тут же - чернобыльская катастрофа. Вместо этого до боли знакомое кривляние в роли сирых и убогих приводит также к тому, что пятая колонна в Украине так обнаглела и чувствует себя в силе, что на ее защиту часто становится украинский закон. Никаким официальным путем нельзя запретить деятельность Коммунистической партии Украины, всяких «русских казачеств» или закрыть хоть одну антиукраинскую газету. Антиукраинское в Украине не есть антигосударственным и преступным, наоборот - оно освящается государством. В-пятых, разрушено украинское книгоиздание. В-шестых, украинская диаспора не получила от будто бы своего государства никакой помощи.
Конечно же, было бы несправедливым обвинять в таких страшных грехах только лишь «идеологов от СПУ» Поэтому я хотел бы подчеркнуть, что речь идет собственно об идеологическом лице государства, которое формировалось при их непосредственной услужливой инициативности. После т.н. путча в Москве не прозвучала идея роспуска парламента. Нашим «демократическим силам» дали отступного в виде нескольких министерских должностей, еще часть коммунистической номенклатуры перешла на «позиції державотворення», развернулся апофеоз шароварщины, коррупции и фактической бездеятельности, что дало справедливый повод следующему Президенту заявить, что национальная идея не сработала. Она не могла сработать, потому что выдвигалась такими людьми, которые не давали себе отчета в собственном словоблудии и даже не представляют о том, что существует ответственность за собственные поступки. Пик политических потенций этих кругов пришелся на первые президентские выборы, когда оказалось, что демократические лидеры так любят Украину, что все без исключения хотят стать ее президентами. Избиратели были шокированы абсурдностью ситуации. Украинскую национальную революцию не могли остановить ее враги - сила народного гнева и национальная эйфория готовы были смести с дороги каждого, кто хотел бы поворота старых времен или выступал бы против украинской независимости. Украинская революция была подточена и остановлена изнутри политически несостоятельными людьми, которые мнили себя лидерами и идеологами.
Новая политическая элита, которая пришла к власти на принципах безнациональности, (а, как известно, у всех безнациональных граждан Украины столица - Москва), уже не нуждалась в профессиональных украиноязычных ретушерах на государственных должностях. Те уже успели разъяснить, почему государство под тризубцем и сине-желтым флагом может издеваться над украинским языком и культурой и заниматься ограблением своих граждан. Однако шестидесятники, как говорят, в огне не горят и в воде не тонут. Они крепко держат в своих руках учреждения культуры и образования, общественные организации и политические партии, издательства и периодику. Главное для них - не допустить к широкой общественности духа новой стилистики, а значит - нового способа мышления. Тоталитарное сознание не выдерживает конкуренции с ироничным и нестандартным.
В нашем сознании мо-
жет возникнуть тер-
мин «авангард». Но надо понимать, что это не более чем термин. Эпоха т.н. постмодернизма характеризуется многозначностью терминологии: сколько исследователей - столько и значений термина. Также многие сознательно пользуются сужением гуманитарных специализаций с идеологической целью. Это та же самая «мутная вода», о которой уже шла речь. Поэтому каждый теоретик должен давать отдельное объяснение употребляемым терминам. Я не вкладываю в определение «авангард» ни позитивного, ни негативного значения. Я вообще обойдусь без него.
В центре таких взглядов стоит потребность деструкции в общекультурном и общенациональном смысле. Со стороны государства отсутствует апелляция к нации как к единому целому, тогда как именно национальный фактор играет главную роль в государственном строительстве других постсоциалистических стран - Польши, Венгрии, Чехии, Словакии, стран Прибалтики и бывшей Югославии. Вместе с замалчиванием национального общего блокируется создание новых мифов и стереотипов. Одновременно навязываются чуждые, по-разному интернациональные. Смакуется ностальгия по «старым добрым» советским временам с дешевой колбасой, а новое поколение уже «выбирает пепси». Вместо нового стиля, которого требует новая эпоха, «идеологи от СПУ» могут предложить только рецидивы своего тоталитарного хитро-блаженного понимания мира.
В таком карнавале не будут вытянуты на смех народа те люди, которые в будущем могут помочь в писательской карьере. И пятьсот озорничающих графоманов, вывезенных в Америку уважаемым издателем из диаспоры, не сделают революции стиля. Это умное озорство и взвешенная карнавальность. Что может быть страшнее конъюнктурной инфантильности молодых? Все мертво и недвижимо. В Украине не существует никакого литературного авангарда. Печатное слово строго фильтруется: контроль над стилем - это вопрос власти, проблема жизни и смерти на кону истории.
Поэтому развитие современной украинской литературы обходит стороной вкусы и пристрастия литературного официоза. Давно необходимо основательно изучить феномен полесской прозовой школы, издать произведения Евгения Пашковского, Вячеслава Медвидя, Василия Портяка, Леонида Кононовича, Олеся Ульяненко, кстати, спасти последнего от голодной смерти. Вопреки логике книгоиздания, мы переживаем период расцвета современной украинской прозы. Достижения современной эссеистики также вошли в золотой фонд нашей культуры. Мы имеем подлинную литературу, которая не нужна нашему государству, и литературный процесс, загнанный в подземелье.
«Идеологи от СПУ» вышли с инициативой создания Конгресса украинской интеллигенции. Это представительское собрание провозгласило два принципиально новых для среды инициаторов тезиса. Во-первых, общая ситуация оценена как катастрофическая для украинства. Во-вторых, выдвинута идея строительства национального государства. Отметим, что в этих-таки кругах за несколько лет до созыва интеллигенции состоялись громкие отмежевания от национализма и кадровые чистки националистов.
Стало очевидным, что государственность и будущее нации находились под угрозой намного раньше. Украинцы потеряли много времени. Но три-четыре года тому назад организаторы новой надструктуры находились на своих государственных должностях и убеждали нас в том, что жить стало лучше, жить стало веселее. Настоящее унижение национальной интеллигенции состоит в том, что она была собрана для элементарной предвыборной агитации - голосовать, следовательно, надо за инициаторов, удобно расположившихся в президиуме. Они стремятся любой ценой сохранить за собой статус украинской альтернативы антигосударственным (антиукраинским) силам, которые правят бал в Украине. А мы снова должны будем менять шило на мыло.
Эти люди прокляты свободой. Они не знают, что с ней делать, стремясь прилепиться к новой жизни в статусе научителей высшей истины, которой не может быть у юродивых. Интеллигенция не агитирует - этого для нее мало. Ее призвание - воспитать нацию философов. Нам нужно научиться размышлять, формировать собственную мысль и стиль - мышления, интерпретации, поведения. Украинская интеллигенция должна создать принципиально новую духовную ситуацию, когда вопросы типа «За кого голосовать? Кто должен быть нашим президентом?» потеряют свое значение, поскольку они также принадлежат тому стилю, который пережил себя. Практика тыкания перстом на конкретную особу свидетельствует об отсутствии перспективного мышления и увлечении преходящими заботами. Надо найти такую точку отсчета, которая вынесет на поверхность активной политической и духовной жизни других, новых людей. Где наши Вашингтоны, Де Голли, Романы Шухевичи? Они ходят среди нас и их много.
Духовные потребности нации хотят удовлетворить массой разных, часто неправдивых учебников по истории Украины. Вне исторической науки констатация факта - главный признак статичного стиля. Факт нужно интерпретировать, предвидеть, смотреть на него с разных сторон, иронизировать и отстаивать. Если украинство приобретет вкус к философствованию, его присутствие будет самодостаточным на мировой арене. Все, так или иначе, упирается в дилемму интересности и неинтересности.
У краинская интелли-
генция также долж-
на воспитать нацию идеалистов, которая будет стремиться к истине, искать добра и бороться за правду. Тут не нужна меркантильная конкретизация. Высшая цель, вечный порыв к Богу определяют смысл бытия народа и каждого отдельного человека. Человек и культура - это мифы, которые требуют не демифологизации, а как можно более глубокого постижения.