Российский премьер глазами приятеля детских лет
мат. наук
В тот день, когда Ельцин предложил кандидатуру Примакова на пост главы правительства России, по НТВ показали репортаж из Тбилиси о детстве Евгения Максимовича. Передача, конечно, готовилась в спешке, но не без восточной помпезности: показали дома, где он действительно жил, и для антуража приписали к этому дому двор дома насупротив - с живописными лесенками и переходами, затем продемонстрировали школу, но не ту, которую он заканчивал, и учителей, пришедших в эту (другую) школу вообще позже, но каким-то образом все же вспоминающих о нем как об ученике. Явление известное и давно уже отраженное в поговорке «врет, как очевидец». Постараюсь избежать такой опасности...
Мои родители издавна дружили с Анной Яковлевной Примаковой. А.Я., врач-гинеколог, одна воспитывала сына, невероятно им гордилась и после каждого его выступления по радио или тем более после каждой статьи в «Правде» или «За рубежом» заходила к нам пересказать их, повосхищаться стилем, тонкостью анализа. В молодые годы я иногда пробовал противоречить ей, потом оставил это занятие: понять ее было можно.
Жили сын с матерью стесненно, в небольшой комнатке о двух окнах в разветвленной коммунальной квартире. Так что если к матери приходили изредка пациенты, Женю, а пару раз и меня с ним, выставляли в коридор - посидеть на чьих-то старорежимных сундуках.
Поневоле тут приучишься бегать на улицу, благо рядом с коротенькой улочкой, где он жил, шел проспект Плеханова, одна из двух основных трасс молодежных гуляний в Тбилиси. Проспект этот был как бы разделен на зоны влияния близлежащих мужских школ, а зона 14-й школы, в которой Женя учился в старших классах, начиналась несколько дальше выхода из его переулка...
Не знаю, говорит ли это что-нибудь о будущих успехах, но он умудрялся заручиться поддержкой спортивных ребят и из противоположного лагеря, из нашей школы. В 14-й школе учились будущие знаменитости: чуть старше Жени был его всегдашний друг В.Бураковский, известный кардиохирург, классом младше - будущий философ Мераб Мамардашвили и будущий пианист Лев Власенко.
Е.М. учился хорошо и легко, но нельзя сказать, что он блистал в математике или физике. «Это же скучно!» - говорил он мне, когда я сказал, что собираюсь на физический. Сам он прилично болтал по-грузински, умел, как всякий уважающий себя пацан, послать кой-кого по-армянски, по-татарски или по-курдски, часто занимался английским, выучил у военнопленных японцев, мостящих улицы, несколько фраз и мечтал о путешествиях.
Прагматичность Е.М. сказалась при выборе будущей специальности. Европейские языки? Да там такая конкуренция и необходимы связи, которых нет. Остается Восток (может, сказалась и внешность: в школе, в начале, дразнили «китайцем»), но лучше арабский - больше стран, больше возможностей! Так что он поступил (это был 1948 год) в Институт стран Востока при МГУ.
Материально жить в Москве было нелегко, а он всегда любил хорошие вещи, рестораны. Что могла зарабатывать мать в своей поликлинике на шелкоткацкой фабрике? Тут, как всегда, выручил дядя, точнее, муж тети, Фанни Яковлевны, Давид Абрамович Киршенблат, известный и очень популярный в Тбилиси терапевт с большой частной практикой. (Насколько я знаю, единственный близкий родственник Е.М. - это его двоюродный брат Яков Давидович Киршенблат, известный профессор-физиолог из Черновиц, автор оригинальной теории запаха.)
Дядя установил Жене стипендию, и вместе с тем, что посылала мать, этого хватало и на жизнь, и на концерты, и на некоторые развлечения, летом всегда на поездки в Тбилиси, а затем в Юрмалу...
На третьем курсе он женился. Лаура Харадзе была на год младше, она была племянницей широко популярной в те годы оперной певицы Надежды Харадзе и академика-астронома Е.Харадзе, так что с нею изменилась «медицинская» ориентация семьи.
Брак выглядел счастливым: у них двое детей - Александр и Нана, супруги почти всюду вместе - кроме самых рискованных поездок, например в Ирак. Счастье оказалось нарушенным глупейшим происшествием: сына, уже взрослого, женатого, с детьми, вечером на улице Москвы бьют какие-то пьяные хулиганы, разозленные отсутствием у него сигарет. В результате - сотрясение мозга, а через несколько месяцев смерть после перегрева на солнце... Лаура не выдержала этого удара, ускорившего, очевидно, развитие рака, и через год скончалась...
Но это я, конечно, забежал далеко вперед.
В конце 1956-го или самом начале 1957 года в Египет направляется делегация Верховного Совета СССР во главе с Д.Шепиловым, в то время редактором «Правды». В составе большой группы то ли переводчиков, то ли спичрайтеров - и Е.М.
Делегация должна была, в частности, прозондировать вопрос о возможности освобождения арестованных к тому времени египетских коммунистов. Но Шепилов вынес из этой церемониальной, вообще говоря, поездки иное впечатление: он уговаривает быстрого на решения Хрущева в корне изменить концепцию внешней политики СССР - от поддержки рептильных компартий перейти к поддержке там, где можно, так называемых национально-освободительных движений!
И Шепилов становится, правда, всего на восемь с половиной месяцев, министром иностранных дел СССР, закладывает основы незыблемого вплоть до распада Союза внешнеполитического курса, так что даже нашумевшее изгнание «антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова» (помните анекдоты о самой длинной в мире фамилии?) не меняет, увы, этой концепции. А вот Е.М. остается в «Правде», куда некогда взял его Шепилов, и, подальше от греха, едет на не совсем престижную должность корреспондента в Каир, где о нем вспоминает, а затем его и привечает Насер.
Здесь, между корреспонденциями о миролюбии Каира, он пишет диссертацию о развитии промышленности Египта под руководством тов. Насера, переводит ее на арабский и передает на прочтение самому Насеру. Можете представить себе заседание ученого совета по защитам какого-то там института застойного времени, где оглашается по-арабски и в переводе цветистый восточный отзыв Героя Советского Союза президента Г.А.Насера?
Нельзя отказать Е.М. и в личной храбрости: как корреспондент он не избегает горячих точек во время разных междоусобиц, так что репортажи его действительно злободневны и актуальны. При этом он некогда приятельствовал с генералом Касемом, первым националистическим диктатором Ирака.
В те годы и несколько позже он не раз бывал в отдаленных партизанских отрядах, поддерживал отношения и с лидером курдов Барзани. Потом именно он прогнозировал победу Саддама Хусейна в схватках за власть.
Но, приближаясь к 40 годам, Е.М. понял, что потенциал представителя «Правды» или КПСС на Ближнем Востоке исчерпан - карьеру нужно делать в Москве. За эти годы он основательно изучил особенности Востока и его лидеров и стал экспертом по экономике и политическим хитросплетениям своего региона. Эти знания и аналитические способности могут пригодиться в верхах. Поэтому его место - в Институте мировой экономики и международных отношений, дававшем в то время рекомендации Брежневу, и он не соперник директору, академику Иноземцеву, специализировавшемуся по совсем другим регионам.
Итак, к началу перестройки казалось, что Е.М. достиг потолка в науке: он - академик-секретарь отделения экономики и права Академии наук СССР (гуманитарий не может быть избран президентом академии).
С деревенщиной Горбачевым в университете он, вероятно, не был даже знаком, да тот и младше на два курса. Но уже по академической должности он избирается народным депутатом СССР по списку КПСС, продолжает давать советы по ближневосточным делам, которые продолжают застревать где-то по дороге. Говорят, что тут он вступил в конфликт с Шеварднадзе.
До того у Е.М., выходца из Грузии, а нередко и советчика или даже ходатая по каким-то делам в Москве, были наилучшие отношения с Шеварднадзе, который как-то даже встречал его, простого академика, у трапа самолета. (После смерти матери в конце 70-х Е.М. очень редко приезжал в Тбилиси.) В характере Е.М. очень сильна типично тбилисская преданность своим товарищам, он всегда старается помочь им, даже круг его друзей в Москве состоял по преимуществу из бывших тбилисцев, среди которых, правда, не было у него и конкурентов. Вот только отношения с Шеварднадзе резко испортились после переезда того в Москву, в МИД. Эдуард Амвросиевич не любит конкурентов, а Е.М. имел свою точку зрения на некоторые проблемы и, видимо, доводил ее до верхов. Так что отношения у них испорчены надолго.
При Горбачеве Е.М. достиг уже очень высоких постов: председатель Совета Союза (формально третье или четвертое место в государстве), член Президентского совета. Опять же формально он, вероятно, мог выступить против Беловежских соглашений, но этого не сделал, т.е. как бы подыграл Ельцину...
Но это все история. Нас сейчас больше интересует, чего можно ожидать от Примакова как главы правительства России при резко ослабевшем президенте.
Думаю, что на Западе его пока что воспринимают либо как образованного европейского политика (ученый, академик!) с некоторой поправкой на российский менталитет и коммунистическое прошлое, либо как арабиста и арабофила, поклонника Востока и тамошнего тоталитаризма или даже фундаментализма.
Представляется, что все это не так. С одной стороны, и я стремился это показать, Восток для Е.М. - это всего лишь простейший путь к успешной карьере.
Главное все же в нем - его прагматизм: он, как говорится, хорошо знает, с какой стороны на хлеб мажут масло, и поэтому старается не поддаваться очарованию тех или иных умозрительных схем, да еще кем-то другим выдвинутых.
Конечно, он державник, т.е. хотел бы восстановить империю, но она ведь не может быть исламской. Да и деньги он может сейчас добыть только на Западе, шейхи же не раскошелятся.
Поддерживать Ирак или Иран? Они - соперники на нефтяном поле.
Взыскивать старые долги с Сирии или Ирака, а пока что наращивать их силу поставками оружия? Он-то понимает, что долги никогда не отдадут.
Противостоять Западу? На какие шиши? Время, когда можно было платить столько, чтобы получать большинство на Генеральной Ассамблее, ушло безвозвратно, а он, повторяю, прагматик. Он будет с Западом торговаться, иногда может даже пытаться его попугивать, но очень осторожно, чтобы не приняли всерьез.
Так что опасаться резких шагов нового правительства России не стоит. Она будет занята собою или, в крайнем случае, убегающими странами СНГ.
(«Новое русское слово»)