Собственный корреспондент по Винницкой и Хмельницкой областям. В журналистике - 21 год. Лауреат всеукраинских конкурсов «Золотое перо», «Журналист года». Лучший редактор Хмельнитчины 1998 года. Заслуженный журналист Украины. В «Зеркале недели» - с 1998 года
Я ищу в календаре, какой сегодня день. Не в смысле, какое число, а чей сегодня праздник. Дата рождения «Зеркала недели» еще не успела войти в отечественные календари как всенародное торжество, поэтому она не в счет. Да и не поместится, наверное, в украинские святцы: столько у нас праздников новых понапридумывали вдобавок ко всевозможным советским - и день пчеловода, и фармацевта, и библиотекаря... Уже почти как хрестоматийный пример отсутствия фантазии вытаскиваю из памяти советского отрезка жизни кокетливое заявление на каком-то очередном партсъезде передовой ткачихи, кажется. Как она игриво погрозила пальчиком величественному генсеку: «А сейчас я вас покритикую, Леонид Ильич...» - и зал аж затрепетал от такой наглости. «Что же до сих пор у работников легкой промышленности нет своего профессионального праздника?» - смело напролом спросила ударница и под облегченный выдох Кремлевского дворца съездов получила высочайшие заверения, что действительно ай-яй-яй, проворонили, но исправимся мигом, прям счас...
Впрочем, может, это было уже при Горбачеве и день какой-то другой промышленности требовался - ей-Богу, не помню. Но праздник действительно на следующий год появился, потеснив другие на красных страницах календаря.
А вот у нас для нового торжества уже вряд ли сыщется хоть один свободный выходной. Уже и будни начали прихватывать - ведь поводов-то ого-го, один только Саша Лолитын в телепередаче «Доброе утро, страна!» столько предложил... Пора б ему и орден какой-то за столь ценные подсказки, заслужил, ведь правда заслужил...
Я же - не награды ради, а справедливости для - тоже хочу восполнить один пробел в отечественном перечне профессиональных дат. Ведь до сих пор в нем нет очень важного дня - праздника людей, которых в нашей молодой стране ну очень много и от которых в этой стране зависит тоже очень многое, если не все.
Конечно, я имею в виду номенклатуру. Но, если словосочетание «день украинской номенклатуры» будет плохо смотреться в календаре, то его можно облагородить, изменив на демократичный «день государственных служащих» или элитарный «праздник руководящего звена»...
Шутки в сторону, читатель. Серьезней ничего не бывает. Сегодня можно вполне ответственно заявлять, что если в нашей независимой стране и появился столь же независимый класс, то это отнюдь не рабочие, не крестьянство, не вечно гнилая интеллигенция и даже не молодая и потому очень наглая и жадная буржуазия или, того более, вожделенный для всех партийных ораторов средний класс. Речь может идти только о номенклатуре. Разных чинов и ведомственной прописки. Правда, вопрос о ее независимости может быть спорным в том пункте, что на самом деле она всецело зависима от своего начальства. Но зато от народа, которому вроде бы и обязана служить, так как на его, нашего беспрекословного налогоплательщика, денежки и существует, - совершенно свободна. И настолько спаяна общим интересом, то есть индивидуальными потребностями каждого, что действительно претендует на роль целого класса, которому нет места в марксистско-ленинской теории, но зато хватает в нашей жизненной практике, этой теорией порожденной. (Кому не нравится слишком политическое определение «класс», может заменить его на менее затеоретизированное «клан» - суть понятия от этого не изменится.) Это удивительно жизнестойкий сорт людей, умеющих выживать в любых условиях, а в нынешней благоприятной питательной среде способный мгновенно размножаться, развиваться, разбухать, забивая собой все поры и сосуды государственного управленческого механизма. Раньше пролетариат был гегемоном, партия - становым хребтом, крестьянство - основой основ и хранителем традиций, интеллигенция - мозгом нации. Сейчас все и вся - номенклатура. Вся при портфелях. Вся в креслах. Вся - из себя, в прямом и переносном смыслах. В СССР она исчислялась 18 миллионами, и эта цифра, открывшись, повергла «шестую часть земли с названьем кратким» в шок. В независимой Украине ей буквально несть числа, с каждым сокращением управленческого аппарата она возрождается, как Феникс из пепла, в заведениях с еще более представительными названиями и контролирующими функциями. И когда любители громких дефиниций заявляют, что мы строим номенклатурно-клановый капитализм, им веришь сразу и без сомнения.
Журналистская всеядность вынуждает общаться с представителями сего правящего класса буквально каждый день. Естественно, они разные. Иногда явственно ощущаешь их действительную необходимость и пользу. Помню свое удивление, когда три года назад в городе хмельницких атомщиков Нетишине я чуть ли не впервые в жизни столкнулась с проявлением прямо-таки всенародной любви к городскому голове. Мы приехали на зональный конкурс «Червоной руты» и были приятно поражены отличной организацией фестиваля и условиями приема, причем одинаково радушными для всех - и участников, и гостей, и почти случайных, как мы, зрителей. «Это все наш Иван Васильевич», - отвечали на наш восторг и в столовой, и в гостинице, и (это уж само собой понятно) на фестивале. Уважение к мэру - Ивану Гладуняку - было искренним и неподдельным. Не случайно и второй раз, уже в 1998 году, нетишинцы подавляющим большинством голосов снова поручили ему возглавить городскую власть. Толковый, порядочный, радеющий о деле руководитель вызывает уважение не только к себе, но и к власти, которую представляет и которую, собственно, олицетворяет.
Привыкнув в Нетишине к уровню интеллигентности (или просто к пониманию необходимости информирования общества, особенно после Чернобыля, о специфике атомной энергетики) мэра Ивана Гладуняка и предыдущего генерального директора Хмельницкой АЭС, ныне руководящего «Энергоатомом», Николая Дудченко, я была, мягко говоря, удивлена реакцией сегодняшнего директора ХАЭС Юрия Недашковского на мою телефонную просьбу об интервью. «О чем будет разговор?» - не очень любезно спросил новоиспеченный директор и, услышав тему, потребовал (именно так) перечень всех интересующих корреспондента вопросов. Такое жесткое условие совершенно несекретного интервью было чем-то новым в моей двадцатилетней журналистской практике. Но, привыкнув общаться с разными людьми, я передала по факсу вопросы и в обусловленный день приехала в Нетишин. Однако оказалось, что Юрий Александрович то ли уже отбыл, то ли вот-вот уезжает на какое-то важное совещание в Киев. Встретиться с корреспондентом никому из своих многочисленных замов он не перепоручил, так как вопросы «Зеркала недели» показались ему настолько серьезными и сложными, что отвечать на них мог бы только он, генерал-директор, пардон, генеральный директор, и никто другой.
Так что не состоялось наше с Юрием Недашковским интервью, а вот знакомство, вне всякого сомнения, состоялось. И после него весьма проблематично убедить меня, а тем более мне - моих читателей, в том, что атомная энергетика в нашей стране - совершенно надежная и безопасная вещь, базирующаяся не только на современнейших достижениях науки и техники, но в первую очередь на интеллекте и ответственности работающих здесь людей...
Увы, таких примеров каждый журналист может привести десятки. Национальная номенклатура, далеко не всегда владея арсеналом профессиональной подготовки своих советских предшественников, до зубов вооружилась их умением быть недоступными для народа, а значит, и для его (чего скрывать) разведчиков - журналистов. Но, вынужденная для приличия (т.е. для зарубежных кредиторов) хоть как-то соответствовать требованиям демократического общества, она время от времени разгерметизируется и выходит на люди. Так сказать, поделиться планами и перспективами, чтобы, как принято в цивилизованных государствах, получить поддержку налогоплательщиков (которая, если честно, в условиях отсутствия механизма контроля общественности за ее деятельностью ей совершенно ни к чему).
Но вопреки всему этому журналист все равно входит в высокие служебные кабинеты с надеждой встретить там руководителя, болеющего за дело, к которому приставлен народом. И видит - да, сидит там живой человек, возвышающийся над столом, как бюст, - по грудь. Но как часто уже после пяти минут разговора чувствуешь, как веет на тебя холодом, равнодушием и фальшью. Аж хочется заглянуть туда, ниже ватерлинии стола - по грудь-то видно, что человек, а там? Постамент? Камень? Или просто сросся с креслом - не оторвешь? Как говорят поляки, самая трудная операция - оторвать зад от кресла. Зато, наверное, так очень удобно руководить - устойчивость, то бишь усидчивость, большая.
Сколько их в неисчислимых офисах, учреждениях, заведениях, кабинетах! Только тронь - вмиг, как киношные киборги, получеловеки-полумашины, сгруппируются и мобилизируются на свою защиту, то есть классовую борьбу. Плечо к плечу, стол к столу, мобильник к мобильнику, рубильник к рубильнику... Словом, много их, этих бюстов по грудь. Как на кладбище. Может, потому и не идут у нас реформы и главное завоевание нынешней власти - лишь стабильность?
Впрочем, воздавая классу - классовое, мы немного отвлеклись от темы и забыли о празднике. Хотя, может, и правильно забыли. Ведь в сегодняшнем нашем Отечестве, доведенном до полунищенского состояния, праздник номенклатуры - каждый день. Торжество вседозволенности, ярмарка тщеславия, вакханалия беззакония, бесстыдство холуйства. Наверное, это логично в государстве, независимом от собственного народа. С чем всех нас и поздравляю, упрямо надеясь на светлое будущее Украины.