Гражданам бывшего СССР о пакте Молотова—Риббентропа, подписанном 23 августа 1939 года, известно многое. Документу, который дал зеленый свет Второй мировой войне, уделили много внимания, особенно в постперестроечное время, после обнародования секретных протоколов к нему. Повторяться нет смысла. Но значение и влияние договора о ненападении между СССР и Германией на последующий ход мировой истории столь велико, что не лишним будет в очередную годовщину его подписания осветить некоторые геополитические аспекты документа.
К работе меня подтолкнула обстоятельная статья доктора исторических наук из Института всеобщей истории РАН Джангира Наджафова «Об историко-геополитическом наследии советско-германского пакта 1939 года» («Вопросы истории», 2006, №12). Ученый считает, что воздействие пакта как системного геополитического фактора сказалось, в большей или меньшей мере, на всех судьбоносных событиях ХХ века: «С одной стороны, окончательно обозначились классовые параметры противостояния двух систем, инициированного Октябрьской революцией 1917 г. в России. С другой — приближались сроки исхода антагонизма между западным капитализмом и советским коммуно-социализмом».
Пакт 1939 года круто изменил баланс сил в Европе. Вторая мировая война и развитие событий в Европе после ее окончания были запрограммированы геополитическим противостоянием и соперничеством великих держав. «И более всего — международной стратегией нацистской Германии и коммунистического Советского Союза, их маниакальным стремлением к переустройству мира на свой лад. К военно-силовому переустройству. Причем у СССР с его антикапиталистической, классово-имперской стратегией и противников было больше, и намерения шли дальше. Советский вызов существующему миропорядку воплощали самые пропагандируемые классовые лозунги «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и «За победу рабочего класса во всем мире».
Еще более впечатляют воинственные слова из предвоенной песни П. Когана: «Но мы еще дойдем до Ганга, но мы еще умрем в боях, чтоб от Японии до Англии сияла Родина моя!». Правда, накануне ВОВ совершенно секретным постановлением ЦК ВКП(б) песня была запрещена к исполнению и исключена из песенников, чтобы не вспугнуть Гитлера в преддверии тайно готовящегося «освободительного похода в Европу».
Важнейшей предпосылкой для будущих договоренностей, воплотившихся в договоре о ненападении между СССР и Германией, явилось международное положение двух империй после Первой мировой войны (Версальская система). Еще в 1920 году В.Ленин отмечал, что в создавшихся условиях униженная Германия «толкается на союз с Россией». «...С первых дней Советской России у ее коммунистических руководителей были свои специфические планы в отношении Германии и той роли «ледокола» мирового революционного процесса, которую она якобы призвана была сыграть в обозримом будущем», — отмечает Д.Наджафов. На праздничных демонстрациях 20-х годов в Москве носили транспаранты с лозунгом «Советский серп и немецкий молот объединяет весь мир».
Тогда же Ленин предпринимал попытки «экспортировать» революцию в Германию, а в дальнейшем — и по всему миру. Однако всегерманская революция не состоялась по причине слабости левых сил и отсутствия возможности им помочь войсками РККА, занятыми в гражданской войне.
После смерти Ленина укреплением связей с Веймарской Германией занимался Сталин. На территории СССР рейхсвер получил возможность «накачивать мускулы» в нарушение условий Версальского договора. Сталин способствовал разгрому немецкой социал-демократии, что помогло нацистам в 1933 году прийти к власти.
Объявленный Гитлером поход против большевизма привел к заметному ухудшению советско-германских отношений. Однако Сталин полагал, что рано или поздно ему удастся найти общий язык с Гитлером. Много позднее, в сентябре 1939 года, при подписании Договора о дружбе и границе СССР с Германией, он заверял Риббентропа: «Советское правительство в своей исторической концепции никогда не исключало возможности добрых отношений с Германией». Эти слова — не просто дань вежливости, за ними проглядывает тайное стремление Сталина использовать прямолинейного нацистского фюрера в реализации своих геополитических целей, заключавшихся в силовом навязывании народам Европы социалистического строя.
Данное обстоятельство подметил американский биограф Сталина Р.Такер, который писал, что в своих действиях и политике советский вождь усматривал связь между революционной ситуацией 1917 г. и тем, как развивались международные отношения в 30-е годы прошлого века.
Реализация сталинского намерения могла осуществиться только при условии ослабления европейских стран, а для этого нужна была новая мировая война. Роль «ледокола» предназначалась Гитлеру. Довольно откровенно Сталин изложил свое намерение в отчетном докладе XVIII съезду партии 10 марта 1939 года: «Дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тине войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга. А потом, когда они достаточно ослабнут, — выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия. И дешево, и мило».
Весьма емко намерения Сталина описаны Наджафовым: «У Сталина была своя «дорожная карта» очередности целей СССР в «новой империалистической войне». Логике его слов и дел вполне отвечали поиски (но только на определенном этапе!) согласия с Гитлером. Обоснованно предполагая, что на первых порах Германия ограничится завоеванием малых стран-соседей, и в ожидании, пока война не станет «всеобщей, мировой», вначале с периферийным участием Советского Союза. Для реализации своих планов Сталину был нужен как раз Гитлер, а не нерешительные лидеры западных стран, опасавшиеся, по аналогии с Первой мировой войной, социальных последствий всеобщего конфликта».
Поневоле задаешься вопросами: а нужно ли было все это советскому народу и стоило ли ради «геополитики» подвергать свой собственный народ голоду, лишениям и репрессиям? Не говоря уже о народах других стран, которым, кроме кровавой бойни, была бы уготована весьма незавидная судьба в «социалистическом рае». На этом фоне муссируемый сталинистами тезис о том, что вождь отстаивал государственные интересы, выглядит кощунственно. А сталинские откровения отражают его подсобную (официальным агрессором стал Гитлер), но одновременно провокационную роль в развязывании Второй мировой войны.
Первый осторожный шаг к сближению сделал Сталин: 3 мая 1939 года был освобожден от занимаемой должности нарком иностранных дел М.Литвинов. Снятие еврея Литвинова – сторонника мер коллективной безопасности против Германии – в Берлине встретили с ликованием. Там сразу все правильно поняли, в том числе и «бутафорскую» суть переговоров СССР со странами Запада об организации противодействия германской агрессии в Европе, начавшихся весной и продолжавшихся летом 1939 года. К середине августа политико-дипломатические переговоры перешли в стадию военных переговоров, однако на следующий же день после опубликования текста пакта Молотова—Риббентропа глава советской военной делегации К.Ворошилов заявил представителям западных стран, что «дальнейшие переговоры теряют всякий смысл». Поражает цинизм Кремля, который в те же месяцы вел негласные переговоры о будущем договоре с Германией, а после его подписания сразу же объявил, что советско-германский договор (пакт) был следствием, а не причиной провала советско-западных переговоров.
Сталин прекрасно сознавал, что именно в его руках находится ключ к будущей войне в Европе. Об этом свидетельствовали и сообщения советского полпредства в Берлине, отслеживавшего ситуацию. В них говорилось о том, что масштабная война в Европе начнется лишь тогда, когда прояснится все еще неопределенная советская позиция. Но никак не раньше.
19 августа 1939 года состоялось секретное заседание политбюро ЦК ВКП(б), на котором Сталин выступил с речью. Сведения о том судьбоносном заседании (сам факт которого до сих пор отрицают сталинисты) обнаружила кандидат исторических наук Т.Бушуева в секретных фондах Особого архива СССР. В журнале «Новый мир» (№ 12, 1994 г.) она опубликовала статью, в которой воспроизведена речь Сталина на основе ее французской копии (секретные материалы заседания опубликовало французское информагентство «Гавас» в ноябре 1939 года). Оригинал речи или за семью замками, или уничтожен. В этой речи Сталин фактически дал добро на немецкое вторжение в Польшу.
А уже через четыре дня был подписан Договор о ненападении между СССР и Германией. Его характерными особенностями были немедленное вступление в силу и отсутствие положения о прекращении его действия в отношении той стороны, которая сама совершит акт агрессии. О таком классическом случае подготовки к агрессии в свое время предупреждал Литвинов: «Это значит, что государства, обеспечившие себе тыл или фланг подобным пактом о ненападении, резервируют себе возможность безнаказанного нападения на третьи государства».
Что и произошло 1 сентября 1939 года, когда гитлеровская Германия напала на Польшу. 3 сентября Гитлеру объявили войну Англия и Франция, а 17 сентября в Польшу вступила Красная Армия. Дальнейшее известно.
Теперь о последствиях пакта. Как считает Наджафов, «дважды международные последствия... были наглядно-взрывными, с последующим критическим ускорением хода событий и сменой де-факто вектора мировой политики. Первый раз — когда пакт избавил гитлеровскую Германию, изготовившуюся нападением на Польшу инициировать всеобщий вооруженный конфликт в Европе, от кошмара войны на два фронта... Если Мюнхен принято считать поворотом к войне, то советско-германский пакт означал пересечение рубежа необратимости в вопросе войны или мира...
Во второй раз наследие советско-германского пакта громко сказалось в 1989—1991 годах, когда взрывная волна от заложенной пактом «мины замедленного действия» (А.Н.Яковлев) распространилась такими мощными кругами, что вызвала, как и полвека до этого, еще одну структурную перестройку международных отношений. Детонатором разительных перемен послужило признание советской стороной — публичное, на весь мир, впервые — факта подписания вместе с пактом Секретного дополнительного протокола...»
Это скандальное признание (существование секретного протокола долго и упорно отрицали) сыграло не последнюю роль в распаде СССР. Не помогло даже официальное объявление секретных договоренностей с нацистской Германией «юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания» («Правда», 28.12.1989 г.). Разглашением содержания секретного протокола снимался вопрос о том, кто, как и с какой целью развязал Вторую мировую войну.