Случай с экипажем самолета Н-43 - один из самых трагических в истории чукотской авиации. В 1935 г. на Чукотке высадилось авиазвено первой авиаэскадрильи. До этого авиаполеты в небе Чукотки носили эпизодический характер. Это были три самолета Р-5 (военный разведывательный самолет, переоборудованный в пассажирский вариант), базировавшиеся в Анадыре, один Р-5 и один ПО-2, базировавшиеся в Ванкареме. Возглавил первый авиаотряд заместитель начальника Полярной авиации СССР Г.Волобуев. Опытов полетов в Арктике практически не было. «НПП» - наставление по производству полетов - писалось практически на приобретаемом часто ценой жизни опыте. Авиация в Арктике в то время была практически «всепогодной»: летчики летали в пургу, в туман, производили посадки в совершенно неприспособленных для этого местах. Самолеты были открытыми, плоскости были обтянуты перкалью, тоненькой «дранкой», ремонты производили исходя из известной фразы - «Голь на выдумку хитра!», т.е. сломанные агрегаты связывали иногда даже веревкой... (В найденном погибшем самолете ПО-2 «Дальстроя» я видел агрегат, скрепленный деревянной палкой, забитой большим гвоздем, загнутым с другой стороны!). Становление чукотской авиации, все сложности, опасности, преодоления и трагедии великолепно описаны в книгах полярного летчика М.Каминского, с которым я был лично знаком (книги «В небе Чукотки» и «Своими руками»).
18 декабря 1935 г. из с.Ванкарем курсом на Залив Креста вылетел самолет Р-5. На борту находились Г.Волобуев, летчик Н.Буторин и бортмеханик Богдашевский - совсем молодой авиаспециалист, поехавший, в духе романтики того времени, осваивать Арктику.
Непонятны причины, побудившие командира Г.Волобуева принять такое рискованное решение, как перелет в условиях полярной ночи через «белое пятно» на карте - Анадырский хребет. Высоты гор не были известны, условия полетов - не выработаны. Летчик Богданов, летавший в том районе с геологом В.Обручевым за год до этого, настоятельно советовал не лететь, да и необходимости особой к этому перелету не было. Но командир, отличавшийся «крутым нравом», принял решение. Возможно, им руководили личные мотивы «войти в историю»?
К контрольному сроку самолет в Залив Креста не прибыл. Одновременно с первым авиазвеном в Заливе Креста, в бухте Оловянной, высадилась первая геологоразведочная экспедиция. Стране нужно было олово. Поэтому экспедицию возглавил начальник Главного управления геолого-поисковых работ СССР М.Зяблов, чье имя было широко известно и к которому все относились с большим уважением. Это был молодой человек, бывший рабочий, ставший признанным авторитетом в геологии. Из-за целей экспедиции бухта была названа Оловянной. На косе была подготовлена ВПП (взлетно-посадочная полоса), один из разборных домиков был закреплен за авиаторами, которые должны были обслуживать экспедицию.
Радиостанции были в Ванкареме, с.Уэлен и в Заливе Креста. Самолеты средств радиосвязи не имели. Сообщения шли по цепочке радиостанций.
Начались поиски пропавшего самолета. Заместитель командира Пухов, который взял на себя командование, несколько раз летал в предполагаемый район, но результатов не было. На собачьих упряжках по Чукотке ездили полярники, чукчи... Начальник Главсевморпути О.Шмидт объявил премию в 10 тысяч рублей тому, кто поможет найти пропавших.
Шли месяцы. Лишь в мае 1936 г. главный геолог и технорук экспедиции Кремчуков (имя его стало известно мне через 50 лет. - Прим. авт.) разыскал занесенную снегом палатку, в которой лежало тело замерзшего мальчика - бортмеханика Богдашевского (имя его - Алексей - стало известно мне через 50 лет - Прим. авт.), рядом лежал наган, который он не пустил в ход, и дневник, из которого удалось узнать обстоятельства трагедии.
От Ванкарема самолет пошел низко над заснеженной тундрой курсом на юг к Заливу Креста. Световой день в это время года в этом районе очень короткий. Перед глазами экипажа впереди возникла высокая стена гор, вершины которых терялись в сумерках и облачности. Человеческое естество противилось идти в их сторону, чтобы набором высоты перевалить через них (повторю, что высоты гор были неизвестны, на карте этот район был «белым пятном»). Западнее горы понижались. Г.Волобуев приказал изменить курс в эту сторону. Было потеряно световое время, сумерки все более «размывали» очертания. Произошло то, что и должно было произойти, - самолет врезался в «земной шар»! Им повезло: удар был по касательной. Разрывая обшивку, самолет заскользил по обледеневшему склону и остановился на отметке альтиметра 360 метров, завалившись на левое крыло и буквально зависнув над пропастью. Г.Волобуев и Н.Буторин отделались «легким испугом», не получив ни царапины. Не повезло мальчику - Богдашевскому, он сломал ногу. С огромными трудностями Богдашевского стащили вниз, в распадок. Затем, с риском сорваться, сумели снова добраться до самолета, чтобы взять то, что было возможно для жизнеобеспечения. Это составило: двухместная тонкая палатка, немного бульонных кубиков, несколько плиток шоколада, паяльная лампа, в которую сумели набрать из разбитого мотора немного бензина. Наломали и сбросили вниз дерева из обшивки самолета, спустились. Разбили палатку и стали ждать, когда их найдут. У Г.Волобуева был единственный на всех наган. Дерево жечь они не стали, а приготовили его на случай сигнального костра. Экономили на всем!
Этот район (я был в нем и могу засвидетельствовать), позднее названный «Старая Перевальная», зимой для жизни невозможен! Жестокие морозы и сильный ветер, дующий как в аэродинамической трубе.
Командиру и летчику было легче - они могли движением хотя бы немного согреваться. Гораздо тяжелее пришлось мальчику, неподвижно лежавшему, медленно замерзавшему, но... писавшему дневник! Так прошел месяц!
Один раз они услыхали совсем близко гул самолета, который был буквально за горой, зажгли единственное свое топливо - сигнальный костер. Гул стал удаляться и вскоре стих совсем. По свидетельствам геологов и других летчиков, бывших в бухте Оловянной, «командир» Пухов проявил себя настоящим трусом, которого страшил подъем выше вершин гор. И на его совести погибший экипаж, до которого он не долетел каких-то 100 метров!
Командование взял на себя М.Каминский. Но так как район горы Матачингай, за которой в распадке погибали люди, по словам Пухова, был «проверен», этот квадрат из поисков был исключен.
...Через месяц Г.Волобуев принял единственно правильное решение - идти искать людей! Они все понимали, что обессиленные, полузамерзшие не смогут нести Богдашевского. Поэтому Г.Волобуев оставил мальчику наган, последнюю плитку шоколада. Они ушли на юг, в сторону предполагаемого Залива Креста. Пурга навсегда замела их следы.
Какая же судьба ждала Богдашевского? Нечеловеческим усилием воли он продержался... еще МЕСЯЦ! Замерзшие пальцы не держали карандаш. Каждую букву он выводил возможно часами! До нас, живущих, дошли по словам М.Каминского, «страшные каракули, от которых мороз по коже. Какая же огромная сила воли замерзла с этим мальчиком! Ведь он и не жил еще, не исполнилось ему и двадцати...»
Две последние записи, сделанные в маленьком черном блокноте - «Дневнике Богдашевского»:
«Сегодня отломил дольку... Осталось три... У меня есть наган. Я мог бы покончить с мучениями, но я так не сделаю. Так поступают только трусы. Человек должен жить и бороться до конца».
Представьте эту картину: отломить дольку шоколада и ждать сутки или более, чтобы отломить следующую! И это при морозе около пятидесяти градусов!
И последняя запись: «По-видимому, завтра конец. Как обидно умирать молодым. Сколько пользы я еще смог бы принести моей Родине...» (запись сделана Богдашевским 13 февраля 1936 года. - Прим. авт.).
В мае 1936 года старший геолог и технорук геологоразведочной экспедиции Г.Кремчуков наконец разыскал занесенную снегом палатку, в которой лежало замерзшее тело Богдашевского. Рядом лежал его дневник и наган, который мальчик так и не пустил в ход! Он ждал до конца!
К найденной Г.Кремчуковым палатке с замерзшим мальчиком прилетел М.Каминский, все, что можно было, забрали, сактировали, погоревали. Богдашевского похоронили под Анадырем. (Я пытался в органах ЗАГСа отыскать запись акта, но никаких записей не оказалось!) Через 50 лет мне удалось выяснить: имя Богдашевского - Алексей, он был из Москвы. И все! «Дневник Богдашевского» оказался... также потерянным! С этим смириться нельзя!
Много лет много людей искали этот дневник. Мнение одно: он потерян навсегда («прошла война, нет доступа к архивам...»).
За поиски взялся я. Проанализировав поиски предшественников, понял, что следов Г.Волобуева и Н.Буторина не нашли потому, что... не там искали! Аргументация, логические «вычисления» и доказательства следующие.
По итогам многомесячного поиска (Чукотка, архивные запросы, письма, литература и т.д., без «отрыва» от основного «производства», где руководители все более «утверждались в мысли», что «Логинов дожил до седых волос, а занимается ерундой»), удалось прояснить ситуацию.
Двое из пропавшего экипажа НЕ могли пойти на юг! Они не знали, куда идти, у них не было ни компаса, они не знали удаления до Залива Креста, они поняли, что этот район необитаем! Когда они летели к месту аварии, с борта самолета они видели весь путь, излучины рек Амгуэма, Кымынейвеем, тундру, окруженную сопками. Они должны, обязаны были пойти НЕ в Залив Креста, а обратно - в Ванкарем!
Забегая вперед: в 1986 г. я, поставив себя на их место, прошел предполагаемым путем. Идя вдоль р.Кымынейвеем, оказался в небольшом каньоне, напоминающем каньон в известном кинофильме «Золото Маккены». Дикая природа, зловещая тишина, нарушаемая криками двух сапсанов, летавших по каньону, вызывали неприятные ощущения. На берегу реки, прямо под небольшой сопкой лежал... человеческий череп с пулевым отверстием немного выше лба. Стреляли сверху, с сопки - выходное отверстие от пули находилось сзади в нижней части головы. Не составило большого труда установить, что пуля была от винчестера: для пули от карабина отверстие было маленьким, пуля же от малокалиберного ружья - «малопульки», как называют его чукчи, свободно проходила сквозь отверстие в черепе. Тип черепа - европеоид. Череп небольшого размера, значит, принадлежал человеку небольшого роста и некрупного сложения (эти параметры совпадают с внешними данными Г.Волобуева). М.Каминский лично рассказал мне (и отобразил это в книге), что когда он за месяц облетал почти триста тысяч квадратных километров Чукотки в поисках пропавших, то «лишь в одном месте, на берегу Колючинской губы увидел маленькое стойбище из трех яранг. И это на такой огромной территории!» («Вот и еще одно свидетельство, связанное с местом, где была найдена заколка от галстука в экспедиции 1982 года! - В.Л.). До М.Каминского позднее дошли слухи, что Г.Волобуев и Н.Буторин якобы все-же вышли к чукотскому стойбищу богатого шамана Пытваля, стоявшему на р.Кымынейвеем. Тот принял их, накормил, а затем убил. После этого Пытваль срочно откочевал в горы в район Певека. Но это были лишь слухи! (Я проверил по своим чукотским «каналам» - стойбище Пытваля стояло именно здесь!)
Найдя этот простреленный череп, я от места находки забрался на сопку. Да, здесь много лет назад было стойбище шамана. Камни, которыми крепили яранги, от кострищ - очагов. На нанесенном плане стойбища хорошо видны шаманские кабалистические знаки. Так, три полудуги, идущие от центра, напоминающие пропеллер, заключенные в круг, как удалось «расшифровать» у стариков-чукчей, - это древнеэскимосский знак Солнца. Некоторым другим знакам шаманской власти объяснения найти не удалось. Тщательный поиск больше результатов не дал (находки зафиксированы на пленку, переданы в Музей пос.Эгвекинот).
Поиск «Дневника Богдашевского» я не прекращал. Снова (!) пришел к выводу: дневник не нашли потому, что НЕ ТАМ ИСКАЛИ!
Через определенное время я уже знал, что все поиски прошли по «линии авиации» и оказались безрезультатными. Логика подсказала: после исчезновения командира первой авиаэскадрильи, заместителя начальника Полярной авиации СССР Г.Волобуева, фактическое командование должен был принять НЕ Пухов (позднее удалось выяснить, что настоящая фамилия этого трусливого «командира» была Глухов!), а начальник Первой геологоразведочной экспедиции М.Зяблов - начальник Главного управления геолого-поисковых работ СССР. Во всяком случае, вся документация должна была передаваться для сохранения на его базу в бухте Оловянная, которая являлась также и базой авиаторов, посланных для обслуживания геологов.
Непонятно, почему же не проверили во время «поисков» «по линии геологии»?! Я начал проработку по этой линии. Никаких следов не было. Полностью отсутствовали сведения о М.Зяблове и Г.Кремчукове.
В Москве в библиотеке им. Ленина удалось обнаружить, подняв подшивки газет за 1935-1936 гг., маленькую заметку в газете «Советская Чукотка», в которой сообщалось: «...за обнаружение следов пропавшего без вести самолета Г.Волобуева геолог экспедиции т.Кременчук и каюр экспедиции - чукча из с Канетгин Рынтегреу награждены по пять тысяч рублей каждый»! Появились новые вопросы: какая же фамилия - Кремчуков или Кременчук? Что это за с.Канетгин?
Я проверил, слетав «оказией» в с.Конергино. Все стало на свои места: просто редакторская неграмотность в наименовании села. По свидетельствам стариков-чукчей, указанный в заметке чукча действительно жил в селе, уже умер.
Номер самолета - Н-43, а не Н-4.
Открытым оставался вопрос достоверности фамилии «Кременчук». Несколько лет поиска результатов не дали...
В 1985 году, будучи в Москве на сессии в институте, в свободное время встречался и консультировался со многими полярниками, летчиками, со всеми, кто был связан с Чукоткой в те далекие годы. Но на свидетелей выйти вновь не удалось. Мне повезло буквально в последний день перед отлетом на Чукотку: проходя по одной из московских улиц, случайно остановил взгляд на незаметной вывеске - городского паспортного стола.
Дай, думаю, зайду. Спасибо сотруднице за то, что приняла от меня заявку, потому что года рождения я не знал и пришлось «прикинуть на глазок», вместо имени и отчества написал инициалы...Час гулял, «закладывая виражи» вокруг улицы...
Девушка дала мне справку: «В Москве есть лишь один адресат, более-менее подходящий по данным, интересующим вас. Вот его адрес». Телефон узнать было просто. Через 15 минут я уже звонил, мне ответила... жена Г.Кремчукова - геолога, полярника, именно того Кремчукова, который разыскал в 1936 году Богдашевского!
Встретиться лично не удалось, так как Кремчуков был на лечении в одной из больниц, но мы договорились о моем срочном письме ему с Чукотки.
Догадки оказались верны: М.Зяблов в 1937 г. стал «врагом народа», был вычеркнут из всех сведений, судьба его была неизвестна. Было подозрение, что и Г.Кремчукова постигла такая же участь, но, к счастью, это оказалось ошибкой. Г.Кремчуков являлся главным геологом «закрытого» министерства, по этой причине его фамилия нигде не фигурировала. Первый же мой вопрос, обращенный к Г.Кремчукову: «Где «Дневник Богдашевского?» прояснил ситуацию. Ответ Г.Кремчукова: «Я передал его в Прокуратуру СССР».
Чтобы облегчить поиски дневника, я по свидетельствам очевидцев, видевших дневник, составил его словесный «портрет». Г.Кремчукову дневник запомнился таким: «Обычная записная книжка размером 120 на 80 миллиметров, листы в клеточку, записи выполнены карандашом».
Последовал ряд запросов.
Лишь в 1991 г. пришел официальный ответ из Службы безопасности России, где сообщалось, что М.Зяблов «по ложному обвинению признан членом троцкистско-бухаринского заговора. Приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день. В 1956 г. оправдан... Сведениями о Богдашевском и его дневнике не располагаем».
Об Алексее Богдашевском очень мало сведений - москвич, авиатехник. Кто-то рассказывал, что в предвоенные годы в Управление авиации в Москве приходил его отец - судя по всему, узнать, что случилось с сыном. Родственников разыскать так и не удалось.
Дневник Алексея, судя по рассказам очевидцев, - это высшее проявление силы духа, который по эмоциональному воздействию на любого человека можно сравнить только с известными записями девочки из блокадного Ленинграда Тани Савичевой, которая смогла в своем страшном дневнике зафиксировать: «...сегодня умерла мама... умерла бабушка... умерли все...»