Родное село Сильное Киверцовского района на Волыни Степан Радион не видел с января 1944-го, когда был вынужден эмигрировать. Из немецких лагерей ДиПи (для перемещенных лиц) судьба забросила его в Австралию. Журналист и писатель, ученый и библиограф, он известен в эмиграции как летописец австралийской украинистики. За научный и литературный труд удостоен звания почетного доктора Аризонского университета (США), стал действительным членом Института исследований Волыни в Виннипеге (Канада), а в 1994-м — почетным профессором Волынского госуниверситета им. Леси Украинки.
Когда после неудачного похода на Варшаву большевики отступали через Сильное, один из красноармейцев прицелился из винтовки в восьмилетнего Степана. Мальчик испугался и упал. Благодаря этому пуля в него не попала.
Детская душа жаждала познавать мир, поэтому лишь поначалу уроки в Сильненской начальной школе казались скучными. В десятилетнем возрасте отец доверял пасти коней, что давало парню возможность не только любоваться звездами в высоком ночном небе, но и учиться быть самостоятельным.
Годы под Польшей для Сильного оказались наиболее благоприятными для развития. Активно действовали «Просвіта», кооператив «Надежда», организованные местными жителями Гаврилой Блызнюком и Николаем Палецким. Благодаря просвитянам изменилась не только внутренняя жизнь, но и внешний вид села. Строились добротные дома, сильненцы одевались как горожане. Это было время, когда украинцы и польские колонисты жили мирно и дружно.
В 1933 году Степан Радион как сторонник ОУН захотел увидеть, в какой рай зовут сильненские члены КПЗУ, перешел нелегально границу и попал в советскую Украину. Вымершие села Восточной Украины настолько поразили юношу, что он вернулся назад — домой, но был задержан польскими пограничниками и брошен в тюрьму.
То, что он увидел, не хочет вспоминать и сегодня. Так и остается тайной его молчание об увиденном в советской Украине, где рая он не обнаружил...
С наступлением на Волыни «золотого» сентября 1939 года Степан Радион, хорошо осознавая, что его ожидает, как-то утром собрался в далекий путь на запад. Пешком пошел в Киверцы. Железнодорожная станция кишела беглецами, и Степан быстро потерялся среди них. Потом вместе с поляками, следовавшими через Львов домой, попал в поезд. В Каменке Струмиловой жизнь Степана дважды висела на волоске: поляки хотели расстрелять его как вражеского пропагандиста лишь за то, что читал советскую листовку, а потом — немецкие танкисты, в упор расстреливающие поезд с беженцами...
После этого был плен под Ряшевом. Бегство, длительное блуждание в поисках работы привели в Краков. Связался с ОУН, с которой тогда заигрывали гитлеровцы. Вплоть до войны с СССР Степан Радион работал на химической фабрике в Ганновере, на машиностроительном заводе в Дрездене.
Начало Великой Отечественной войны многие украинские патриоты надеялись использовать как момент для построения независимой Украины. В Холме формировались так называемые походные группы в Украину. Среди националистов, которые с поддельными документами приехали в Ривное, был и Степан Радион. Вскоре он прибыл в Луцк, где областная управа назначила его председателем Олицкого района. Однако руководил он недолго. Получив вызов к гебитскомиссару, который должен был утвердить его председателем немецкой районной администрации, отказался от должности, поскольку осознавал дальнейшие планы фашистов. Огромная организационная работа (за два месяца удалось установить украинскую власть в Олицком районе) была сорвана.
Весной 1942 года гитлеровцы показали свое настоящее лицо. Владения князя Радзивилла решил присвоить Эрих Кох. Клубочин, Сильное, Городище, Карпиловка, Берестяны попали под выселение. Достаточно было написать даже сомнительный донос на жителей этих сел и с ними жестоко расправлялись. Так было и с клубочинцами. Степан Радион в это время работал в немецкой районной управе переводчиком, проживал с женой Евгенией и дочерью Олей в Миловице — пригороде Олики.
Когда украинская милиция пошла в отряды УПА и в Олике на службу набрали поляков, Степан Радион перешел на нелегальное положение. Заметив за собой слежку СД и осознав, что ареста не избежать, нелегально выехал в Варшаву. Начались нелегкие странствования по Западной Европе... В последний раз украинскую землю он видел на Крещение в 1944-м. «Покинув Родину, я навсегда завершил свое членство в ОУН», — запишет в своих мемуарах волынянин.
— Известий о Степане Радионе не было долго, — рассказывает его племянник Валерий Ройко, житель Сильного. — Примерно в 1981 году кто-то из оличан побывал в Австралии. Привезли письма к моей матери, сестре Степана Никитича. А уже через год пришло письмо по почте. Так и не прекращается переписка до настоящего времени. Преклонный возраст Степана Радиона (ему 93 года) не позволяет прилететь на родную землю, но он постоянно переписывается с земляками. Ему сегодня помогает жена Евгения, которая и в девяносто еще управляет автомобилем, возит мужа за покупками, в церковь.
Первые публикации о Степане Радионе в волынской прессе принадлежат луцкому историку-архивисту Владимиру Рожко. Бывший директор Сильненской средней школы Иван Шульга был инициатором переписки со Степаном Никитичем. Здесь же, в школе, побывали его сын Юрий с женой Валентиной, а также внуки. Кстати, гости свободно владеют украинским, а внук Андрей учился в украинской школе в Мельбурне, которая носит имя Леси Украинки.
Сразу же после того, как оказался в Австралии, Степан Радион — постоянный автор украинских периодических изданий «Свобода», «Шлях перемоги», «Новий шлях», «Український голос». Пробовал силы в поэзии, прозе. Его новелла «Припадкова зустріч» современного читателя может несколько удивить: вряд ли кто-то из националистов-изгнанников положительно написал бы о советской парашютистке, а Радион оценил ее поступок — она спасла украинского повстанца от гибели.
Степан Радион составил и издал Словарь украинских фамилий в Австралии, написал историю и библиографию Научного общества им. Шевченко в Австралии. Его перу принадлежат 15 книг, многочисленные переводы известных австралийских писателей. В книге мемуаров «Із пожовклих листів в Австралії» он написал: «Дякую Богу, що поміг мені хоч працею пером, книжковим нарібком на поселенні в Австралії бути співтворцем духовності України, популяризувати її ім’я, культуру й боротьбу за визволення… в часах, коли духовній еліті в Україні все те було заборонено».