— К доске пойдет... — ручка учительницы медленно скользит по списку. Класс примолк, даже съежился в ожидании — вчера дотемна ребята играли в футбол, а девочки за них болели, вместе радовались, когда выиграли, ну кто там вспоминал об этой алгебре. — Это уравнение решит Ковтун, — математичка наконец ставит точку против фамилии в журнале.
Класс облегченно вздохнул. Эдуард уверенно пишет, постукивая мелом по доске, и вдруг замирает.
— Так быстро решил или сбился? — поворачивается к нему учительница и, не закончив фразу, срывается на крик. Через мгновение визжат все девочки, а юноша удивленно смотрит на свою руку — из рукава выглянула мышь, осмотрелась вокруг и полезла на плечо. Урок алгебры был сорван. Другим ученикам это происшествие сошло бы с рук несколькоминутным нагоняем классного руководителя или записью в дневнике, но только не Эдуарду. Вчера на стадионе он подобрал мышь — она, вероятно, приболела, потому что даже не убегала, — сунул ее в нижний карман пиджачка да и забыл о ней. А на уроке мышь вдруг пришла в себя и выбралась через рукав. Но кто теперь поверит, что он сделал это не умышленно, что был готов к уроку и легко бы справился с заданием?. А особенно мама, которая всегда повторяет, что сын учительницы должен вести себя безукоризненно, не подрывать ее авторитет. Иначе родители не будут доверять своих детей педагогу, который не может воспитать собственного сына...
Лидия Васильевна Ковтун, бывшая слишком уж требовательной к своему единственному (такому долгожданному, выстраданному) сыну, с внучками уже намного более толерантна и спокойна. Да и то сказать — когда стала бабушкой, уже имела довольно большой педагогический и жизненный опыт. Быстро, как на вороных конях, пролетели молодые годы, не успела и оглянуться, а уже 50 лет прошло с тех пор, как в первый раз переступила порог Троещинской сельской школы, что в Броварском районе на Киевщине. Это сегодня от села остался только небольшой островок, территориально давно уже вошедший в Деснянский район столицы, а раньше на этих землях был большой совхоз.
«Приехала я сюда после окончания Переяславского педагогического училища совсем девчонкой, мне еще и восемнадцати не было, — вспоминает Лидия Васильевна. — Школа была начальной, располагалась в двух построенных солдатами маленьких деревянных избушках. Учились в две смены — детей же много. Дали мне первый класс — никто тогда не готовил детвору к школе, не умели ни читать, ни писать. Родителям было не до того, потому что в каждом дворе сожженного немцами села строили, точнее, лепили себе домики. Привозили шлак, цемент, доставали кто что мог и самостоятельно возводили «хоромы». Наш дом тоже так построен — столбы из старого кирпича, стены из шлака. Днем сельчане работали в совхозе, вечером хозяйничали на огороде или строили, заниматься с детьми было некогда. В мой класс привели 35 деток, познакомилась с мамами, начала первый в своей жизни урок. А мамы вышли и переговариваются во дворе: «Как оно будет — отдали своих детей чужому ребенку...».
Было так трудно, что думала, больше месяца не выдержу, сбегу. Но судьба распорядилась по-своему. Выдержала первый месяц, решила — сбегу немного позже. А тут приближается один из самых главных тогдашних праздников — 7 ноября, годовщина Октябрьской революции. Чтобы как-то организовать и заинтересовать детей, начала готовить с ними концерт — сама придумала сценарий, учила с ними стихи, песни. Повеселели мои дети, а вместе с ними и я. Знаете, они меня учили, очевидно, больше, чем я их. Наступил день концерта. Как я тогда волновалась, помню до сих пор. Одна стена у нас была раздвижной, поэтому из двух классов сделали актовый зал. Народа набилось полно — пришли не только мамы, а все, кто смог, — отцы, бабушки с дедушками. Они же замечали, что дети что-то там учат, бегают на репетиции — интересно было посмотреть, чему их научила такая юная учительница. Я на всю жизнь запомнила аплодисменты, которые раздавались на нашем концерте, и слова благодарности от родителей. Тогда, мне кажется, они поверили в меня. Да и я сама поверила в себя. А когда позже речь зашла о новогоднем празднике, от «артистов» уже не было отбоя...
Вчера в гостях у Евгении Ивановны Гордиенко, которая была тогда директором школы, вспоминали те годы. Кто смог, пришел поздравить ее с днем рождения — нашей советчице и наставнице пошел уже 90-й год».
Вероятно, нет в Троещине такой семьи, которая бы не почитала Лидию Васильевну Ковтун как первую учительницу. Есть такие «династии», в которых и дед, и отец, и внук учились читать и писать у нее. Собственно, знают ее не только в селе, но и во всем Деснянском районе: созданная по инициативе Лидии Васильевны детская фольклорная группа «Криничка» не раз занимала призовые места на конкурсах и фестивалях. До позднего вечера Лидия Васильевна пропадала в школе, а дома ведь семья, хозяйство.
Она глубоко благодарна своим родным — мужу Николаю Федоровичу, сыну, невестке Кате, которые поддерживали ее, с пониманием относились к театрально-концертной деятельности, без которой просто не представляла своей жизни. Все село знало, что именно Николай Федорович готовит к выступлению одну из самых главных «артисток» — черную курицу. Каждый раз перед концертом он ловил ее во дворе, мыл лапы, завязывал на шее пышный бант. Эту необычную «артистку» видела вся Украина: театр украинской народной песни «Тещі та свекрухи», организованный Лидией Васильевной, не только показывал свои спектакли в Киеве и близлежащих районах, но и нераз выступал в программе «Надвечір’я » на УТ-1. Троещинская средняя школа стала выделяться среди других именно благодаря фольклорному театру, который наперебой приглашали на концерты и праздники.
— Почему так назвали? — улыбается Лидия Васильевна, листая альбом с фотографиями. — Потому что все — и хорошее, и нехорошее — в жизни происходит при участии тещ и свекровей. Разве не так?! Сценарии я сама писала, не выдумывала, а брала истории из жизни односельчан. В селе ведь ничего не скроешь, все рано или поздно выходит на поверхность, когда — смешным, когда — поучительным. Пригласят бывало меня на свадьбу, так я не спешу к столу, а где-то около бабушек присяду да и расспрашиваю об обрядах, о том, что когда говорили, что кому пели, того и гляди, новую песню за то время и выучу. Показывали мы свои представления и в своем доме культуры, и в соседних селах. А после выступления в прямом эфире украинского радио мы получили целый мешок писем — приглашали выступить, спрашивали советы, как организовать такой коллектив, какой нужен реквизит, костюмы.
— А какую роль играла черная курица в ваших спектаклях?
— Главную! (Смеется.) По крайней мере, в спектакле о свадьбе. Вспомните традиционную украинскую свадьбу: гости, наряженные цыганами, ходят по улицам, поют и воруют все, что под руку попадет, — от курицы до сулии с водкой. Наша курица ученая была — на сцене чувствовала себя спокойно, а когда мы пели, тоже «подпевала» — кудахтала. Однажды из-за нее попала я в переплет. В одну корзину сложили реквизит — сулию, заткнутую початком кукурузы, каравай, платок, обувь, а в другую посадили черную курицу. Собрались все «тещи и свекрови», подъехал автобус, поехали. Вдруг я вспомнила, что корзина с реквизитом осталась на остановке. Как же мы выйдем на сцену?! Останавливаем автобус, выскакиваем на дорогу, ловим машину, страшно переживаем, чтобы никто не украл нашу корзину (вдруг кто-то подумает, что в сулее водка, а не забеленная вода). Стою у дороги, поднимаю руку, машины одна за другой тормозят, подъезжают ближе и осторожно меня объезжают. Я чуть ли не плачу, а подруга умирает со смеху: «Видела бы ты себя, Лида, со стороны! Голова замотана большим цветастым платком, из-под пальто белеет подол рубашки, а в руках корзина, из которой выглядывает черная курица с фиолетовым бантом. Из-за твоей курицы, боюсь, никто не рискнет нас подвезти». Жаль, курица недолго выступала — очевидно, стрессы укоротили ей жизнь. Она и взрослым зрителям нравилась, а дети вообще были в восторге, настоящие овации устраивали, когда она важно прохаживалась по сцене да еще и «подпевала».
Когда теперь вспоминаю те концерты, понимаю, какую большую роль они играли в нашей школьной жизни. Говорят, во многих педагогических коллективах возникают споры и даже ссоры — за часы, за расписание и т.д. У нас этого не было. Возможно, времена были другие, хотя, я думаю, нас очень сдружили репетиции и выступления. Нам некогда было ссориться и завидовать — аплодисменты делили поровну...
Уроки, дополнительные занятия с отстающими, кипы тетрадей с детскими каракулями, планы — это ежедневные заботы учительницы младших классов. А были ведь еще общественные нагрузки. Лидия Васильевна не один год была депутатом сельского совета. Это совсем не тот статус, как теперь, кроме хлопот он ничего не добавлял. Где какая ссора между соседями из-за огорода, где какой скандал в семье, председатель сельского совета посылал депутата — разберись и помири. А кто лучше справится с этой работой, как не учительница? Ее сын полушутя говорит, что он рос, как дитя улицы, — мама приходила, когда уже спал, и бежала на уроки, когда еще не проснулся. Присматривала, как могла, старенькая бабушка. Маму чаще стал видеть тогда, когда попал к ней в первый класс. Но это и осложнило жизнь мальчика — его поведение всегда было под прицелом, мама чрезвычайно сурово и требовательно относилась к сыну. Учительским детям, бесспорно, знакома такая ситуация. Когда пришло время выбирать профессию, никто не сомневался — Эдуард десятой дорогой обойдет школу. Однако артистическая мамина натура и здесь дала себя знать — юноша пошел в театральный. Однако хотя и поступал не на актерское отделение, где был огромный конкурс, а на факультет, где готовят организаторов, по-современному — продюсеров, все равно провалился. Первый экзамен сдал на «отлично», а на втором какой-то невзрачный человечек в сером тихо спросил: «Как вы относитесь к боевым действиям в Афганистане?». Эдуард знал, что несколько его одноклассников вернулись с той войны в цинковых гробах, потому не размышляя ответил: «Это агрессия». Ему вернули документы и посоветовали больше никогда не переступать порог приемной комиссии этого института.
Как бы там ни было, но Эдуард впоследствии все равно пришел работать в театр — не мог отказаться от своей мечты. С особым теплом вспоминает период, когда создавался театр «КІН», возглавляемый талантливым режиссером Виталием Семенцовым. Лидия Васильевна до сих пор еще немного грустит по иконам и народным костюмам, которые он отнес в театр, — реквизит ведь собирали с миру по нитке. Спектакли были настолько яркими, что поступило приглашение от диаспоры приехать с гастролями в Канаду. Эдуард с головой окунулся в работу, домой приходил поздно, и однажды маленький сын его не узнал, испугался. Мама как никто понимала сына, но держала сторону невестки, потому что семью нужно беречь. Поэтому когда нечистые на руку банкиры украли деньги, которые были на счету театра, и тот обанкротился, мама вздохнула с облегчением — наконец-то сын будет проводить дома больше времени. Выбор жизненного пути закончился тем, что Эдуард поступил в педагогический институт, а затем пришел работать в родную школу. Ему, как молодому и энергичному, дали классное руководство. Дирекция правильно учла, что яблоко от яблони недалеко падает. Эдуард Николаевич пропадал в школе после уроков, на каникулах водил детей в походы, возил на экскурсии, знал о каждом своем ученике больше, чем его родители. Интересно, что и Катя, его жена, включилась в этот процесс, помогала готовиться к походам, стала надежным помощником своему мужу.
Но каким бы ни было моральное удовольствие от работы с детьми, глава семьи должен заботиться о материальном обеспечении семьи — когда подрастает двое детей, на учительскую плату не проживешь. Пришлось думать о подработках. Старший сын, названный в честь деда Николаем, хорошо знал, как живется учителям, но тоже выбрал именно эту профессию. Успешно закончил исторический факультет университета и уже успел два года поработать в школе. Когда старшеклассницы впервые увидели нового учителя истории, потеряли дар речи: высокий, красивый, стильный, со вкусом одетый, да еще и голоса ни на кого не повышает.
— Чуть ли не самым сложным было держать дистанцию, — улыбается Николай Эдуардович. — Иногда вел себя даже чересчур сурово, чтобы ученики не воспринимали меня как своего ровесника. Когда был студентом, всегда говорил, что не буду работать в школе: финансовая составляющая профессии, к сожалению, не оставляет никаких иллюзий — особенно для мужчины, главы семьи. Но начал работать с детьми — и обо всем забыл. Стало интересно, каждый день приносит что-то новое. Мои ровесники считают, что в школе работают только пенсионеры, а я им доказал, что есть там и молодежь. Хотя это очень непросто, когда нет опыта. В университете дают много знаний, но не дают ответы на все те вопросы, которые возникают на уроках и после них. История империй и королевств — это не только политика, но и интриги, лабиринты любви. Старшеклассники такие вопросы задают, что не сразу и сообразишь, как ответить.
— А если бы платили не тысячу гривен, а тысячу евро, как в западных странах, вы бы согласились работать учителем всю жизнь? Или же школа не дает возможности делать карьеру, уничтожая все амбиции в зародыше?
— Наверное, было бы достаточно даже половины этой суммы. Но обязательно нужно современное обеспечение и коллектив единомышленников. К новому человеку в школе относятся не слишком доброжелательно. Особенно когда ты выкладываешься и твои ученики показывают хорошую подготовку — успешно пишут контрольные, побеждают на районных или городских олимпиадах. Далеко не все готовы радоваться тому, что у молодого коллеги такие удачные первые шаги.
За полвека изменилось не только наше государство, не только школа, но и человеческие отношения. Такого доброжелательного коллектива, о котором до сих пор вспоминает Лидия Васильевна, уже мало где найдешь. Кардинально изменилось и отношение людей — как к учителям, так и друг к другу. Старшее поколение помнит, как быстро, всего за одно лето была построена новая школа в Троещине. За три месяца строители возвели стены, а остальное доделывали родители вместе с учениками — красили, стелили пол, стеклили окна. Возможно, кто-то и возмущался, но подавляющее большинство искренне радовалось, что дети будут учиться в просторной светлой школе. Правда, территория вокруг нее — сплошные пески. За несколько дней родители выкопали ямы, завезли землю, посадили деревья и цветы. За каждым классом была закреплена территория ответственности, и дважды в день — утром и вечером — носили воду из озера, чтобы поливать. Праздник первого звонка проходил уже среди цветов, и всем казалось, что красивее школы нет на всем белом свете.
Сейчас уже не 800 учеников приобретают знания в этой школе, а только двести, и люди не уважают ни школу, ни учителей, потому что определили себе другие ценности. Говорят, москвичей испортил квартирный вопрос, а троещинцев — земельный. После того как село вошло в состав столицы, земля здесь стала несравненно привлекательнее. Продажа — законная и незаконная — перессорила между собой чуть ли не все село. Сначала людям отказывались выдавать государственные акты на землю, которую они обрабатывали испокон веков. Так сложилось, что учителя создали инициативную группу, которая добивались справедливости. В конечном итоге удалось сломать сопротивление чиновников: тогдашний мэр принял делегацию, вопрос сдвинулся с мертвой точки. Но тут нашлись люди, которые ловко отстранили сельскую интеллигенцию от земельных вопросов: поняли, как это можно превратить в золотую жилу. Многие учителя потеряли свои огороды — на их месте выросли коттеджи. А те, кто взял себе право выступать от имени всей общины, очень быстро оформили акты на землю для каждого члена своей семьи, не забыли и о дальних родственниках. Когда стало нечего делить, чей-то завистливый глаз заметил, что и вокруг школы гуляет довольно большая территория. Прикинули — если перенести межу дальше от школьных стен и ближе к человеческим жилищам, можно продать это под застройку. Похозяйничали они и на огороде Ковтунов — забили колья почти под окнами. С большим трудом удалось отстоять лоскуток земли, который обрабатывали испокон веков. Но от пережитого у Лидии Васильевны очень сдало здоровье, без костылей она уже и двор не перейдет. На видеокассете сохранились кадры, когда неформальные лидеры села показывают, где будет межа, обижают людей, одну старушку сбивают с ног, не давая возможности подняться. С Лидией Васильевной тогда разговаривал бывший ее ученик, точнее показывал, кто здесь хозяин. Разве тут избежишь стрессов?!
— Приватизацией земли мы занимаемся с 2003 года, — показывает документы Э.Ковтун. — Из 24 соток, которые издавна принадлежали нашей семье, осталось 19, на которых и дом на две семьи, и хозяйственные постройки, и садик, и цветник и мини-огород — наш кормилец. Половину — 10 соток (которые под домом и постройками) разрешили приватизировать, а остальные грозятся отобрать, потому что появился неизвестный инвестор, которому понравилась территория школы и огороды с ней граничащие. Не раз приходили обмерять землю, передвигая мнимую межу вплотную к нашему дому. Говорят, имеют право, потому что этот участок сада-огорода не приватизирован. Но у нас есть все согласования и выводы управления архитектуры, СЭС, землеотвода — всех служб, которые только можно придумать, чтобы поморочить голову крестьянам. На то время за все квитанции и планы мы выложили немалую сумму — свыше пяти тысяч гривен, что было равно тогда тысяче долларов. В 2004 году все было готово, но нам отказали. Аналогичная проблема и у наших соседей.
Я нашел в архиве материалы, где четко указано, что на потребности новой школы у нас забирают шесть соток, а нам оставляют 24. И никто их у нас не отрезал законным путем, так они и числятся за нами, хотя в действительности осталось только 19. Мы обращались и в сельсовет, и в райисполком, но никто этим заниматься не желает. Чтобы поставить последнюю точку, от нас требуют еще письменное согласование со всеми соседями. С ними все в порядке, а от имени школы никто не хочет или не может поставить подпись. Уже три директора поменялось с тех пор, и каждый жаловался на прессинг, испытываемый из-за земельных вопросов. Довольно большой кусок школьной земли уже продали какой-то гражданке С., и ни у кого из соседей по участку никакого разрешения не спрашивали. Впоследствии этот участок перепродали, и опять без согласования с нами...
Лидия Васильевна отдала школе всю свою жизнь — 50 лучших лет. Государство так «щедро» начислило ей пенсию, что даже по 20 гривен за год не получается. В молодости она очень переживала, что ее муж — сельский водитель — приносит домой зарплату в четыре раза больше, чем она, учительница, которой доверили воспитывать молодое поколение. Определенной компенсацией служили тогда концерты, аплодисменты, цветы, уважительное отношение односельчан. Лидию Васильевну всегда видели энергичной, активной, доброжелательной. Казалось, все ей дается легко. Недавно две бывшие ученицы, признались, что именно благодаря ей пошли в педагогический и работают в школе. Они шутя упрекнули любимую учительницу: «Вы всегда были уверенной в себе, искренне нам улыбались, почему же вы нам тогда не сказали, какой дорогой ценой дается учительская улыбка?!».
Сейчас, когда Лидия Васильевна не может без костылей и шага ступить, встречи с коллегами и прежними учениками — как подарок судьбы. Однажды увидели ее во дворе около цветов два Владимира — прежние ученики, зашли на минутку, а пробеседовали дотемна. У обоих уже внуки, а ее, как и когда-то, учительницей называют: «От вас веет нашим детством. Вы для нас, Лидия Васильевна, есть и всегда будете первой учительницей. Потому что первая учительница у каждого — одна-единственная...».