На протяжении последних столетий в каждой стране установился свой особый тип заведений, куда люди приходят в свободное время. Немецкая пивная так же отличается от английского паба, как последний от испанского кафе. В свою очередь у испанского кафе не больше общего с итальянским, чем у китайской забегаловки с турецкой чайной.
Первое, что следует знать о французском кафе, — это не кафе. Его социальная функция ближе к традициям советской кухни застойных лет: это место, где собираются друзья поговорить о своем и побыть среди своих. Но в Париже, пока вы не влились в постоянную компанию, вы «чужой среди своих» и все время ощущаете на себе взгляд официанта, как будто он подозревает вас в желании отсыпать сахара в карман и украсть ложку перед тем, как рвануть к выходу, не расплатившись. Правда, в туристских кафе на бульварах атмосфера иная, но они такие же французские, как и вы.
Считается, что первым парижским кафе был «Le Procope». Открыл его... сицилиец Франческо Прокопио в 1675 году. Здесь сиживали Дидро и Даламбер, и по легенде знаменитая Энциклопедия возникла во время одного из их споров в кафе. Завсегдатаями «Le Procope» были Вольтер, Дантон и Марат, частыми гостями были Томас Джефферсон и Бенджамин Франклин. Здесь вечером 27 апреля 1784 года в ожидании бессмертия или провала сидел Бомарше во время премьеры «Женитьбы Фигаро».
Почин сицилийца пришелся французам по вкусу. Через сто с небольшим лет после открытия «Le Procope» накануне Французской революции в Париже уже насчитывалось тысяча сто кафе, а в 1869-м — четыре тысячи. Пик приходится на период между двумя мировыми войнами, когда число кафе перевалило за семь тысяч. Об их популярности можно судить по тому, что в старину большинство их, как и сегодня, располагалось в районе бульваров. Три тысячи кафе на бульварах старого, на самом деле не очень большого, города — это значит, что каждая вторая дверь вела в кафе! Шло время, менялся Париж, и вместе с ним менялся облик и география популярных заведений.
Откроем маленький секрет, который объясняет, почему пик «кафейной» культуры приходится на 1910—20-е годы, когда в моду вошли монмартрские кафе. Дело в том, что отопительная система парижских домов заставляла в зимнее время даже скандинавов страдать от холода. Чем беднее был человек, тем чаще он ходил в кафе и дольше сидел там. Еда, говорят, в них всегда была скверной, но вино и тепло скрашивали жизнь. Русский парижанин Андрей Седых так описывал знаменитую «Ротонду» в ее легендарные годы: «Ротонда» была нашим убежищем, клубом и калейдоскопом. Весь мир проходил мимо, и мир этот можно было рассматривать, спокойно размешивая в стакане кофе с молоком. ...Было тесно, накурено, но от громадной чугунной печки, стоявшей посреди зала, веяло теплом. Кто только не отогревал свои озябшие руки у этой печки!». Кто был в Париже, помнит тамошние старые дома со множеством мансард под крышей. В истории живописи мансарды занимают почетное романтическое место. Мансарда — это чердак, что в переводе на человеческий язык означает жизнь под раскаленной крышей летом, под протекающей — весной и осенью и на чудовищном сквозняке и холоде — зимой. Что же удивляться «кофе с молоком» и гимну чугунной печке?!
У людей с достатком «кафейная» культура в течение пары столетий выработала особые бытовые ритуалы. Англичан и американцев особенно восхищали «дневные кочевья»: утренний кофе с круасаном и одной компанией в первом кафе; после этого все перебирались в другое для полуденного аперитива; а ближе к вечеру народ становился на прикол в третьем или четвертом, уже со «своими» — со сплетнями, слухами, интригами. Отсюда и культурное прошлое. Когда вам говорят: вот здесь, в этом кафе была написана такая-то и такая-то великая книга, то, как правило, это правда. Кафе были своего рода писательскими кабинетами многих классиков современной литературы. Художники, правда, картин в них не писали, но почти в каждом монмартрском кафе за «своими столиками» сидели торговцы картинами, здесь совершались сделки, которым впоследствии искусствоведы посвятили монографии.
«Cafe des Deux-Magots» почти целое столетие считалось своего рода вратами в рай мировой литературы. Каждый, кто мечтал попасть в рай, приходил туда, зная, что это аперитивная остановка крупных издателей и писателей. Попросту говоря, кафе превратилось в издательскую общественную приемную. Дорогую, естественно. Известны случаи, когда поэты и писатели неделями копили гроши, чтобы прийти сюда в час коктейля, заказать за 110 су (безумные деньги в конце прошлого века!) рюмку аперитива и... ожидать, когда великий человек Издатель будет проходить мимо.
Франция – одно из немногих мест в мире, где культура традиционно считается живым национальным достоянием. В какой еще стране владелец кафе может удостоиться награждения высшим орденом страны? А в Париже Марселин Липп в 1958 году стал кавалером ордена Почетного легиона – за «лучший литературный салон Парижа». У него в «Brasserie Lipp» установилась традиция: там завтракают бизнесмены, обедают политики и актеры, а к ужину собираются писатели. Постоянными завсегдатаями здесь были Сент-Экзюпери и будущий президент Миттеран, а за одним из столиков Эрнст Хемингуэй написал «Праздник, который всегда с тобой».
Ну а если кафе находится неподалеку от известного издательства «Галлимар», то список его посетителей может составить почти полную энциклопедию французской литературы ХХ века. Свои «тусовочные» кафе были у поэтов, у киношников и у художников. Режиссеры Годар, Трюффо и Рено частенько сиживали в баре «Le Montana», монмартрское «Le Coupole» считалось в среде молодых поэтов и художников «академией богемной жизни», а воспоминаниями о «Le Select» могут поделиться полицейские-пенсионеры. Однажды целый полицейский наряд не мог утихомирить разбушевавшуюся Айседору Дункан, избившую американского корреспондента в ходе дискуссии о суде над Сакко и Ванцетти. Оттуда уводили в каталажку Стивена Крейна и забирали в околоток неопохмелившегося Хемингуэя.
Поклонникам «Трех мушкетеров» стоило бы отобедать в Латинском квартале в «Cafe de la Marie». Именно вокруг площади Св.Сульпиция Дюма-отец расселил своих героев. А тем, кто захочет увидеть, какими были парижские заведения полтора века назад, можно порекомендовать «Laperouse». Место весьма дорогое, в нем заказывали дичь Мопассан, Гюго, Стивенсон, Пруст, Сименон и иже с ними.
Существует особый вид путешественников, которые ездят по белу свету, дегустируя оригинальные блюда и напитки. В парижские кафе можно ходить, совмещая интересное с приятным. Сразу уточню: если позволяют средства, ибо чем место историчнее и знаменитее, тем оно дороже. Ну а те мои соотечественники, кто пока не может себе позволить прошвырнуться по Сен-Жермен де Пре, Монмартру, Латинскому кварталу или правому берегу Сены, пусть заглянут в киевское «Le Grand Cafe» — и «…я снова хочу в Париж».