В районе Бронкс г.Нью-Йорка при входе в зоопарк установлено большое, в рост человека, зеркало. Рядом - табличка: «Вы смотрите на самого страшного зверя на земле..!»
Ник спешил. Вчера сильно «полыхало», а Ник по опыту знал, что если северное сияние дает широкомасштабное, цветное, многосерийное «кино», то пора «смываться» из тундры. Через пару дней погодка разгуляется, мышеловка может захлопнуться. Тогда - пурговать. В планы последнее мероприятие не входило. Поэтому Ник переключил скорость на второе дыхание и энергичнее задвигал «рычагами» - 46-го размера, обутыми в видавшие виды меховые унты. Именно они, эти унты, были причиной вылазки в тундру и марш-броска на побережье еще скованного ледяным панцирем Чукотского моря, нагромоздившего вблизи берега бесчисленные торосы. Ник «методом дедукции», как он авторитетно разъяснил «бичам» - друзьям из поселка, вычислил место, где можно добыть нерпу, которой в эту зиму не было возле берегов района. Место обитания Ник тщательно засекретил, чтобы избежать перехватчиков. Нерпа ему была ну очень нужна! Скоро весна. Нужны весенние торбаза, а что может быть лучше, чем нерпичья шкура? Не промокает, торбаза - легкие, не то что эти вериги, выпускаемые промышленностью для полярного люда. А какая вкуснятина нерпичья печень! Никакая телятина не сравнится! Ну а тушку нерпы Ник притащит бабушке Каляне, порадует ее чукотской едой. А бабушка, вкусив лакомства, подобреет, выделает шкуру и пошьет Нику торбаза! Вот такие наполеоновские планы были у Ника перед вылазкой. Пока все идет по плану. Потратил три дня, но нерпа не ушла. Ник поправил лямки тонкого ремня-чаата с «принайтованной» большой красивой нерпой, которую он тащил за собой уже несколько часов.
Шла вторая половина хотя и весеннего, но все еще короткого светового дня.
Ледяное дыхание Ледовитого не брало Ника. Ему было жарко и от работы «рычагами», и от довольно ощутимой ноши - тяжелого рюкзака и нерпы. Широкие охотничьи лыжи, подбитые камусом (оленьим мехом), часто «буксовали», встречаясь с бесчисленными снежными помехами, с каждым километром становились все тяжелее. Ник с беспокойством поглядывал на север, не идет ли пурга? И каждый раз восхищался цветовой палитрой уходящего дня. Краски смешивались, наслаивая полосы красного, желтого, голубовато-зеленого и белого цветов, рождая необыкновенные оттенки. Зрелище как бы отдавало волшебством. Такие красочные картины природы можно увидеть только на Севере! В очередной раз заглядевшись и очередной раз качественно споткнувшись, Ник выразился явно не поэтическими терминами и взял прежний курс. До поселка еще прилично, похоже, что сегодня не дойти. Как же не хочется ночевать среди льдов! Ник взял курс ближе к берегу. Пройти этот мысок и там, у небольшой сопочки, можно и укрыться на ночь...
Чем ближе Ник подходил к мыску, тем большее неясное беспокойство чувствовал. На снегу читались многочисленные следы росомахи, песцов. Ник насторожился: чего это они виражи закладывают вокруг мыска? Похоже, что где-то тут кого-то кушают? Странно, никто из чукчей не выкладывал тут приманку, это Ник знал.
Выбрав себе место, прикрытое от пронизывающего ветра, Ник сбросил рюкзак, присел и достал папиросу. Тишина стояла зловещая. Северяне знают, что при такой тишине можно разговаривать, находясь за сотни метров один от другого.
Вот и отсюда видно следы росомахи. У Ника с этой зверюгой были свои особые счеты. Пожрала нагло всю приманку из капканов, которые Ник поставил на месте своего пребывания, и не влетела ни в один! Хитрая тварь! Охотники чуть не плачут, если на охотучастке появляется эта разбойница! Ничего, когда-нибудь попадется! Нику очень бы даже не помешала шапка из меха, а что может быть лучше, чем мех росомахи! Интересно, но это - единственный зверь, длинный и жестковатый, но очень красивый мех которого не индевеет на морозе от дыхания! Даже чукчи за шкуру росомахи отдадут несколько хороших песцов.
В тишине до Ника донесся какой-то странный звук, похожий на стон. Прислушался, через некоторое время Ник убедился, что ему не послышалось. Дослав патрон в ружье, Ник пошел в ту сторону, обогнул заснеженный бугор...
На снегу лежал белый медведь. При виде Ника медведь зарычал, но рычание вышло каким-то слабым. Это был именно стон. Ник медленно подходил, держа ружье наизготовку. Медведь пытался встать, рычал, стонал и падал...
Ник подошел еще ближе, пригляделся и понял, в чем дело.
- Кто же тебя так, умка (белый медведь. - Чукот.)? Да у тебя явно пулевое ранение! Вот лапа возле предплечья вся в засохшей крови! Какая же тварь в тебя стреляла? Где это произошло?
Медведь тихо рычал, глядя на Ника обреченным взглядом, пытался снова и снова встать, но падал, стонал.
- Э, друг, да ты похоже не жрал давно? Так и загнуться недолго! Что же мне с тобой делать?
Мелькнула мысль: никого нет - один выстрел, и все вопросы решены - и мишке поможешь прекратить мучения, и шкуру добудешь... Об этих «подвигах», правда, языком не почешешь, ведь умки - в Красной книге... Потом горя не оберешься! Затаскают, штрафами замучают... Но и бросить мишку Ник не мог, особенно после того, как поймал взгляд умки, в котором была прямо человеческая тоска, обреченность и боль, боль...
Ник присел на заструг напротив медведя. Долго молчал, думал. Мишка тоже лежал молча, не отрывая взгляда. Ник решительно встал. Медведь встрепенулся, зарычал, упал со стоном.
- Принимаю решение. Беру над тобой шефство. Об этом - полный молчок! А то найдутся шакалы типа таких, которые тебя подстрелили. Короче, рычи не рычи, а пора обедать!
Ник, не обращая внимания на «выступления больного», отвязал свою добычу, на поиски которой потратил четыре дня, подтянул нерпу почти к морде медведя, а сам отошел на прежнее место, сел и продолжил «политбеседу»:
«Кушать подано! Вперед и с песней! Только чтобы мне без всяких стеснений было, не люблю! Ну а я открою баночку сгущеночки - молока. По секрету, мое лакомство! Вот когда очухаешься, угощу и тебя, думаю, что и тебе понравится! Да не смотрю я тебе в глаза, знаю хорошо, что это провоцирует зверя, а вот смотреть тебе на переносицу, это мне сам Бог велел! Это, друг, по секрету скажу, как бы гипнотизирует, сковывает агрессивность».
Медведь молча лежал, к нерпе не прикасался.
- Ого, так мы стеснительны! Согласен, мало знакомы. Убедил, мишка. Значит так, я потопал домой. Теперь, налегке, я добегу к поселку до ночи. Вопрос ночевки в твоем обществе - отпадает. Завтра я прибегу к тебе, и если нерпа не будет слопана, к тебе будут применены реши-и-ительные меры! Аттау, умка! (до свидания. - Чукот.)
Во второй половине следующего дня Ник примчался к подопечному.
- Привет, шкелетина! Как там мои нерпичьи торбаза, сожрал?
Мишка лежал в той же позе, почти на боку, положив голову на здоровую лапу. Рядом лежала наполовину съеденная нерпа.
- Ну, молодец, вижу. Значит, поправимся? Так, на сегодня еды тебе хватит. А что дальше? Чем мне тебя кормить? Ладно, что-то придумаем. Ну, давай знакомиться. Меня зовут Ник. Вообще-то я - Николай, но Ник мне больше нравится. Коля, Колька... Понимаешь, ассоциируется со словом «колоть». Я даже песенку сочинил, пою ее, когда приходится колоть дрова: «Колька колет колуном!» Нет, Ник - это самое то! Понимаешь, здесь корень - от Ники-победы! Ну а ты, естественно, Мишка, но мне больше нравится Умка. Нет возражений? Лады!
Не проспи росомаху, слямзит твою нерпу, это она умеет! Приду завтра. А ты молодец, уже меньше рычал на меня. Ничего, мы еще и друзьями станем. Так, я сейчас заложу вираж вот в том направлении, надо разведать, где тебе спромыслить еще кормежки. Аттау!
Ник нашел недалеко отдушины-лунки, которые нерпа просасывает, когда вылезает на лед, чтобы подышать свежим воздухом.
- Завтра надо сетку поставить в лунку, а вот у той заляжем в лежку с ружьем!
На другой день Нику повезло. Огибая косу, он осторожно, держась против ветра, почувствовал «нюхом», что «возможны варианты». «Нюх» не обманул: на льду, возле промоины, лежала нерпа. Остальное было «делом техники» - выстрел, и нерпа уже не крутила головой по сторонам.
- Умка, гуманитарная помощь прибыла! - заорал Ник, приближаясь к месту, где оставил мишку. Из-за мыска послышалось довольно уверенное рычание.
- Ого, у нас уже голосок прорезался! Это я! Начальство надо знать в лицо! А то рычишь! Не умка ты, а поросенок, я ведь тебе уже вторую пару торбазов скармливаю, а ты рычишь!
Ник, приговаривая, не обращая внимания на рычащего «больного», подтащил нерпу к мишке.
- Так, от первых торбазов остались рожки и ножки. Аппетит - залог здоровья. Добавки хочешь? Так я притащил. Кончай рычать, пододвину к твоей мордахе, лопай, не отходя от кассы!
...Ник при каждом посещении мишки видел, что дело пошло на поправку. Мишка уже вставал, понемногу ковылял, но от места не уходил. На Ника умка уже не рычал, а слегка ворчал, подпуская «пришельца» все ближе.
Шли дни. Нику не всегда фартило, часто нерпу добыть не удавалось, поэтому он подкармливал друга оленинкой, кусок которой брал с собой. Как-то Ник открыл свое секретное лакомство - сгущенное молоко - и вылил на снег возле головы умки. Тот понюхал, а потом жадно набросился, вылизал лед до «зеркального блеска» и устремил взгляд на «кормильца». Во взгляде было одно: «Дай добавки!»
- Так мы с тобой сластены! Вот это номер! Ну, теперь не пропадем. Сгущенки у меня «воз и малая телега»! А почему, собственно, я должен вашему величеству открывать банку и подавать на блюдечке? Проверим!
Ник вынул из рюкзака еще одну банку и протянул мишке. Неожиданно умка протянул лапу и...осторожно взял банку когтями! Ник был поражен: мишка раздавил банку, как бумажный пакет, «оприходовал» содержимое, не пролив и капли! И снова уставился на Ника.
- На сегодня все. Не наглей, мне тоже надо. Мне еще до дома надо добраться!
Слушай, а давай-ка сделаем эксперимент: мы с тобой уже знакомы не первый день, общаемся, вроде бы и познакомились. Но не знаю, как у вас, а у нас принято при знакомстве пожимать руку, тьфу, чуть не сказал «лапу»! Сконтактируем?
Ник начал медленно, весь напружинившись, готовый мгновенно отскочить в сторону, подносить руку к голове зверя. Медведь зарычал. Ник остановился, но руки, застывшей почти у головы зверя, не забрал.
- Спокойно, я тебя не съем... спокойно... не рычи...
Рука Ника легла на голову зверя. Мишка вздрогнул, тихо заворчал.
- Ну вот, молодец, не бойся, я сам боюсь!
Рука Ника легко гладила голову зверя. Тот тихо ворчал.
- Все, теперь мы друзья! Не страшно? Запомни, мишаня, люди бывают разные. Нашлась какая-то тварь, которая тебя чуть не убила, но тебе повезло, что встретился я. Скоро поправишься. А что потом? Уйдешь в океан? Ты хоть при встрече, если она когда-нибудь состоится между нами, поздоровайся!
Как ни секретничал Ник, про его медведя в поселке узнали. История Ника стала обрастать легендами. Прошло время. Наступило полярное лето. Мишка совсем был «на коне»: поправился, ходил нормально. Завидев Ника, быстро шел к нему, дожидался, когда Ник погладит его, поболтает с ним, а потом... просил сгущенку! Ник уже хорошо изучил его повадки. Получив лишь одну банку, мишка лакомился, просил еще. Но Ник не давал.
- Пора, друг, тебе снова самому добывать себе пропитание. Я не хочу оказать тебе медвежью услугу. Вот уйдешь в Ледовитый, там сгущенки нет и не будет...
...Придя в очередной раз к мысу, Ник не обнаружил мишку. Не было его и во все последующие дни. Ушел он. Инстинкт северного бродяги позвал в дорогу, проследить которую не под силу множеству ученых...
Прошел год. Зима выдалась «веселенькая»: сильные холода, частые пурги. Море было надежно сковано ледяным панцирем. Лунок с нерпами не было. Значит, и бродяг - белых медведей тоже нет. Им без нерпы - погибель. А если уж совсем невмоготу становилось, медведи приходили к людям и «паслись» на помойках.
По поселку пронеслась тревожная весть: у околицы, на «помойках», видели медведицу с двумя медвежатами. А это уже опасно. Защищая медвежат, медведица очень опасна!
Собаки в поселке подняли «скандал», а это значит, недалеко медведи. Ник, который часто вспоминал своего умку, что-то «нюхом почуял»... Зайдя с подветренной стороны, выглянул из-за старых бочек от солярки. Совсем рядом «паслось» семейство. Медвежата, как и все дети, были очень игривы. Они гонялись один за другим, кувыркались, фыркали от всякой гадости, в которую норовили сунуть свои любопытные носишки... Ник засмотрелся, забыв про осторожность, засмеялся. И тут же мороз пошел по коже: рядом стояла медведица и в упор смотрела на него! Ник похолодел. Мысль лихорадочно работала: что делать? Уже не убежишь...В ужасе закрыл глаза. Внезапно почувствовал, что зверь... трется о его руки головой! Не может быть!
- Мишка! Умка! Это ты? Вот это номер! Во дела! Ни фига себе, а ты, оказывается, дама! А это твои ребятишки? Нет, не может быть!
Медведица не проявляла никакой агрессивности. Ник, все еще не веря, протянул руку и погладил ее по голове. Да, это его умка, друг!
Медвежата подбежали. Ник насторожился. Один медвежонок вцепился зубами в штаны Ника и яростно ворча начал мотать из стороны в сторону головой. Нику стало смешно, но было и страшно. Не известно, как отреагирует мать? Медведица отреагировала неожиданно: она легко шлепнула медвежонка, тот отлетел и обиженно запищал!
- Как же мне тебя теперь называть? Был Мишка, Умка... Ну раз ты женщина, то имя у тебя должно быть женское - Машка! Не возражаешь?
Машка не возражала.
- Машуня, подождешь? Я быстро сгоняю домой, принесу тебе наше лакомство. Ник «крутанулся» за несколько минут. За спиной был рюкзак, в котором было шесть банок сгущенки, большой кусок мяса.
- Машка, кушать! Да и пацанов зови! Познакомь? Как их зовут? Ах, без имен! Так не пойдет! Сейчас окрестим. Ты, зубастик, более агрессивен, будешь - Мишутка. А ты, скромняга, не будешь возражать против имени - Манюня? Ну и молодцы! Сначала кушать!
Мишки расправились с угощением мгновенно. Уставились на Ника. Весь их вид говорил одно: «Дай еще!». Ник смилостивился: «Машка, не забыла лакомство? Ну тогда держи сгущенку! Молодец, вижу, что не забыла! А вы, шурики, как насчет молочка? Не пробовали?»
Ник ножом открыл банку, вылил молоко на лед. Медвежата осторожно обнюхали, лизнули, а потом вылизали лед до блеска. Ник произвел распределение - всем поровну, по две банки.
- Пока, ребята, сваливайте отсюда. Вон свора псов свирепеет. Машка, ты-то отобьешься, а вот ребятишек могут и порвать! Давай встречаться подальше, за той косой?
Почти две недели Ник ходил к друзьям. Завидя его, медвежата мчались к нему сломя голову. Мишутка часто вставал на задние лапки, а передними охватывал его ногу. Манюня, прямо по-собачьи, каталась в снегу рядом. Машка приближалась, наблюдала эти трогательные встречи с достоинством, присущим опытной зрелой мадонне.
- Папа пришел! Гостинцы принес! - орал счастливым голосом Ник...
В поселке Нику надоели любители уникальных фотоснимков. Однако Ника слушали, никто не рисковал приближаться. Наблюдали издали, снимали телеобъективом. Машка ворчала, завидев чужих, но Ник быстро успокаивал и ее, и малышей, которым все это казалось сплошной игрой.
А потом пришла беда. Один из парней, который был известен своим непокорным характером, «ничего не боялся», решил тоже познакомиться с медведями. Не надо было этого делать! Пошел «смельчак» на место, где «паслись» Машка с малышами, ожидая Ника. Медведица рычала, делала угрожающие выпады, но «претендент на знакомство» оказался слишком навязчивым. Машка терпела до тех пор, пока в нее не был брошен увесистый кусок льда...
Пришла беда... «Сняла скальп», полоснув когтями по голове, забрала медвежат и ушла в глубину моря, в Ледовитый.
С тех пор Машки, Манюни и Мишутки больше никто не видел.