Бесспорно, добрая слава о нации слагает- ся из талантов и доблестей отдельных ее представителей. Если говорить об украинцах, то в истории многоцветного человечества они оставили не один золотой след: ведь со времен могущественной Киевской Руси (не будем тут ворошить пласты трипольской или иных доисторических культур) и до наших дней украинцы стояли у истоков многих непревзойденных достижений во всех областях человеческой деятельности. Вот только почему-то все наши гении были или изгнанниками, или вписаны в реестры других народов и стран. И причин этому явлению более чем достаточно, и традиция пока что остается неизменной, даже после обретения Украиной страстно желаемой государственности, ставшей одной из самых заметных вех в истории ХХ века.
Так случилось и с родом Ратников—Кучуков. Кто из современников помнит о нем? По чьей злой воле было наложено табу на тех, чьи творческие свершения должны были послужить славе целого народа? Нынешнее поколение тоже предприняло попытки искать ответ, как делало это и предыдущее, демократические перемены дали возможность переоценить «достижения» недавних десятилетий, составивших неодномерный ХХ век. Да, долго еще придется исследователям ломать голову над темными или кровавыми процессами, переполовинившими человечество путем войн, голодоморов и революций, и не один самый флегматичный исследователь схватится за сердце от ужаса: на одной шестой земного шара почти непрерывно продолжалась дикая вальпургиева ночь, гася проблески интеллекта.
Об Алексее Ивановиче Кучуке еще десяток лет назад хорошо знали не только в его родном творческом коллективе, ведь киевский инженер-изобретатель плодотворно работал в конструкторском бюро «Ленинской кузни», разрабатывая проекты суперсовременных малых рыболовецких траулеров. По окончании прославленного речного техникума он учился в Горьковском институте кораблестроения. Дальше была работа в Регистре судоходства, пока талантливого инженера не заметил тогдашний руководитель знаменитого Центрального конструкторского бюро Александр Борисович Байбаков. Как раз под его рукой Кучук прошел все ступени служебного роста — от ведущего конструктора до главного конструктора проектов.
В шестидесятые годы в ЦКБ трудилось свыше тысячи специалистов высокой квалификации. Во многих районах Мирового океана ходили замечательные сейнеры-траулеры, родившиеся в Киеве и построенные на различных заводах тогдашнего Союза. Конструкторы должны были не только подготовить всю техническую документацию своего изобретения, но и провести швартовые и ходовые испытания головного судна. Вот поэтому главный конструктор не засиживался в родительском доме, на определенное время становился и моряком, и придирчивым приемщиком. Его видели и на Тихом океане, и в Средиземном и Черном морях, и на Балтике, его невзрачная с виду фигура и тихий раздумчивый голос запомнились многим. Но более всего запало в души коллег его ненасытное влечение к работе, оригинальным решениям инженерии, опережавшим многие мировые показатели. Именно поэтому киевские корабли были законодателями моды во всем мире. Алексей Кучук стал автором семи оригинальных проектов рыболовецких сейнеров и судов специального назначения. Для непосвященных ничего не будут означать следующие номера проектов: 13502, 1338, 1322, 1321 или 1336. Но за этим стоят десятки блестяще выполненных судов для лова рыбы в прибрежной морской и океанической зонах, за этим просматривается утонченный силуэт научно-исследовательского судна «Гидробиолог», разработанного специально для Московского университета им. М.Ломоносова, или же другого — для сбора вредных выбросов с поверхности Мирового океана. В целом же по этим и другим проектам А.Кучука и его коллег было спущено на воду свыше двухсот пятидесяти кораблей. Где они сейчас, под чьими флагами рассекают морские воды и где слава украинских конструкторов, благодаря воле и таланту которых прежде только на киевском заводе «Ленкузня» ежемесячно под гром оркестра спускались и шли по Славутичу в бескрайние воды один-два сейнера? Нет ничего, кроме заброшенных цехов, в которых гуляют сырые сквозняки. Да и само ЦКБ «Шхуна» прозябает, время от времени выполняя заказы России и еще реже — Украины.
Особенно гордится Алексей Иванович проектом 1335 — это необыкновенный по параметрам малый сейнер-катамаран, имеющий особую устойчивость благодаря сдвоенному корпусу и приспособлениям для подъема тралов с кормы. Предельное насыщение соответствующими механизмами и агрегатами обеспечивало весь технологический процесс вылова и обработки рыбы.
Запомнился известному конструктору и вдохновенный труд над проектом 1324. Это было судно для вылова креветок, довольно нехарактерное для всего отечественного флота, привыкшего выполнять продовольственную программу за счет традиционной морской рыбы. Траулер должен был строиться по заказу кувейтского миллионера Бибихани, замахнувшегося на целую серию. В тот раз и главному создателю пришлось впервые побывать, как говорят ныне, в дальнем зарубежье. И головное судно так и осталось единственным в своем роде — то ли капиталист обанкротился, то ли поменял экономические ориентиры и отказался от шести уже готовых корпусов. Посему пришлось Алексею Ивановичу спасать положение. Так и родилась еще одна серия проекта 1336, предназначенная для родных ловцов креветок...
Можно ли считать счастливым Алексея Кучука? И да, и нет. Он сумел распорядиться своей судьбой и воплотить в красавцах-судах мечту жизни. Он может спокойно оглядываться на прошедшие годы: там было много радостных минут, творческих взлетов, счастья семейного и общественного. И вместе с тем до сих пор висит над его поседевшей головой черная туча исторической несправедливости, которая уже никогда на прольется на страждущую землю благодатными теплыми дождями и не отзовется из нее веселыми урожаями. Ведь сколько себя помнит, сколь не был знаменит, а все равно должен был тайком оглядываться вокруг, должен был прятать свою болящую тайну — такие времена были, такая несправедливость царила на одной шестой земного шара.
А разгадка его знаменитого рода насту- пила аж в 1953 году. Ушел в небытие злой гений в армейских сапогах, который из Кремля узурпировал полмира, залил кровью людское пространство «от Москвы до самых до окраин». Проходил шок, уходило в небытие унижение всего честного и светлого, постепенно открывались тайники изгоревавшихся душ.
Однажды, когда отец, Иван Иосифович, выбрался в свою школу-интернат, где успешно директорствовал, Вера Ксаверьевна, всегда спокойная и внутренне одухотворенная, таинственным голосом попросила сына зайти в ее комнатушку. Присев у старого классического столика, легким движением выдвинула ящик и осторожно положила на вытертую от времени поверхность толстенную, пожелтевшую от времени папку. Взглянула на сына печальными глазами и тихо произнесла:
— Тут, дорогой мой, вся наша знаменитая родословная. Прости, но раньше мы с отцом не могли тебе всего рассказать, сам знаешь, какое время было...
Тот вечер, то неспешное перебирание старых добротных фотоснимков, над которыми все ниже склонялась седая благородная голова матери, те слезы досады на испещренных тонкими морщинами глазах ошеломили Алексея. Уже довольно сведущий во флотской жизни, его истории, он понял, что святую память у него отняли, как искалечили детство и юность, — и ведь это не только у него, но и у миллионов прочих соотечественников.
Вот стоит у старинного салонного столика молодая женщина в строгом платье, тугой воротничок подчеркивает лебединый изгиб шеи, в глазах спокойная задумчивость и уверенность в завтрашнем счастье. Да неужели это его убитая тревогами мать, и как могла жизнь ее, воспитанницу института благородных девиц в Смольном, упрятать от всего желанного мира, лишив права исполнить клятву на верность служения народу? Родовая дворянка, белая кость, как прозвали всех интеллигентных людей со столетними родословными бесшабашные разрушители с окровавленными руками, ей пришлось затаиться на долгие десятилетия, даже от родных детей скрыть душу. Какой же мерой можно измерить трагизм нашей бывшей элиты, каким проклятием помянуть тех, кто посеял на земле смерть физическую и духовную, с вельзевуловским азартом уничтожая все, возвышавшееся над ним?!
Промолчала Вера Ксаверьевна и о том, что в страшном тридцать седьмом чекисты неожиданно забрали ее брата Никанора и позже уничтожили в Магнитогорске только за то, что был дворянином. Промолчала, потому что сама боялась, что и до ее семьи доберутся черные щупальца спрута.
Потом одна за одной начали появляться фотографии с образом осанистого офицера в ладно подогнанном мундире, с выражением внутреннего благородства на лице, и мать, тяжело вздохнув, молвила:
— А это вот и твой дед Ксаверий. Он был знаменитым корабелом. О создателе боевых кораблей Ратнике до революции знали все, это факт. Вот только слава его оказалась никому не нужной. Но об этом лучше не говорить...
Алексей пристально посмотрел на мать, а она только смахнула слезу и тяжело прислонилась к стенке.
Где-то с того времени он начал все чаще обращаться к архивным или литературным источникам, стремясь обнаружить малейший след своего деда по матери. И постепенно из далекого прошлого проявился образ неординарного человека, который мог бы стать гордостью любого цивилизованного народа, гордящегося своей историей...
Ксаверий Ратник после основательной учебы начал строить военные корабли в Николаеве. По- видимому, это ему удавалось, и со временем талантливый конструктор был переведен на Балтийский судостроительный завод, чтобы вскоре стать его начальником. Не один боевой корабль сошел со стапелей крупнейшего во всей империи завода, в том числе и отметившиеся в больших морских сражениях во время Русско-японской и Первой мировой войн. Можно себе представить, с каким уважением относились к корабелам высшие сановники государства, если на спуск броненосцев обязательно прибывала царская семья. В одном из источников Алексей Иванович вычитал, что однажды едва не произошла трагедия: огромный боевой корабль вдруг перестал слушаться мастеров и чуть не раздавил своим тысячетонным корпусом венценосное семейство. К счастью, все обошлось, а император не только не подверг наказанию руководителя завода, но и постоянно поощрял его за отличную работу и изобретательский талант. Во всяком случае звание генерал-лейтенанта и многочисленные высокие награды вместе с довольно приличной пенсией свидетельствуют о многом.
Однажды Алексей Иванович наткнулся на книгу Льва Поленова «Крейсер «Аврора». Известно, что о том корабле недавно выдавалось на-гора немало различной «революционной» литературы. Но его интересовали чисто исторические факты производственного порядка. И каково же было удивление киевского инженера-изобретателя, когда на одной из страниц он вдруг прочел следующие строки: «Черновые записи расчетов, хранящиеся в Ленинградском историческом архиве в фондах Балтийского завода, дают право считать инициатором этого варианта проекта самого К.Ратника, который возглавлял группу конструкторов, работавших над проектом, т.е., используя современную терминологию, вероятно, сам К.Ратник и был главным конструктором крейсера».
Это открытие окрылило новейшего украинского конструктора совершенно мирных кораблей на собственные поиски — дедов пример всегда стоял перед глазами. Однажды киевлянин решил собственными глазами увидеть произведение своего пращура. Написал письмо автору упомянутой книги. Но тот сообщил, что от крейсера остался лишь внешний символ, время сделало свое, и внутренняя начинка давно обновлена. Так и не пришлось Алексею Кучуку прикоснуться к настоящему произведению своего легендарного, но отвергнутого короткой памятью потомков деда с такой выразительной воинственной фамилией.
О его порядочности и честности расска- зал внуку еще один старый автор. Известно, что морской поединок под Цусимой между русской и японской эскадрами в 1905 году завершился полным поражением первой. Следует вспомнить, что почти все корабли России были построены с участием К.Ратника. Следовательно, была возможность во время царской головомойки свалить всю вину за трагедию на судостроителей. И этим решили воспользоваться некоторые царские адмиралы, начавшие утверждать, будто корабли сами по себе перевернулись в море. В частности, на этом настаивал адмирал Рожественский — флотоводец, скорее, придворных салонов, нежели дальних морей и океанов. Он в соответствующем донесении царю свалил всю вину на корабелов, а это значит — на К.Ратника. И завертелась бюрократическая машина разборок, поисков виновников позорного поражения.
Так случилось, что на госпитальном судне «Орел» в качестве корабельного инженера по надзору за судами во время перехода их с Балтики в Тихий океан и до самого боя был приписан еще один наш земляк — Владимир Полиектович Костенко. В результате поражения под Цусимой он попал в плен к японцам, долго блуждал по миру, но со временем возвратился домой через США, Англию. Но в Петербурге его встретили с прохладцей, лишив права заниматься любимым делом. И тогда инженер, стремясь защитить свою честь, начал поиски правды. В этом деле ему помог именно земляк Ксаверий Ратник, возглавлявший в то время Морской технический комитет. Вот как писал в своей книге воспоминаний «На «Орле» в Цусиме» сам В.Костенко: «Придя 9 апреля в Адмиралтейство, я встретил помощника главного инженера Петербургского порта Шлезингера, который при вооружении 2-й эскадры был в Кронштадте. Шлезингер сказал, что в Главном штабе имеется донесение адмирала Рожественского о моих сношениях в Японии с Русселем и что, по предварительным сведениям, я буду уволен с флота в отставку. Он советовал мне явиться к начальнику Морского технического комитета генерал-лейтенанту Ратнику, бывшему начальнику Балтийского завода, от которого будет в большой степени зависеть вопрос о моей дальнейшей службе на флоте».
И Ратник, сам оплеванный бездарным адмиралом, решительно вмешался в судьбу офицера, который и так хлебнул горя на чужбине: поручил сделать мотивированную записку в комитет о состоянии кораблей, а после этого отстаивал не только имя В.Костенко, но и честь всей эскадры.
Сколько же добрых дел оставил после себя этот необыкновенный человек из украинского южного города, в каких анналах истории отразилась его творческая жизнь! Но об этом уже никто не поведает, потому что не умеем мы творить свою национальную духовную сердцевину, которая питала бы все будущие сдвиги к величию нации. Даже в последнем издании УСЭ нашлось место выходцам из далеких африканских стран, а вот о славном украинском конструкторе нет ни слова.
Ксаверий Ратник ушел в отставку в чине генерал-лейтенанта. Он мог, конечно, остаться в столичном городе с его лоском, дворянским шиком и блестящим морским обществом. Но перед Первой мировой войной он вдруг оставляет все и возвращается в милую Украину. Подыскивает участок земли неподалеку от Киева в хуторе Боровая возле Мотовиловки, строит красивую усадьбу, садит сад и селится всей большой семьей. И где-то году в 1925-м тихо и незаметно уходит из жизни. До сих пор на хуторе стоит особняк Ратника, хотя местные жители ничего не знают о прославленном творце кораблей. Уже и три дубовых креста, которые долго стояли над могилами генерала-конструктора, его жены и родственницы, канули в небытие, как бы подчеркивая наше разгильдяйство. Нет на стене дома ни мемориального знака, ни какого-то иного упоминания о знаменитом сыне Украины. Что ж, если мы поступили так со славными предшественниками, не лучше когда-то поступят и с нами...
Так сложилась судьба рода Ратников—Кучуков. Ветер времени не пожалел высокой кроны, выросшей из богатой талантами украинской почвы. Меняются общественные формации, уходят и приходят новые поколения, а национальная традиция забвения, самоликвидации памяти остается неизменной.
Вспомним, какой почет заслужил у царей Ксаверий Ратник, какая спокойная старость выпала ему на родной земле возле знаменитой казацкой Мотовиловки. И если бы не cмертоносные смерчи всяческих революций и войн, не пощадивших ни сада, ни усадьбы прославленного творца боевых кораблей, его имя светилось бы золотой строкой в летописи наших деяний.
Но вспомним и о том, в каких условиях, с какими неблагодарными пенсионными достатками доживает свой век самый прославленный создатель мирных кораблей Алексей Кучук. Ведь еще ходят по морям суда, рожденные талантом киевского конструктора. А после них будет ходить в чужих краях слава об этом удивительно скромном человеке, одном из лучших сыновей Украины. Вот только сама Украина об этом не будет знать. Как и о сотнях других светочей человеческого духа, без которых не была бы полной панорама духовности нашей планеты.
Так на самом ли деле память непреходяща?..