Случаи, когда дети растут в неполной семье (чаще без постоянного присутствия отца), не редкость. Говорят, виной социальные причины — эмансипация, изменение семейных стереотипов, деньги, наконец. Едва ли не первое, чего добился феминизм, как явление, — это преимущественное право на ребенка: 95—97% детей после развода родителей проживают с матерью. При этом личные качества родителей, имеющих, согласно ст. 141, 150, 151 Семейного кодекса Украины (СК), равные права, во внимание принимаются довольно редко. И на практике ребёнок оказывается безусловной собственностью матери.
Если бывшая жена — алкоголичка, наркоманка, лицо с психическими отклонениями, то в этом случае у мужчины появляется шанс (только шанс!) получить под опеку своего ребёнка. Для отстаивания своих прав на отцовство ему потребуются месяцы или даже годы. Однако чаще всего дети остаются с отцом только тогда, когда матери сами от них отказываются. То есть не сам закон, а позиция матери становится законом.
Консервативно настроенные судьи, чаще всего женщины, не вникая в обстоятельства дела, как правило, отдают ребенка на воспитание матери. В результате «дележки детей» при разводе мужчина остается ни с чем. «Бросал бы алименты в форточку и не путался бы под ногами», — считают многие женщины. Отец при этом как бы исключается из системы воспитания, и часто мать пытается вычеркнуть его из сознания ребенка. Именно так произошло с Татьяной — одной из героинь нашего рассказа: ее мать развелась с мужем, когда девочке исполнился всего лишь год, и постаралась сделать все для того, чтобы отец бесследно исчез из жизни дочери. В результате, когда ребенок вырастет, он мало что будет знать об отце. Мальчики и девочки, воспитывавшиеся одной матерью, становясь в свое время папами и мамами, довольно смутно представляют себе роль отца и мужа, и подсознательно создают подобную модель собственной семьи. Получается такой себе замкнутый круг. Совсем не случайно психологи сегодня советуют женщинам, в одиночку растящим детей, каким-то образом стараться компенсировать ребенку (особенно мальчику) мужское воспитание.
Справедливости ради надо сказать, что не так уж часто отцы имеют желание бороться за свои права и претендуют на то, чтобы после развода дети проживали с ними. Но так бывает. И в этих случаях отцам приходится пройти все семь кругов ада, чтобы отстоять свое право на полноценное отцовство.
* * *
Они учились в одном классе. Возможно, даже когда-то сидели за одной партой, о чем-то мечтали, строили планы на будущее. Что-то из задуманного сбылось, а что-то нет.
В 1993 году, завершив свое образование, поженились. Еще через шесть лет, в 1999-м, у Александра и Татьяны родился сын Тарас. Казалось бы, образцовая семья. Молодая симпатичная и вполне обеспеченная пара: он — госслужащий, она — сотрудница представительства иностранной компании в Украине. Плюс замечательный сын.
Но, как говорят, «не сошлись характерами». Хотя совсем не эта формулировка звучала в суде. Нет, не при разводе — они до сих пор состоят в законном браке (оформить развод пока не удается из-за проживания наших героев в разных городах). А при «дележке» сына...
Когда Тарасу исполнилось четыре месяца, Татьяна вышла на работу — для нее очень большое значение имела карьера. С ребенком сидела няня, нередко по вечерам ее сменяла бабушка — Татьяна задерживалась на работе. В доме убирала специально нанятая женщина. Сама Татьяна питалась в ресторанах, а мужу готовили и возили продукты его мама и бабушка. В общем, так сейчас поступают многие женщины. Хотя далеко не все соглашаются отправиться в командировку в тот день, когда сыну исполняется первый год, а потом и второй («Он ведь все равно не будет помнить, кто был на дне рождения!»). Оба раза за границу, и, как выяснилось позднее, совсем даже не в командировку.
Работа у Александра — особый случай. Женам многих его коллег, как и женам военных, из-за частых переездов пришлось пожертвовать ради семьи собственной карьерой. Татьяна к этому готова не была. Когда Александра отправили на работу в далекий от Киева город, всей семье были оформлены необходимые документы. Однако Татьяна жить на новом месте не захотела и вскоре вернулась домой. Чуть позже ребенка к отцу привезла ее мать.
На третий день рождения сына Татьяна все же приехала. И вскоре, в день рождения мужа, сделала ему «подарок», сказав то, что и так уже было очевидно: она встретила человека, намного старше ее, с которым счастлива. Можно только представить себе, что чувствовал Александр. Он не спал всю ночь, а наутро сказал жене, что ради ребенка готов смириться с тем, что у нее будет своя жизнь, у него — своя. Лишь бы Тарас имел полноценную семью и не чувствовал разлада между родителями. Но Татьяна ответила, что все решено и обсуждать нечего.
День отъезда Татьяны для Александра и Тараса был обычным днем из жизни их маленькой семьи. Остановить жену Александр не мог, но и отдавать сына ему даже в голову не приходило. Что ж, думал он, если Татьяна наконец нашла своего «отца», пусть будет счастлива. Однако это совсем не означает, что он по умолчанию должен лишиться своей семьи, то есть Тараса.
Четыре года назад каждый сделал свой выбор: Татьяна села в самолет и улетела, Александр остался с сыном, что было для него на тот момент уже привычными буднями семейной жизни.
Спустя несколько месяцев по возвращении в Киев она подала в суд иск с просьбой «отобрать» у отца ребенка. Александр, в свою очередь, подал встречный иск (благо, по образованию он юрист, а что бы в этом случае делал простой украинский мужчина?), считая, что Тарасу лучше оставаться с ним. Ведь он окружен любовью, обстановка стабильная и есть все необходимое для нормального воспитания и развития.
Суд длился не один месяц и много раз заходил в тупик. Будучи юристом, Александр давал четкий аргументированный, а когда надо, то и задокументированный ответ на все уловки Татьяны и ее адвокатов. Учтя все обстоятельства, в том числе и «командировки» матери в дни рождения сына, а также то, что Тарас уже длительное время живет с отцом, создавшим все необходимые условия для надлежащего воспитания сына, в августе 2002 года суд вынес решение: ребенок остается жить с Александром! (Довольно редкий случай в практике наших судов, особенно учитывая тот факт, что среди юристов, специализирующихся на семейном праве, большинство — женщины, которые, порой в значительной степени, подвержены влиянию стереотипов о том, что ребенок в любом случае должен оставаться с матерью.)
На судебном заседании Татьяна и ее адвокаты не возражали против проживания Тараса с отцом. Параллельно с решением суда родители (по инициативе Александра) подписали договор о графике, предусматривавшем порядок посещения Тарасом Татьяны. Хотя график и не был утвержден судом, частично он был отображен в его решении. И надо сказать, что оба родителя этого графика придерживались более года. Потом возникла необходимость согласовать новый, но при этом решение суда о месте проживания ребенка оставалось в силе.
Попыток согласовать новый график Татьяна не делала, и потому за месяц до окончания действия старого Александр отправил матери ребенка свои предложения. Не за горами была школа, и, понятное дело, Тарас уже не мог приезжать в Киев на полгода, как раньше, прерывая учебный процесс. Предлагаемый Александром график предусматривал, что до начала учебного года Тарас проведет с матерью полгода (для поездки уже были забронированы билеты), при этом Татьяна могла посещать ребенка в любое время.
…Письмо с графиком пролежало на почте около месяца: Татьяна его не забирала. Пока мама Александра, Марина Николаевна, не отправила ей документы с курьером. Татьяна расписалась в их получении, но опять — никакой реакции с ее стороны. Послав несколько писем с графиками и не получив ответа, Александр начал беспокоиться и с помощью своей матери, представляющей его интересы в Киеве, обратился в отдел опеки и попечительства с заявлением. Однако там его не приняли, заметив, что взяли бы заявление от матери ребенка. А мужчины, мол, все эгоисты. Очень ценное наблюдение от сотрудников органа опеки и попечительства, призванных, между прочим, защищать права не только матери, но и отца! А, прежде всего, безусловно, — ребенка.
Мать Александра отправилась с заявлением в суд, прося помочь утвердить график посещения сыном матери, который предлагает отец. Судья иск не принял, а вынес определение — досудебные методы решения спора не исчерпаны, рассмотрением этого вопроса должны для начала заняться органы опеки и попечительства. И Марина Николаевна отправилась туда снова. Не принять заявление уже не могли. Однако, как выяснилось позже, к делу подкололи лишь его первую страницу, а решение суда вообще «растворилось в воздухе». Мать Александра принесла еще одно заявление, потребовав, чтобы принимавшая его сотрудница расписалась на обоих экземплярах, что и было сделано. Однако все попытки получить из органов опеки и попечительства официальный ответ, просьбы вызвать мать и выяснить, наконец, хочет она видеть ребенка или нет, наталкивались на стену: «Мать не обращалась».
Тогда Марина Николаевна обращается с заявлением в прокуратуру. Татьяну вызывают туда и объясняют, что если она хочет видеть ребенка, то должна согласовать с отцом новый график. Однако мать по-прежнему не торопится это делать. В принципе не каждая мать может выдержать больше года (а именно столько длилась эта история с несогласованным графиком), не делая при этом никаких попыток не только встретиться с ребенком, но даже написать ему. Ведь год для маленького человечка большой срок, и в него уместилось очень важное событие: Тарас пошел в школу. Отец много занимается с ним, мальчик говорит на нескольких языках и, по мнению психологов, очень развит. И все это время матери не было рядом с ним…
Зато при этом в прокуратуре выясняется, что Татьяне каким-то образом удалось записать ребенка в свой загранпаспорт, несмотря на то что без согласия отца она не имела права этого делать. Любопытно, с какой целью?
В то же время, не получая никакой финансовой поддержки в воспитании сына от Татьяны, официальная зарплата которой при этом раз в восемь больше зарплаты районного судьи, Александр в июле 2004 года подает иск об удержании с матери ребенка (ну это уж для «советского правосудия» полное табу) средств на содержание Тараса. Хотя, по сути, Александр и сам человек не бедный, но, как говорится, «достало». Как показали дальнейшие события, приблизительно такой же эффект это, очевидно, возымело и на Татьяну. Поскольку уже в августе 2004 года, предварительно написав письма во всевозможные инстанции (мол, Александр — очень жестокий, деспотичный человек и не позволяет ей общаться с ребенком), Татьяна подает иск в суд с просьбой определить место проживания сына (вопрос уже решенный судом в 2002 г.) с матерью и обязать Александра (через столько лет!) вернуть ребенка. Свое требование она мотивирует тем, что Александр нарушил решение суда и не вернул Тараса в Киев, чем ущемил ее родительские права. Однако ни в договоре, ни в решении суда не было сказано, что Тарас должен в это время приехать именно к ней (в отличие от предыдущих пунктов договора, где это уточнялось). Речь шла об окончании командировки Александра и возвращении вместе с сыном в Киев, где, при условии дальнейшего отдельного проживания родителей, они должны были согласовать новый график (что, к сожалению, безуспешно, и пытался сделать Александр, правда, оставаясь в другом городе). При этом в решении суда четко сказано, что ребенок проживает с отцом, а с матерью — согласно распорядку, утвержденному родителями. Со стороны отца препятствий в составлении графика посещения ребенком матери не было. Как мы видим, закона отец не нарушал, и потому ни о каком ущемлении родительских прав Татьяны речь идти не может: попыток встретиться с ребенком она не предпринимала, на предложения мужа по новому графику посещения ее ребенком, вплоть до вызова в прокуратуру, никак не реагировала. Если Татьяна считала, что не может решить этот вопрос с Александром, то почему же ни разу не обратилась в органы опеки и попечительства с просьбой помочь ей решить этот вопрос?
Тем не менее исковое заявление от матери судья принимает (как встречное к иску отца об алиментах), даже несмотря на то, что досудебные процедуры не пройдены и нет решения органа опеки и попечительства, в котором указывалось бы, что Александр отказывается согласовывать график и действительно препятствует матери принимать участие в воспитании сына. Вспомним здесь, что подобное заявление отца тот же суд переадресовал в орган опеки и попечительства, который, согласно ст.158 СК, обязан решать споры относительно способов посещения ребенка тем из родителей, который проживает отдельно. Но в случае с Александром свои обязанности почему-то проигнорировал.
Вся эта несравненная судебная казуистика в районном суде не осталась в новые антикоррупционные времена без внимания структур, надзирающих за районными судами. Судью отстранили от дела, назначив нового. В районных органах опеки как бы «выговор» получила и та сотрудница, которая более года «футболила» заявления отца с просьбами помочь согласовать график общения сына с матерью.
Эта история пока не закончилась. Настали новые времена. И появилась надежда, что в районных органах опеки и попечительства, а также в суде все-таки найдутся люди неравнодушные, которые примут справедливое решение, руководствуясь при этом не стереотипами, что ребенок должен по умолчанию оставаться с матерью, а законом. Ведь принимать иск от Татьяны, по мнению квалифицированных юристов, суд не имел оснований, во-первых, потому, что никакой иск, согласно ст.602 Гражданского кодекса, не может являться встречным к иску по алиментам. А во-вторых, в иске не содержались справки, которые бы подтверждали весомые основания для пересмотра решения суда от 2002 года об определении места проживания ребенка. Ведь, согласно ст. 170 СК («Отобрание ребенка от родителей без лишения их родительских прав»), «суд может принять решение об отобрании ребенка от родителей или одного из них, не лишая их родительских прав, в случаях, предусмотренных пунктами 2—5 части первой статьи 164 этого кодекса, то есть в случае, если они уклоняются от исполнения своих обязанностей по воспитанию ребенка, жестоко обращаются с ребенком, являются хроническими алкоголиками или наркоманами, прибегают к каким-либо видам эксплуатации ребенка, принуждают его к попрошайничеству и бродяжничеству, а также в других случаях, если оставление ребенка у них является небезопасным для его жизни, здоровья и морального воспитания». Кроме того, не были пройдены досудебные процедуры, то есть мать не пыталась решить вопрос с графиками в органах опеки и попечительства.
Если мужчина, от которого ушла жена, хочет остаться с ребенком, судьи не должны по умолчанию однозначно становиться на сторону матери. Ведь кроме защиты материнства должна существовать и защита отцовства. Почему считается приемлемым, что после развода отец может видеть своего ребенка только по воскресеньям, но при этом обязан его содержать? Почему вместо того, чтобы помогать отцу, по сути, самостоятельно воспитывающему ребенка, инстанции, призванные, по идее, защищать его права, наоборот, чинят всевозможные препятствия? Даже несмотря на то, что мэр Киева недавно учредил ежегодную премию — 700 гривен — для молодых пап, самостоятельно воспитывающих детей (на которую Александр, как человек вполне обеспеченный, не претендует), возложив обязанности по проведению конкурса на районные администрации.
Все проблемы отношений между полами полны двойных стандартов. Не существует отдельно прав женщин, детей, национальных и сексуальных меньшинств. Существуют только права человека. И его обязанности. Кроме того, есть и еще что-то — душа, наверное. Ведь любовь — это ее территория...