Читатели старшего поколения «ЗН» должны хорошо помнить, как советская власть, исповедующая идеалы атеизма, устраивала в ею же закрытых храмах склады (худший вариант), выставочные залы и музеи (лучший вариант). Молниеносно уйдя с исторической арены, строители светлого будущего в вопросе бывшего церковного имущества оставили для нашего непростого настоящего весьма опасное наследство. Новая власть публично заклеймила позором свою безбожную предшественницу и приступила к возвращению сакральным сооружениям их первоначальной функции. Передача храмов, ранее используемых под примитивные хозяйственные нужды, шла относительно безболезненно. Иное дело — храмы, в которых обосновались учреждения культуры, образования и другого предназначения. Структуры со сложной организацией переселению поддаются значительно труднее — нужны свободные площади и немалые финансы. Естественно, и того, и другого не хватает. А дефицит ресурсов (часто — в сочетании с другими специфическими причинами) в процессе ресакрализации храмов неизбежно провоцирует возможность конфликта. Примером и даже, если позволите, моделью такого противостояния стали притязания двух юридических лиц на владение бывшим Доминиканским собором во Львове.
Помещения единого архитектурного комплекса бывших костела и монастыря, построенных доминиканцами в XVII — XVIII веках, с 1973 года находились в ведении Львовского музея истории, религии и атеизма. В 1986 году музей возглавил Владимир Гаюк. Новый директор вместе с такими поборниками национальной идеи, как Михаил Горынь, Степан Хмара, Игорь Калынец, Иван Гель, Михаил Косив, включился в борьбу за легализацию Украинской греко-католической церкви, которая советской властью была репрессирована. Помимо всего прочего Гаюк написал генеральному секретарю ЦК КПСС Горбачеву письмо, в котором обосновал историческую необходимость и справедливость вывода УГКЦ из подполья… Директора музея истории, религии и атеизма, «бывшего коммуниста», Гаюка глава УГКЦ наградил медалью «За вклад в справу відродження». (Награду вручал владыка Владимир Стернюк). Церковь с пониманием отнеслась к периоду, когда музей носил название атеистического. Для самих музейщиков их «атеистическое прошлое» было периодом вынужденного конформизма. Обладая именно таким статусом, музей в советские времена спас тысячи культовых вещей, которые из закрытых храмов выбрасывались на мусор или сжигались. Кроме «музея атеизма» никто не имел права собирать предметы религиозного искусства. Многое из тех вещей музей впоследствии вернул во вновь открытые храмы.
В 1997 году музей, чье название уже было избавлено от определения «атеизма» (Львовский музей истории религии — ЛМИР), подписал с Мировым христианским конгрессом Украинской греко-католической церкви договор о предоставлении храма Пресвятой Евхаристии (он же — Доминиканский костел) для богослужений и духовно-образовательной работы в воскресные дни с 11 до 14 часов. Большего музей предоставить не мог, поскольку в остальное время помещение костела использовалось для проведения экскурсий, научных конференций, фестивалей духовного пения, концертов органной и камерной музыки, встреч с руководителями религиозных и общественных организаций. Была идея внедрить практику экуменических богослужений. Тогда глава МХК УГКЦ Михаил Косив, поставивший свою подпись под договором, признал помещения храма «неотъемлемой частью музейного комплекса».
Однако очень скоро религиозную общину перестал устраивать статус субарендатора, и она стала претендовать на единоличное владение храмом. Спустя год она начинает обращаться к областной власти с просьбами о передаче храма. Правда, добиваться поставленной задачи верующим было непросто. И дело даже не в том, что в помещении бывшего храма находилось государственное учреждение культуры, которое еще нужно было для начала куда-то отселить. Доминиканский костел, шедевр барокко, признан выдающимся памятником архитектуры, не подлежащим передаче в постоянное пользование религиозным организациям (соответствующее постановление Совета Министров УССР принято 5 апреля 1991 года).
Тогдашний глава ОГА 20 февраля 1998 года издает распоряжение, которым поручает областному управлению градостроительства и архитектуры подготовить ходатайство в Кабмин «об изъятии Доминиканского костела из перечня памяток архитектуры, не подлежащих передаче в постоянное пользование религиозным объединениям, с целью его дальнейшей передачи Украинской греко-католической церкви». Первое лицо области настолько хотело услужить данной конфессии, что в своем распоряжении говорит о «возвращении бывшего Доминиканского костела религиозной организации».
Неизвестно, развивались бы события дальше, если бы тогдашний начальник областного управления культуры Роман Лубкивский не вздумал ослушаться высшей в области воли и вступиться за свою структуру. Р. Лубкивский заметил, что положение о «возврате» костела Львовской архиепархии УГКЦ не имеет под собой почвы, поскольку греко-католическая церковь собственником данного храма никогда не была. Храм до 1946 года принадлежал доминиканцам. Начальник управления культуры предостерегал, что такая «передача» в будущем может привести к межконфессиональному конфликту. Роман Лубкивский также предупреждал, что изъятие храма у музея обернется ликвидацией этого учреждения как важного научно-методического религиеведческого центра. Таких музеев в мире — единицы. Нечто подобное имеется в Санкт-Петербурге, Луганске и еще где-то в Юго-Восточной Азии. Специфика работы ЛМИР базируется на органичном сочетании памятников истории и культуры, религиозного искусства, философии, теологии. ЛМИР является обладателем внушительного собрания икон XVII—XIX веков, «иудейского клада» XVII—XIX веков, единственного в мире собрания Тор, коллекции ценных «стародруків» XVI—XVIII веков, в том числе — и «Острожской Библии» Ивана Федорова, «Требника» Петра Могилы. ЛМИР является соорганизатором традиционных международных конференций — «круглых столов» «История религии в Украине». Есть в музее институт антропологии, собственное издательство «Логос». Начальник управления культуры позволил себе напомнить, что отнимать у музея один из его корпусов не совсем корректно хотя бы потому, что администрация Президента Украины готовит вопрос о предоставлении музею статуса «Национальный».
Тогда религиозная община обратилась к Президенту. В письме от 29 февраля 2000 года Патриаршая комиссия по делам молодежи УГКЦ указывает на местные «государственные органы власти», которые не смогли вынести «окончательное решение в этом вопросе». В том же письме к Президенту обратились «с ласковой просьбой поспособствовать в деле изъятия храма из «Перечня…» и передаче храма… для Центра Душпастырства Молодежи Украинской Греко-Католической Церкви». Патриаршая комиссия уверяла Президента, что она не посягает на существование Львовского музея религии. Аргументом в пользу безболезненности отторжения у музея помещений Доминиканского костела было использовано следующее утверждение: «Экспозиционные залы музея и храм имеют отдельные входы и могут автономно без обоюдных препятствий существовать».
Насчет входов комиссия не лукавила, но она умолчала о другом. На хорах в неимоверной тесноте приютились реставрационные мастерские, в которых восстанавливают иконы и живопись религиозного характера. В святилище с советских времен располагалась музейная библиотека. Забирать это все некуда. Площадей музею и без того катастрофически не хватало. Многие экспозиционные залы не могут принимать экскурсантов, поскольку выполняют роль фондохранилищ. Скажем, в зале протестантской экспозиции хранятся 500 отреставрированных полотен на религиозную тематику.
О ситуации в ЛМИР, связанной с дефицитом квадратных метров, власть знала. Исполнительный комитет Львовской областной рады народных депутатов еще в 1994 году принял решение о «Программе развития государственных музеев на период с 1995 до 2000 года». Этой программой, в частности, предусматривалось расширить экспозиционно-фондовые площади музея, переместить реставрационные мастерские, организовать библиотеку и типографию за счет помещений, принадлежавших в основном соседнему ПТУ № 58. Из всего запланированного в отношении ЛМИР на сегодняшний день выполнена только передача трапезной.
Зная о том, что администрация Президента и Кабмин «просили» областное руководство «принять меры» по костелу в пользу верующих, Патриаршая комиссия по делам молодежи УГКЦ первого ноября 2001 года обращается к новому главе ОГА (М. Гладию) с мягким требованием передать храм уже вместе с трапезной. Автор письма, отец Иосиф Милян, привязывает расширенную передачу храма к особе Папы Римского. В письме отмечалось, что представители данного храма в составе делегации представительства УГКЦ собиралась принять участие в «визите благодарности Вселенскому Архиерею за его душпастырское путешествие и отцовскую заботу за наш народ», но их планы перечеркнула передача помещения трапезной в пользование одного из рынков города. (По концепции директора музея, отремонтированная при помощи спонсора трапезная должна была быть задействована под выставочный зал.) Хотя, честно говоря, почему Иоанна Павла ІІ нельзя было поблагодарить, если даже между директорами музея и рынка был подписан договор о совместном использовании трапезной, непонятно.
Видимо, напуганный возможностью международного скандала или непосредственной близостью избирательной кампании, заместитель главы ОГА Владимир Герич на следующий же день отдал поручение, коим обязал ПТУ полиграфистов освободить некоторые помещения и на освобожденных площадях разместить библиотеку музея, а мэра города попросил «предложить варианты помещений для организации семинарии Украинской автокефальной православной церкви». (Городская рада еще в июне 2000 года приняла решение о передаче помещений училища в пользование Львовской епархии УАПЦ. Дело в том, что музей по административной линии подчинен облуправлению культуры, а по принадлежности собственности помещений — городскому коммунальному управлению). Поручение не исполнили, поскольку единица профтехобразования упорно не желала выселяться. Как значилось в одной из отписок, Министерству образования и науки некуда переселять полиграфическое училище. А город не собирался менять своего решения.
Оказавшись между молотом «пожеланий сверху» (АП) и «требований сбоку» (община УГКЦ) и наковальней административной автономности города, областная власть ничего лучшего не нашла, как решить вопрос за счет ущемления интересов музея. Тот же п.Герич подписал второе поручение. На этот раз несчастную библиотеку необходимо было перенести «в помещение одного из музеев г. Львова». В какой именно музей необходимо эвакуировать книжное собрание, зам. главы области не уточнил.
Команду передать библиотеку Гаюк и его коллектив расценили как намерение нового начальника управления культуры Василия Отковича расформировать сам ЛМИР. Ведь что значит передать тематическую библиотеку «в помещение одного из музеев»? Музей, чьим профилем не является история религии, не станет выделять под переданную коллекцию свои лучшие помещения, тем более, вряд ли организует функционирование этой библиотеки (обслуживание читателей). В чужих запасниках без пользы могли пылиться труды богословов Киевской, Львовской, Санкт-Петербургской и Московской духовных академий, церковно-религиозная литература католических институтов Италии, Германии, Австрии, Франции и Польши, собрание религиозных изданий мусульман Крыма, полное издание сочинений Украинского Католического университета в Риме. (Речь идет о специализированной библиотеке религиеведческого профиля, не имеющей аналогов в стране. Здесь имеются некоторые книги, которые существуют в единственном экземпляре.)
Это осознавали не только работники музея. Научная и творческая общественность города выступила с заявлением (в числе подписавшихся был и директор Львовского отделения Института украинской археографии и источниковедения имени М. Грушевского НАН Украины Ярослав Дашкевич) в защиту библиотеки. Ценность музейной библиотеки отметил даже Николай Прокопович, член Комиссии сакрального искусства при УГКЦ. По этому поводу он сказал собкору «ЗН» следующее: «Интересы этого музея нельзя притеснять, этот музей нужен, это очень хороший музей. И тут нет никаких противоречий между церковью и музеем. Наоборот, один другого, скорее, дополняет, чем противоречит.» В самом деле, в библиотеку музея записаны воспитанники духовных академий и семинарий (и УГКЦ, и УАПЦ, и УПЦ КП и т.д.), монахи, ученые светских вузов.
В ОГА вынуждены были признать, что пункт поручения относительно другого музея был «не до конца корректным»: общественности пообещали, что библиотека ЛМИР «не будет разукомплектована или передана другому музейному учреждению». Но выполнять высшую государственную волю начальнику областного управления культуры все же было нужно. Директору музея, как он сам говорит, ежедневно звонил начальник управления культуры ОГА и требовал «убрать библиотеку и орган». Начупркульт говорит, что состоялся всего один разговор, во время которого дирекции музея было рекомендовано «не напрягать ситуацию и убрать библиотеку с органом». Куда убрать, областным руководством сказано не было. О выполнении решения исполнительного комитета облрады от 1994 года разговор также почему-то не шел.
А ситуация обострилась, не потому, что музей не хотел отдавать костел: вход в библиотеку проходил через алтарную часть храма, а один из органов музея находился в углу этой самой алтарной части. Нахождение же всех лиц в алтаре, кроме священника и ему помогающих, как настаивают представители УГКЦ и нынешний начальник управления культуры, идет вразрез с требованиями восточной христианской традиции. По утверждению тех же источников, нет места в алтаре и не соответствующим византийскому обряду предметам.
Зря музейщики пытались объяснять, что орган находится в алтаре костела, а, согласно католическим требованиям, это не является нарушением догматов. Не принимался верующими и тот довод, что, в принципе, музею вольно содержать свои объекты, где угодно, хотя бы на том основании, что основным арендатором храма является он (музей). Впрочем, работники музея и сами понимали, что месторасположение библиотеки и «спорного органа» не самое лучшее.
Директор, как выразился теперешний начальник облуправления культуры, «непонятно чего затягивал» с освобождением алтаря. А причины были более чем очевидные. Помещения, куда можно было бы переместить библиотеку, и где она могла бы выполнять свою непосредственную функцию, не было. Орган перемещать долго не решались потому, что его нужно было разбирать по частям и собирать заново на новом месте. Уверенности в том, что почти четырехсотлетний инструмент (1635 «года выпуска») сохранил бы в результате «умертвления-воскресения» свое оригинальное барочное звучание, не было никакой. Рисковать органом не хотелось.
Тогда, как утверждает директор Гаюк и что отрицает отец Милян, прихожане пригрозили, что помогут вынести библиотеку музея из алтарной части, не спрашивая разрешения музейщиков. Только после «угрозы верующих» дирекция решилась переместить библиотеку в помещение, которое работники музея называют «подвалом», а управление культуры «оборудованным фондохранилищем». Чем на самом деле является конечный пункт эвакуации, судите сами: в отопительный сезон постоянная температура там равняется 25—27 °С (тогда как допустимой для фондохранилищ является температура плюс 20 °С), а летом помещение окунается в сырость. «Временное сохранение» библиотеки с февраля длится до сих пор.
Органу повезло несколько больше: он пока что остался в костеле, но стресса избежать ему также не удалось. Религиозная община, не дожидаясь специалиста, который реставрировал орган и дает на нем концерты, ночью прокатила ветерана сакральной музыки от алтаря к выходу. Благо, хоть Виталий Пивнов (реставратор и органист) в свое время додумался поставить восстанавливаемый инструмент на колесики. Как будто предвидел возможность «катания». Реставратор-органист говорит, в мире вряд ли найдется еще один такой же орган, который бы «своим ходом» проехался 70 метров. Сегодня «король музыкальных инструментов» стоит боком в узкой боковой нише, грустно уткнувшись своим парадным фасадом в стену. К счастью, большого вреда нелюбители органной музыки инструменту не причинили: кое-что повыскакивало, кое-что разрегулировалось. Это удалось исправить. Но большего «путешествия» — выдворения из храма (как того желают религиозная община и управление культуры) —конструкция органа не выдержит. Деревянные фрагменты инструмента до момента консервации, действие которой не является абсолютным, были полностью побиты червями.
Художественно-реставрационные мастерские пока что из храма (хоров) не выбросили, но это вопрос времени. На сей счет начупркульта сообщил собкору «ЗН», что разъединение музея и действующего храма в будущем неизбежно. Причем начупркульта прогнозирует такую перспективу разъединения, когда музей лишится помещений костела вообще. В своем письме к о. Миляну п.Откович пишет: «Поддерживая идею передачи храма Пресвятой Евхаристии в собственность «ГКЦ для потребностей верующих…»
Странная ситуация: начальник управления культуры, независимо от своих личных вероисповедания, политического пристрастия или национальной принадлежности, прежде всего, должен был бы отстаивать интересы своего подразделения. Он обязан беспокоиться о сохранности ценностей и других народов многонациональной Украины, неукраинцев. Почему областное руководство (включая начупркульт) притесняет государственное учреждение и работает на структуру, отделенную от государства?
Руководство ОГА негласно может разделять точку зрения тех галичан, которые по инерции продолжают квалифицировать ЛМИР как форпост атеизма и поэтому жаждать закрытия музея. Такая позиция чиновничества может быть вызвана вовсе не религиозным фанатизмом. Просто такой, скорее всего, является общая ситуация в Галичине, когда после десятилетий преследования УГКЦ маятник качнулся в сторону преследования того учреждения, которое раньше ассоциировалось с атеистической деятельностью.
14 февраля нынешнего года Кабмин издал постановление №137, коим отменил действие постановления Совмина УССР от 1991 года. Теперь «культові будівлі — визначні пам’ятки архітектури, які не підлягали передачі у постійне користування релігійним організаціям… можуть передаватися їм у користування…» Но опять же — «тільки після вирішення питань, пов’язаних з переміщенням навчальних закладів, архівних установ і закладів культури, що займають ці культові будівлі, до інших приміщень».
Ирония судьбы состоит в том, что постановление, которого так долго и настойчиво добивалась Патриаршая комиссия по делам молодежи УГКЦ, дает шанс на, собственно, «возвращение» истинному владельцу. Во Львов уже приезжали (до принятия данного постановления Кабмина) представители доминиканского ордена и пытались вернуть свое. Это самое 137-е постановление вообще открывает дорогу куда более масштабным разбирательствам в области сакральной недвижимости. На территории Западной Украины имеется множество бывших римо-католических храмов. Римо-католиков же как таковых — значительно меньше: они, представляемые здесь в основном польским населением, после Второй мировой были репатриированы в ПНР. За последние годы греко-католической конфессии передан не один бывший римо-католический храм. Продуманным этот шаг со стороны властей назвать трудно.
Передача храма, построенного одной конфессией, другой конфессии чревата не только тяжбами за сами помещения. Здесь возникает проблема разных подходов к определению ценности тех или иных предметов культа и обряда. И инцидент с органом в Доминиканском костеле — не самый яркий тому пример. До войны во Львове был достаточно большой парк органов — около 30 инструментов.
На сегодняшний день живых (действующих) органов во Львове ровно пять: в костеле Антония, кафедральном костеле, костеле Магдалины и два спасенных работниками ЛМИР относительно небольших органа из нельвовских храмов. Кстати, один из органов Пивнов восстановил на голом энтузиазме, а на второй музей едва наскреб небольшие средства из своих скудных ресурсов. Советская власть всячески препятствовала восстановлению органов и внедрению концертной практики в бывших храмах. Компартийные функционеры говорили симпатикам органов: «Дай вам сегодня возможность проводить органные концерты — так вы завтра устроите богослужения!»
Удивительное совпадение: УГКЦ органы также не нужны. Хотя официально об этом никто не заявляет. В бывшем костеле бернардинцев, который новой властью передан греко-католикам, пропадает орган (XVII столетие) очень известного в органостроении мастера Каспарини. Таких органов на постсоветском пространстве осталось всего два экземпляра: один в Вильнюсе и один во Львове. Орган новым хозяевам храма не нужен. Пивнов к ним обращался, они сказали, что не собираются органом заниматься. Бывший костел Марии Снежной также отдали Греко-католической церкви. Там был орган XIX столетия. Виталий Николаевич (Пивнов) поинтересовался, что собираются делать с органом. Они из него хотят сделать иконостас...
Справедливости ради нужно отметить, что паства часто расходится в определении ценности церковной атрибутики не только с римо-католиками, но и с искусствоведами. К примеру, общины (особенно — по селам) немало уничтожают церковных предметов, интерьеров и экстерьеров только потому, что «они устарели». Ситуация, когда во время ремонта исчезают произведения искусства, не столь уж и редкостна.
Об этой стороне церковной жизни тот же Николай Прокопович (член Комиссии сакрального искусства при УГКЦ, архитектор курии Львовской архиепархии) высказался так: «Это наша общая беда. Церковь это люди. А уровень понимания данной проблемы обыкновенным парафиянином или священником не всегда является высоким. Блаженнейший Любомир Гузар, как только стал управлять, подал специальный декрет и разослал его всем священникам во все епархии с разъяснением о том, как относиться к церковному имуществу, как проводить работы, чтобы не уничтожить ценности церкви. Потому что, действительно, многое гибнет, продолжается разрушение. Если что-то случится, мы реагируем, созываем специализированный совет, фиксируем и доводим до ведома Блаженнейшего. Но мы за всем уследить не в состоянии».
У автора статьи нет никаких оснований подвергать сомнению сказанное Н. Прокоповичем, но как объяснить тот факт, что рядом с резиденцией Блаженнейшего перед приездом Папы Римского церковники покрыли купола храма Святого Юра золотом вместо исторического медного покрытия, которое со временем дает специфический зеленый цвет.