Они уходят от нас… Из нашей с вами жизни… Они уходят, и мы никогда, никогда…
Они… Почему, «они»? Я, например, знаю всего одну… Не исключаю, что где-то есть еще одна, ну две, ну сто двадцать две… Но мне они как-то не встретились.
Я понимаю, кто-то может мне и не поверить. Ну что ж…
Итак, я знаю Светлану Петровну Перманент… Я ее знаю, эту Свету, которая говорит, что не любит и не понимает Жванецкого! Не может постичь, почему люди смеются и плачут, когда читает Жванецкий!!! И не стесняется об этом заявить! Более того, мне даже кажется, что она этим гордится.
До поры до времени она скрывала и таила эту свою способность томиться и сидеть с каменным лицом, когда читает Жванецкий. Однажды она даже равнодушно поменяла два билета на концерт Жванецкого на DVD с «Аншлагом»! Она скрывалась от нас всех, обычных рядовых людей, как скрываются экстрасенсы, чувствительные амбидекстры, настоящие пророки, скромные и непритязательные… Она скрывала долгое время этот свой удивительный дар, свой загадочный таинственный мир, где нет места Михаилу Жванецкому…
Однажды Света зашла в гости. По телевизору шла программа. Читал Жванецкий. Публика в телевизоре заходилась, мы дома у телевизора топали ногами и хватались за животы… Света молчала, тихо, несколько печально, пытливо и с подозрением глядя на нас добрыми-добрыми глазами…
Сначала мы думали, что Света стесняется смеяться. Ну, например, что-то там с зубами… И тогда стали закатываться от смеха, подбадривая и подзадоривая ее кивками, взглядами и даже подталкивать, мол, не бойся, давай!
Нет, Света даже не улыбнулась, даже не ухмыльнулась: мол, дураки вы все. Нет — ни следа улыбки. Света расстроилась и надулась окончательно.
Смотреть на Свету во время выступления Жванецкого было еще комичнее. Мы выли и причитали, в изнеможении кидаясь на пол. На Светином лице была видна каторжная работа мысли. Мысли, мускулистой и гнетущей. Мысли о том, почему мы смеемся, почему.
— Тетя Света, вам разве не смешно? — вежливо спросила моя тринадцатилетняя дочь Лина, вытирая слезы после приступа смеха
— Нет, Лина, — честно сквозь зубы процедила Света, печально глядя на девочку добрыми-добрыми глазами. — Мне скуч-ч-чно.
Друг мой доктор Карташов говорит, что неизлечимых болезней нет.
— Вот, почитай дома, — вручила я Свете книгу Жванецкого «Мой портфель»…
На рассвете Света стояла у моей двери. С «Портфелем» в руках:
— А где здесь смешно? — абсолютно серьезно, даже с ноткой отчаяния в голосе спросила Света.
— Тебе отметить карандашом?
— Ну хотя бы… — с сомнением согласилась Света.
Я растеряно открыла книгу… Карандашом надо проводить длинную сплошную вертикальную линию… Света выжидательно и пытливо глядела на меня добрыми-добрыми глазами. И молчала…
Нет, расследования показали, что иногда Света все же смеялась. И не только, когда смотрела Петросяна. Однажды кто-то на работе рассказал ей анекдот про пьяного дядьку в кинотеатре, который всем предлагал выпить: «Мужик, пить будешь? А баба твоя?». Конца этого анекдота я так и не услышала и не знаю, в чем там дело. Света пришла в полный восторг прямо на середине, не дослушав рассказа до конца.
Потом она вспоминала: «Пить будешь? А баба твоя?», и опять смеялась. Потом вспоминала «Пить будешь?», и пароксизмы смеха скрючивали ее пополам, она так заливалась, что стала икать от изнеможения…
Мы не оставляли надежды. Ведь Карташов же сказал, что неизлечимых болезней не бывает.
Но нет. Книги Жванецкого, диски и видео с записями разных лет, Карцев и Ильченко оставляли ее равнодушной. А что там смешного? — Света пожимала плечами, печально пытливо и выжидательно глядя на меня добрыми-добрыми глазами.
И тогда я поняла, доктор Карташов: неизлечимые болезни есть! Света была неизлечима: она не любила Жванецкого. Не любила…
Карташов вскричал бы в отчаянии:
— Мы ее теряем! Теряем!!!
Да. К сожалению, он был бы прав. Мы их теряем…
Они уходят от нас… Из нашей обычной жизни… Из воспитателей детских садов… Из методистов институтов общественных наук, из руководителей отделов кадров институтов заочных форм обучения…
Уходят в государственные служащие! В заведующие отделами культуры! В депутаты! Они уходят в правительство! В министры! В советники президента!
…И оттуда указывают, кого надо читать, кого слушать, кому верить, кого любить… Оттуда они отчеркивают карандашиком, где надо смеяться и где надо плакать.
И глядят они на нас добрыми-добрыми глазами, глядят печально пытливо и выжидательно…