Точного дня рождения у института инквизиции нет, но уже в первой трети XIII века (как раз в годы становления и расширения от Монгольских пустынь до Балтики Золотой Орды, покорившей почти все русские княжества) ведение дел вероотступников, сектантов и еретиков было поручено нищенствовавшему монашескому ордену доминиканцев, и эти «псы господни» взялись за организацию дела со страстью и фанатизмом безграничным.
Исторический парадокс состоит в том, что именно на эпоху взлета человеческого духа, расцвета его творческой мощи, ренессанса искусств, наук, на эпоху Возрождения приходится и время самого черного, самого жестокого господства инквизиции. А может быть, и не парадокс это вовсе, а закономерность - и Джотто, и Гус, и Леонардо, и Рафаэль, и Дюрер, и Лютер, и Колумб, и Жанна могли явиться лишь в тех же исторических декорациях, что и Лойола, Кортес, Ришелье, Сикст IV.
К середине XVI века уже была опубликована работа Коперника «Об обращении небесных сфер», подрывавшая не только все основы естественных наук, но и устои религиозного мировоззрения. Остановить прогресс человеческого познания не мог даже сверхмощный аппарат инквизиции, имевший для этого все юридические права и огромные материальные ресурсы.
К тому же в 1548 году в городе Нола близ Неаполя родился мальчик, нареченный Джордано Филиппо Бруно.
Рано научившись читать и писать, он в четырнадцать лет поступил в доминиканский орден в Неаполе, проявляя большой интерес к наукам, усердно читал запрещенные церковью книги, постоянно высмеивал пустых и чванливых монахов. Им стала пристально интересоваться инквизиция. Спасаясь от преследований, Бруно покинул монастырь, бежал через Рим в Северную Италию, а затем перебрался в Швейцарию. Около двух десятилетий Джордано Бруно провел вне родины, жил во Франции, Англии, Германии, где все это время продолжал учиться, общаясь с выдающимися гуманистами, посещая учебные заведения этих стран, преподавая философию в университетах, участвуя в многочисленных научных дискуссиях, в которых опровергал аристотельско-церковные догматы, писал свои многочисленные труды, закладывая основы «новой философии», как он именовал свое учение.
Ораторское мастерство, глубина познаний и широта взглядов снискали Бруно уважение в научной среде Европы, книги его пользовались большой популярностью.
Тем пристальнее следили за каждым шагом философа шпионы инквизиции, видя в нем опасного врага церкви, расставляя повсеместно тысячи капканов, чтобы схватить его и расправиться с ним.
Венецианский патриций Джованни Мочениго упорно и настойчиво приглашал известного ученого к себе в гости в Венецию для обучения искусству памяти - обещал создать условия и хорошо заплатить. Друзья отговаривали Бруно от поездки, опасаясь, что аристократ Мочениго действует под диктовку инквизиции, как агент-провокатор.
Спустя некоторое время после приезда в Венецию Джордано Бруно весною 1592 года был арестован и заключен в тюрьму. Сохранился донос Джованни Мочениго.
«...Сперва я намеревался учиться у него, как уже докладывал устно, не подозревая, какой это преступник. Я брал на заметку все его взгляды, чтобы сделать донос вашему преосвященству, но опасался, чтобы он не уехал, как он собирался сделать. Поэтому я запер его в комнате, чтобы задержать, и так как считаю его одержимым демонами, то прошу поскорее принять против него меры.
Могу указать к сведению святой службы на книготорговца Чьотто и мессера Джакомо Бертано, тоже книготорговца... Он посещал также академию Андреа Морозини... где собирались многие дворяне.
Причиненные им неприятности не имеют для меня никакого значения, и я готов передать это на ваш суд, ибо во всем желаю оставаться верным и покорным сыном церкви.
В заключение почтительнейше целую руки вашего преосвященства».
Четыре года Бруно, перевезенный морем в Рим, был практически похоронен в казематах инквизиции, которая этим забвением пыталась сломить его волю к сопротивлению. Допросы, начавшиеся в самом конце 1596 года, натолкнулись на решительный отказ узника признать свою вину. Не давали желаемых результатов и пытки. Стойкое поведение философа соответствовало его учению. «Кого увлекает величие его дела, не чувствует ужаса смерти», - писал Бруно в трактате «Печать печатей».
Конгрегация инквизиции, судившая Джордано Бруно, твердо решила добиться от него отречения от его идей и примирения с церковью, раскаяния и самоосуждения - не столько физическая расправа над философом и гуманистом, сколько его духовное самоубийство в глазах всех учеников и последователей было целью церкви, готовившейся громким победным процессом над упорным еретиком встретить год 1600-й, начало нового века, первого встречаемого по григорианскому календарю.
А в Москве в эти годы после пресечения давней великокняжеской династии садится на царский трон Борис Годунов, современник Бруно.
Кардинал Роберто Беллармино, прозванный гомункулом (он был карликового роста), со всей иезуитской жестокостью добивался поставленной цели - наводнение 1598 года затопило тюремные подземелья, и Джордано встречал свое пятидесятилетие стоя по горло в воде среди плавающих крыс, и камера его несколько недель не открывалась.
«Брат Джордано Бруно, сын покойного Джованни, Ноланец, рукоположенный из монахов магистр святого богословия, заявил, что не должен и не желает отрекаться, не имеет от чего отрекаться, не видит основания для отречения и не знает, от чего отрекаться» - такой неутешительный вывод последовал после многочисленных допросов и восьмилетнего одиночного заключения ученого, искренне верившего, что «все звезды, какие видны, - это миры бесконечной вселенной, миры, возможно, даже лучшие, чем этот мир, то есть земной шар»...
20 января 1600 года святейший владыка папа Климент VIII постановил и повелел - «да будет это дело доведено до конца».
17 февраля Джордано Бруно вывели на Кампо ди Фьоре, площадь Цветов в Риме, обнажили и, привязав к столбу, сожгли. Палачи вели философа с кляпом во рту, чтобы вместе с ним убить его слова. Изощренные специалисты, они, кроме железной цепи, перетянули все его тело мокрой веревкой, которая под действием огня съеживалась и врезалась в тело.
Последними словами Бруно на костре были: «Я умираю мучеником добровольно».
Все его произведения были занесены в Индекс запрещенных книг, в котором они фигурировали вплоть до его последнего издания в 1948 году.
В конце XIX столетия, в преддверии века двадцатого, на месте казни Джордано Бруно в центре Рима на площади Цветов был воздвигнут памятник. Он и поныне стоит там, всего в нескольких минутах езды от Ватикана.
Неразъединимому соседству уже четыреста лет. Неаполитанский сын Возрождения Джордано, принадлежащий всему человечеству, достойно вступает в третье тысячелетие. Исчисляемое по григорианскому календарю.
«Праведная смерть в одном столетии дарует жизнь во всех веках грядущих» - писал в свое время Джордано Бруно.
Кардинал Роберто Беллармино тоже среди нас: через шестнадцать лет после казни Бруно он возглавлял суд над Галилеем и торжествовал, утверждая обессмертившую его формулу - «предавать сожжению следует молодых еретиков на том основании, что чем дольше они живут, тем большему проклятию подвергнутся!»
Это не время проходит, это проходим мы...