Интерьер в стиле экономно-монументального совка: широкий холл и большие, светлые окна, низенькие продавленные диваны и деревянные скамейки со спинками, похожие на школьные. Очередь.
Говорят, очередь здесь почти всегда. Ведь Центр большой, а приемное отделение - одно. Утром людей обычно меньше, ближе к обеду - больше. Посетители - действующие и бывшие военные. Это чувствуется. Независимо от возраста и пола - люди в очереди преимущественно молчаливые и сдержанные. К уважаемым господам, желающим подлечиться в военном госпитале, периодически выходит высокая улыбающаяся красавица в белом халате, подходит к каждому, просматривает документы и очень вежливо приглашает заходить в кабинет. Согласно очереди. Все так, как должно быть.
Но идиллию неожиданно нарушает мужчина лет 50–55, в новеньких джинсах, синей олимпийке с тремя белыми полосками и плоской узкой спортивной фуражке. Он встал посреди холла, ближе ко входу в кабинет, где регистрируют пациентов и откуда периодически выходит хорошенькая улыбающаяся медсестричка, и категорическим тоном торжественно заявил:
- Я сейчас зайду! Без очереди! Я афганец! У меня первая группа инвалидности! Льготы!
- Здесь у всех льготы, - спокойно ответила благородная дама почтенного возраста, которая сидела на низком диванчике и то и дело перебирала на коленях свои документы.
- У меня первая группа! - повторил афганец, - Вот, корочка есть! - и он достал из кармана джинсов затертое удостоверение в темно-коричневой потрепанной обложке.
- Здесь у всех корочки, - не теряла самообладания благородная дама, - все военные, все ветераны, все атошники и инвалиды.
- Я еле на ногах стою, - потоптался на месте афганец, демонстрируя хромоту.
Дама посмотрела из-под очков и только пренебрежительно улыбнулась:
- Присядьте.
Но афганец не "присел", он продолжал стоять в центре холла, как памятник. Молчал. Но через несколько минут все же спросил:
- Кто крайний?
- Мы, - откликнулись двое молодых ребят в военной форме. Они не обращали внимания на происходящее в холле - были увлечены просмотром чего-то интересного в телефоне, то и дело толкали друг друга и тихонько смеялись. И так искренне и непосредственно, что сидевшие рядом люди тоже улыбались.
- Я за вами, - прогудел афганец.
- Угу, - кивнули ребята и снова залипли в телефон.
Дама обвела взглядом присутствующих и победно улыбнулась. На несколько минут воцарилась тишина. Пока в холле не появился следующий пациент - худющий, как жердь, старик с седой гривой и широким иконостасом наградных планок на выцветшем, когда-то коричневом клетчатом пиджаке.
- Я зайду, - сказал он, словно всем и так понятно, что он должен сейчас заходить. Но афганец наверное не понял.
- Здесь очередь! - командирским басом прорычал он.
- Я ветеран. И инвалид, - доброжелательно произнес дед с иконостасом, будто учитель на уроке.
- И я инвалид! - афганец снова полез в карман за удостоверением, - Первая группа!
- Эх-х-х, знаете, сколько у меня таких корочек? - улыбнулся старик, - Я был членом семи партий. Семи!
- Вот когда все семь корочек покажете, тогда и пропустим, - пошутила благородная дама, подняв голову от кипы своих документов, и сама к себе засмеялась.
- И шо ваши корочки, - уже раскраснелся афганец. - У меня две "Красные Звезды"! Две!
- Вот мои звезды! - воскликнул дедушка, выпятив грудь с "иконостасом". - И я ими не кичусь. Надо постоять в очереди? Постою! Вот наши придут к власти, тогда и поговорим!
Ребята в военной форме отлипли от телефона, переглянулись. Присутствующие напряглись. Дед с "иконостасом" на груди улыбнулся и заговорщически им подмигнул:
- Придут, придут. Не сомневайтесь. Так кто последний?
- Не последний, а крайний, - прогудел афганец. - Я крайний.
- А много перед вами?
- Все.
Дедушка осмотрел присутствующих в количестве девяти человек и бравым шагом пошел к диванчику, чтобы умостить свое худосочное тело. Ведь ждать, наверное, придется долго. А в ногах правды нет.
Присутствующие терпеливо ждали своей очереди, периодически поглядывая на старенькую деревянную дверь, заботливо выкрашенную семьдесят шестым слоем белой краски. Однако функцию свою она выполняла, продолжала служить на благо отчизны верой и правдой. В холле воцарилась звонкая тишина. Ее прерывали только чей-то шепот или тихий смех ребят в форме. Наконец дверь, на которую поглядывали присутствующие, открылась, и вышли двое молодых мужчин. За ними выпорхнула медсестра:
- Двое следующих, заходите! - пропела она и снова упорхнула за дверь.
Со скамьи вскочили молодая женщина и пожилой мужчина.
- Если по двое вызывают - очередь быстро пойдет, - отметил афганец будто сам для себя.
- Да здесь и так недолго, - приобщилась к разговору благородная дама. - У них здесь все четко и отлажено.
- Да знаю я. Я здесь каждый год лечусь, - в подтверждение афганец достал из цветастого полиэтиленового пакета массивную истрепанную медицинскую карточку. - Здесь хорошо. И лекарства бесплатные, и питание отличное.
- Я тоже здесь ежегодно, - гордо сказала дама.
- Я военный летчик, - пренебрежительно добросил афганец и вопросительно взглянул на даму.
- А я кадровик, - дама профессиональным жестом выровняла кипу своих документов, давая понять, что разговор завершен.
- Ого-о-о! - шутя удивился афганец. - Кадры решают все!
- В большинстве случаев, - сказала дама, понизив голос, то ли в шутку, то ли всерьез.
Вдруг по холлу приемного отделения пролетел военный с папкой под рукой. И ни у кого ничего не спрашивая, с разгона залетел в кабинет, где регистрируют новоприбывших пациентов. Афганец от неожиданности растерял слова и несколько секунд просто хватал воздух ртом.
- Эй-эй! Ты куда?! - воскликнул он. - Здесь очередь!
Военный обернулся:
- Я по делам.
- Мы здесь все по делам! - не успокаивался афганец. - Выходи!
Но военный уже закрыл дверь с той стороны.
- Мразь! - воскликнул вдогонку афганец и аж засопел в сердцах.
- У него шеврон с медицинским знаком, он медик, - благородная дама-кадровик сохраняла спокойствие и пыталась успокоить обозленного афганца. - Он, наверное, действительно по делам. А может, он атошник, и у него срочное что-то.
- А мне все равно! - не утихомиривался афганец, - развелось их сейчас много таких! Все атошники, всем срочно! Наглецы!
Ребята с телефоном перестали смеяться, напряглись.
- Успокойтесь, - сказала дама-кадровик тоном воспитательницы детского сада.
- Да я его сейчас вышвырну оттуда! - афганец рванулся к двери. Но перед самым его носом дверь открылась, на пороге появился тот самый военный с папкой под подмышкой и, будто ничего не случилось, направился через холл к выходу. От неожиданности афганец онемел. Но уже через миг он продолжил свой монолог об "атошниках и братоубийственной, никому не нужной войне". Военный с папкой под рукой стоял и молча слушал. Его состояние выдавали только ходившие ходуном желваки и стиснутые зубы. Когда афганец наконец замолчал, военный сделал вдох и, глядя афганцу прямо в глаза, процедил:
- К вашему сведению, я заходил в служебной необходимости, - развернулся на сто восемьдесят градусов и вышел прочь.
Афганец присмирел. Вместо него вмешался дед с "иконостасом" на груди. Его речь была длинной и пространной, все содержание которой можно было бы свести к тому самому "наши придут - порядок наведут". По его версии, "наши" - коммунисты, "порядок" - Советский Союз. Вишенкой на торте стало "без России мы никто". На этом пациенты приемного отделения Винницкого военно-медицинского клинического центра присмирели, только посматривали на остолбеневших ребят в камуфлированной форме. А те смотрели то на деда, то друг на друга.
- Так, давайте все успокоимся, - взяла инициативу в свои руки дама-кадровик. - Ничего не поделаешь, это жизнь. Разное время, разные войны, разные люди. Так было, так есть, и так будет. Вечный конфликт поколений. Армия не исключение. А здесь надо думать о здоровье.
- Да какое, к черту, здоровье, - махнул рукой афганец.
- Не надо, не надо! - тряхнул костлявым кулачком в воздухе дед с иконостасом на груди. - Мы еще ого-го!
Дверь в помещение, в котором регистрируют пациентов, открылась. Красавица в белом халате обвела взглядом военное общество, улыбнулась и сладко пропела:
- Двое следующих - заходите!
Регистрация пациентов на госпитализацию в Винницкий региональный военно-медицинский центр продолжалась. Согласно очереди. Как обычно.