Вообще говоря, все на свете должно иметь границы — любое явление, понятие или движение ограничивается здравым смыслом. Соответственно, обществоведы (социологи, психологи, педагоги, политологи и прочие гуманитарии) должны постоянно держать свой здравый смысл под контролем реальной жизни. Иначе с их стороны социум получает вымороченные идейки, причем довольно часто и за бюджетные, хоть и мизерные деньги. На эти смешные идейки наталкиваешься в газетах, на деловых встречах и укрепляешься во мнении, что человек с высшим образованием и даже с ученой степенью не всегда принадлежит к интеллигенции.
Я далека от того, чтобы морализировать (этим у нас в стране увлекаются преимущественно старые бандиты и старые проститутки), но, право же, нет и не было никогда у нас «гнилой интеллигенции»! Ведь перед тем как сгнить, нужно сначала созреть… Поэтому сегодня речь пойдет об антиллигенции. Вот, например, термины из ее словаря: «бытовой героизм», «черные археологи» (вместо банальных мародеров) и даже «климат микропорядочности в каждой семье». Антиллигент щедр на пустые, но «оригинальные» разговоры, на изобретение новых пустопорожних терминов для обозначения самых банальных сторон человеческой жизни, к тому же он так «прессует» собеседника, что после него случайно встреченный газоэлектросварщик будет казаться не кем иным, как «человеком с открытым забралом»…
Типичный, вымороченный без общения с людьми, кабинетный социолог обязательно несет в себе мессианское начало — это у него «как колокольчик у прокаженного» в средние века. Он обязательно «нагрузит» вас, будто наше общество спасут профессиональные ценности, напрочь забыв о том, что и нацисты были еще какими классными профессионалами. А элементарную человеческую порядочность как измерить — в герцах или в индексах, учитывая индивидуальность самооценок граждан?
Социолог более продвинутый, который уже за рубеж летает на симпозиумы, слегка кичится своим демократизмом. Поэтому ничто глобальное не произрастает. Просто проходят круглые столы, к примеру с проститутками, где их поят кофе, называют «девочками» (и так же рекомендуют называть их журналистам, в крайнем случае — «женщинами коммерческого секса»), на полном серьезе вникают в профессиональные их тяготы, а в итоге вносят предложение оформить «для девочек» специальные комнаты на авто- и железнодорожных вокзалах — и «для психологической разгрузки», и чтобы внесезонно одетый в мини «контингент» зимой мог отогреться… Смешно. Тем более, что нового может сказать социолог, оперирующий самооценками опрошенных, по сравнению с волонтерами, которые работают с проститутками постоянно и давно являются обществоведами, но — в профессиональных границах?
Складывается мнение, что заматеревший «без границ» социолог плюсует или же умножает свое мнение на результаты опросов. Зачастую это мнение провинциального, более того, местечкового жителя, который пытается подогнать реальность под свои стереотипы. Больная тема — гендер, проще говоря, отношения между мужчинами и женщинами в обществах развитой демократии. Может, и есть в этих россказнях рациональное зерно, но я не встречала. Раз увидела какую-то ничтожную публикацию о том, что до ХХ века женщины рожали много детей ради их помощи по хозяйству в будущем… Самое смешное, что и в университетах студентам забивают голову псевдолекциями, построенными на обывательщине: например, «позор железнодорожным проводникам, которые сажают в вагоны мужчин прежде женщин, примета у них такая» или «худший враг женщины — это целлюлит». А политика, а «вводить женские квоты в парламенте»… Квоты — это, пожалуй, оскорбительно, попахивает какой-то «социальной инвалидностью». Когда были выборы во Франции, в наших новостийных телесюжетах появлялись молодые матери, которые категорически отрицали выбор президента страны сугубо из чувства женской солидарности. А у нас еще кто-то где-то на задворках социологии дискутирует на эти темы, причем небесплатно.
Однажды я попыталась обсудить с социологиней «без границ» проблему социальных роликов против СПИДа, которые снимает фонд Елены Франчук «АнтиСПИД». Согласитесь, глупые и рискованные «веселые картинки» для молодняка зачастую приносят вред. Например, был сюжет, когда у юных дев спрашивали: «Если к вам подошел знакомиться парень, и у него нет презерватива, что вы ему скажете?» Семнадцатилетние «прелестницы» со всем своим неформальным шармом орали: «Не-ет!» Вопрос был поставлен прямо и четко, вероятно, описывалась принятая в неких кругах социальная норма. Но зачем навязывать с экрана саму возможность секса с незнакомым человеком?! Он может быть болен чем угодно, и не только СПИДом и туберкулезом, но и папилломатозом (сейчас это очень распространенное онкогенное заболевание). Он может быть психически нездоров и иметь странные предпочтения в сексе… Социологиня моего гнева не оценила и пробормотала: «Ну не все же презервативы рвутся… И с незнакомцами — помогает». Еще не хватало увидеть где-нибудь социологическое исследование о частотности и вариативности разрыва презервативов по самооценкам населения… И фонду «АнтиСПИД» стоило бы упоминать в своих роликах «о здоровом образе жизни», о том, что полагаться на презерватив — это пятьдесят на пятьдесят, и совместный поход к врачу перед сексом — это показатель взрослого отношения к жизни.
Та же социологиня где-то нашла «типа потрясающее» исследование, что в украинских молодых семьях жена в первые же месяцы после рождения ребенка рвется на работу, пытается устроиться хотя бы надомницей (берет какие-то переводы или становится компьютерной наборщицей).
Что из этого следует? Молодая семья хочет круто жить и ни от кого не зависеть; подросло поколение женщин-карьеристок, для которых не важно, простудит ли нянька-наемница их наследника; молодые отцы, получившие в детстве чисто женскую, материнскую модель воспитания, не годятся в добытчики и в семье попросту не хватает ни денег, ни мужской ответственности.
Тут возможен целый ряд сценариев, а значит, дополнительных вопросов. Только… социологиня не задает их респондентам. Она просто «нанизывает цифры на кукан» и делает свои чисто обывательские выводы, о чем нам с вами не обязательно знать.
Каждый из нас — «стихийный психолог», так глупо называют нас психологи профессиональные. Главное, чтобы они помнили — окончив университет по своей специальности, они не вправе называть себя психотерапевтами. Была я знакома с некой психологиней, которая кроме того, что раздавала интервью обо всем на свете, еще и практиковала на дому как «христианский психотерапевт». Она рассказывала, что приходят к ней сгоревшие на работе бизнесмены, скромные старые девы и просто верующие люди. К тому же у психологини постоянно рождаются дети, и она их кормит грудью, не отходя от клиента. Зрелище, вероятно, еще то… Содержание ее семейной терапии сводится к таким постулатам: «Любовь к супругу — это восьмивекторная конструкция — я получаю удовольствие от того, что он получает удовольствие от того, что я получаю удовольствие и т.д.», «женщина должна любить и почитать своего мужа, видеть в нем Дух Божий, и как Христос отдал жизнь за человечество, так и мужчина должен быть готов отдать жизнь за семью»… И тут, в момент кульминации этого нудного речитатива, психологине дозванивается клиентка из другого города с симптомами психического расстройства: она вся в тревоге, в страхах, боится выйти на улицу… «Я как христианский психотерапевт заявляю вам, что с вами все в порядке. Это ваши родственники вас доводят. Больше гуляйте на улице и пейте валерьянку…» Думаю, к вечеру человек с такими симптомами уже должен был додуматься вызвать себе «скорую помощь»… Поэтому требуйте у того, кто пытается называть себя психотерапевтом, лицензию о медицинском образовании. Тогда самозванец только секту у себя на дому сумеет организовать, собрав по своему микрорайону всех юродивых…
На роль «социального медика» иногда «пробивает» и наши правоохранительные органы. Правда, в телепрограммах о деятельности милиции ничего нет «о самоочищении рядов», все больше «о бедных разновозрастных мальчиках и девочках, которые заблудились по жизни и попали либо в проститутки, либо в жертвы, либо в злодеи». Однажды бравый телеведущий в милицейском чине рассказал о своем выезде на происшествие, когда взорвалась начиненная тротилом машина, и водителю, перевозившему его, оторвало голову: «Ну у нас и люди — крови масса, я хожу, замшевые туфли пачкаю, оцепление кругом, а одна пожилая женщина все порывается посмотреть, ее рвет, она отбегает и все время возвращается…» Эти «замшевые туфли в крови» свидетельствуют не только о какой-то «душевной омозолелости», но и о журналистском непрофессионализме. В конце концов, выезжаешь «на труп» — обувай берцы… А ведь как остро общество нуждается в милицейских психологах, которые серьезно занимались бы проблемами и тех же жертв преступлений, и «отклоняющегося» поведения преступников. Случается у нас, к несчастью, заведутся где-то «антигерои»—мстители всему человечеству, убивают людей близ дорог или на кладбищах в жертву их приносят. И почему-то комментируют эти вопиющие случаи обычные, «цивильные» психологи, а это глубоко непрофессионально, когда цитируется Фрейд или Адлер на предмет убийцы-«сверхчеловека», которому вынь да положь «власть над человеческим материалом». Поэтому квалифицированные милицейские психологи нужны всему обществу (а не только в колониях), а обычным кабинетным психологам лучше высказываться в тех случаях, где они приносят меньше всего вреда.
Психологи-«грантоеды» в благотворительных фондах — это вообще тема отдельного журналистского исследования. Там женщинам из неблагополучных семей, которым жилье бы найти да с работой помочь, выдают красочно изданные по западным канонам брошюрки: «Вот это ваши права — вы будете зачитывать их вашему мужу-извергу, а это права детей — пусть и ребенок свои зачитает, прежде чем его изобьют ремнем с бляхой». Попадая в такие фонды, вспоминаешь Эпиктета: «Человек — это всего лишь душонка, отягощенная трупом». Вот руководительница фонда, давно пенсионерка, с рваной полупрокрашенной прической и в мятом трикотаже. Она любит тему сексуальных домогательств: «Жертва не может спровоцировать начальника на домогательства — если она надевает все короткое, может, ей просто жарко. Я настоятельно советую жертвам своих боссов увольняться — ничего ведь не докажешь. А богатые пусть приходят к нам — мы их научим культуре жить с большими деньгами»… Комментарии излишни, впрочем, как и такие фонды.
Писатели-публицисты иногда боятся жить — может, это такой «профневроз». Живя в центре Киева, они оценивают культуру украинцев по числу выброшенных ими же под окна бутылок и пластиковых стаканчиков во время массовых гуляний. Один такой деятель, вылинявший в цвета своей студенческой юности, гонимой в 70-е годы самим КГБ, вдруг выдал: «Только смена поколений даст нам нового украинца». Это в нем говорит именно страх жить реальной жизнью, поэтому общаться с такими людьми для прессы совершенно необязательно.
Журналисты, как и «обществоведы без границ», также бывают хороши. В газетах с массовым тиражом есть клише «массового читателя», который «поймет—не поймет». На первых полосах — ужасы, сцены катастроф и хирургических операций. Ко всему читатели уже привыкли. И здесь возникает некая небрежность, когда не только ужасы описывают, но и походя сообщают их «рецепты»… Вот как можно прорекламировать преступление. Молодая пара дала взаймы случайному знакомому четыреста долларов. Вместо того чтобы вернуть деньги, этот знакомый добавил им проблем — выплеснул девушке в лицо некую субстанцию (название приводится, и «это» продается на каждом углу) и чиркнул спичкой. Как оказалось, ткани лица горели два часа и врачи-комбустиологи ничего не могли сделать. Нет, далее полный хеппи-энд: сорок операций, проведенных столичными пластическими хирургами совершенно бесплатно, верный муж, недавно родившийся ребенок… А теперь поди знай, сколько неуравновешенных людей запомнило этот газетный «рецепт»…
В сущности, дело в ответственности за все, что мы делаем. Ответственность и налагает на нас некие «границы», следуя которым мы всегда будем «в струе» собственного профессионализма.