Недавно я натолкнулся на трансляцию юбилейного вечера Расула Гамзатова на Российском телевидении. Посмотрел с неожиданным, почти ностальгическим удовольствием, несмотря на многочисленные появления возле микрофона разных местных мелких чиновников, привычно приветствующих старого поэта «от инстанций» и почему-то считающих, будто бы всем интересно, что и они — именно они! — любят гамзатовское творчество. Впрочем, таковым является законсервированный советский ритуал — возможно, умирающий Гамзатов чувствовал удовольствие от этого последнего юбилея, ярко засвидетельствовавшего: и в эту эпоху он оставался Гамзатовым. Я подумал: поэт, такой, на первый взгляд, советский, такой вмонтированный во власть, награжденный всеми вождями — от Сталина до Путина, — никогда не воспринимался мною как советский художник. Все-таки почему? Благодаря собственной поэзии, столь своеобразной, сколь и далекой от любой идеологии? Однако среди современников Гамзатова было немало талантливых самобытных мастеров, воспринимавшихся именно как советские поэты. И к тому же Гамзатов для нас — поэт в переводе: даже в самом Дагестане лишь аварцы могут оценить уровень первоисточника, и не поэтому ли гамзатовские недоброжелатели всегда называли его творением одаренных переводчиков? Но для меня образ Гамзатова связан, как это ни странно, не с поэзией, а с его самой лучшей прозаической книгой «Мой Дагестан», прочитанной еще в детские годы, — помню, как я разыскивал тетради «Роман-газеты», в которой впервые печаталось это произведение. Гамзатов написал не просто о родине — он создал образ взлелеянной сказки, страны мечты, государства горной романтики, в которой мудрость соседствует с любовью. Да, в те годы, когда Дагестан был всего лишь автономией в составе РСФСР, Гамзатов писал о своем родном крае именно как о стране. В книге ощущалась такая энергетика влюбленности и веры в эту страну, которую невозможно было сымитировать. И это был непревзойденный урок патриотизма: страну нужно любить не за то, что она большая, а за то, что она твоя. Вспоминаю, как по прошествии лет я был удивлен, что мои любимые персонажи из книги Гамзатова — бесшабашный романтик поэт Махмуд, старый мудрец Абуталиб Гафуров, отец автора знаменитый писатель Гамзат Цадаса — оказались фигурами не литературными, а вполне реальными, чьи стихи можно было читать и о чьем творчестве рассказывали литературоведы в предисловиях к антологиям дагестанской литературы... Тем не менее я на всю жизнь запомнил легендарные слова, какими старый горец — отец поэта Махмуда — встретил проголодавшегося сына: «Ешь стихи, запивай любовью»...
Запивай любовью... Хоть я и побывал в Дагестане, того, со страниц Расула Гамзатова, уже не увидел. Подозреваю, и сам поэт знал, что его Дагестан исчез после советских экспериментов с переселением горных народов на равнину и безжалостного разрушения этнической карты одного из самых удивительных регионов мира. Но Гамзатову посчастливилось спасти свой Дагестан от духовного разрушения благодаря книге и силе собственной личности, которая теперь всегда будет ассоциироваться со спасенным...