Мы познакомились банально - на лавочке в осеннем сквере. Легкий обмен фразами, чашка кофе в соседней кафешке... Он представился профессиональным психологом, безошибочно «диагностировал» мой настроенческий минор и мастерски увлек рассказом из цикла романтических похождений бардов-шестидесятников. По внешности - ну точь-в-точь Булат Окуджава в осеннем возрасте. По манерам - один из последних рыцарей уходящей эпохи, способный вознести на знамя платонических чувств Ее Величество Женщину. Увлеченная фантазиями о чистой, мудрой дружбе с седовласым поклонником, я чуть было... Не было. С четвертой, начавшейся не менее литературно, встречи из-под маски Дон Кихота упрямо полез косящий под крутого мена похотливый старикашка. Перспективно возвышенный роман со стартовыми поцелуями в лоб окончился примитивной попыткой внедриться под юбку и последующим резюме: «Ну ты и дура!» Ответив колкостью, я почему-то долго переваривала обиду. И не могла отделаться от строк Марины Цветаевой: «Прощавай, седая шкура, и во сне не помяну. Новая найдется дура верить в волчью седину».
Сколько бы не иронизировали над возрастными мезальянсами, а привязаться к пожилому мужчине, увы, гораздо проще, чем кажется. Жизненный опыт кавалера нам представляется залогом мудрости, преклонный возраст сулит порядочность и верность. Тем, кто пережил разочарования в любви ровесников, легко купиться на такие вроде бы гарантии. К Ирине душевно ходил младший на пять лет мужчина, но для серьезного решения вопроса она предпочла другой вариант. «Этот меня наверняка не бросит, не предаст», - откровенно отвечала на недоуменные вопросы знакомых. Брак, заключенный в пропорции «49 мужских годков на 36 женских» действительно обещал стабильное благополучие. Правда, муж оказался капризным в быту, привередливым диетиком и хроническим нытиком, зато Ирина радовалась, что в отличие от ровесниц может не маскировать под слоем косметики свой возраст и уже не бороться с полнотой. В минуты нежности она тоже называла его «мой старый волк». Беда пришла через шесть зим на лето: Волк, очевидно, заждавшийся своего беса в ребро, дернул в крымские леса с 30-летней хищницей. А после развода со «старой» супружницей в качестве молодожена махнул на ПМЖ в землю обетованную. Живя с Ириной, он почему-то и слышать об этом не хотел. Я давно ее не видела, но соседка рассказала, что она поблекла, обрюзгла и, похоже, потихоньку начала запивать.
...Когда мой шалопаистый приятель приволакивался на свидание под шофе, сплевывал под ноги, ржал при слове «театр» и шарахался от цветочниц, я (это в свои 20) начинала бешенно завидовать старшей на семь лет сотруднице. Ее умный, импозантный, до кончика ногтей интеллигентный 51-летний любовник просто списывал свое поведение со страниц французких романов. К тому же разведенный, при хорошей работе и собственной квартире! Два года безоблачно длился их роман, пока Людмила не ощутила в себе вторую жизнь. Сейчас Николашке 14 лет. Про папу он знает только то, что тот периодически созванивается с мамой и передает ко дню рождения подарки. А ведь когда оказалось, что делать аборт поздно, они почти дошли до порога загса... Только на марш Мендельсона зрелого жениха не хватило. Он до конца не изменил своей благородной честности: «Люблю, страдаю, виноват. Но слушать, как орет младенец в моем возрасте уже не-вы-но-си-мо!»
...Оксана спохватилась вовремя, хоть он буквально умолял ее не делать этого. «Я помогу во всем, я всегда буду рядом, ну пусть родится наш ребенок!» Она же, плача, пыталась выговорить для себе заветное: «Вот когда мы в самом деле будем вместе...» Однако «когда» не наступило ни через три года, ни через пять лет. Ибо сначала должен был подрасти, окончить школу его сын в законном (кстати, тоже позднем) браке. Потом Оксана ждала, пока мальчик поступит в институт и еще немного - чтобы встал на собственные ноги. А в светлый час, когда на горизонте героя этого романа замаячила однокомнатная квартирка, давно обещанная героине как финал предисловия и начало первой главы совместной жизни, молодому специалисту понадобилось свое жилье...
Любимый, нежный, заботливый, лучший в этом мире для Оксаны человек вот-вот закроет четвертый год после шестого десятка лет. Оксана открыла год второй - после четырех десятков. Вопрос о ребенке снят сам собой. Вопрос о браке? «Моя Птичка!... Никто мне кроме Птички... Птичка сказал, обещал, подарил...» Похоже, ей уже в самом деле безразлично, что отяжелевшая от времени Птичка (ей-Богу, я такой уступила бы в трамвае место) никогда не покинет свое привычное уютное гнездышко. И даже не обещает. Но... Пока незамужние ровесницы влюбляются и разочаровываются, переживают встречи-расставания, страдают и обливают друг-другу жилетки слезами, Оксана хранит себя в душевном равновесии устроенной женщины. В конце каждого рабочего дня, минута в минуту, она отвечает на телефонный звонок и празднует свои маленькие радости: прогулка по парку, уютная кафешка, театр, выставка... Раза два в неделю их встречи разнообразятся чем-то большим, после чего глаза моей знакомой - всегда красивой, всегда хорошо одетой - сияют ярче, на лице чаще появляется улыбка...
Стыдно признаться, но временами я, как в молодости, испытываю чисто женскую зависть. Вот только к чему - к ее любви? Спокойствию? Неужели счастью? Или - к таланту брать от жизни то, что она предложила и при этом не терзать себя безуспешными требованиями большего? Ведь по сути «любимый, добрый, благородный», увы, уже дедушка, с непосредственностью вора вытащил у молодой женщины лучшие годы, предназначенные для созидания личной жизни. А может быть, уберег их от разрушения? Когда же утихают глупые и вредные эмоции, остается все тот же терпкий, стойкий привкус обиды: зачем же так несправедливо, что не бывает, не может быть для нас - доверчивых и осторожных, мечтательных и расчетливых, рассудительных и безрассудных - умниц-красавиц гарантий ни в их 20, ни в 40, ни в 60 с хвостиком...