Двести лет минуло со дня рождения Николая Ивановича Пирогова (13 (25).11.1810—23.11(5.12.).1881) — выдающегося хирурга, педагога, отца военно-полевой хирургии, изобретателя гипсовой повязки и внутривенного наркоза, основоположника пластической хирургии и топографической анатомии («Анатомический атлас», составленный ученым, и ныне является путеводителем для хирургов всего мира). Широта и разнообразие его интересов поражают. Мало кто знает, что Пирогов писал стихи и философские трактаты, выращивал лекарственные растения и декоративные цветы (только роз в оранжереях ученого росло свыше 300 сортов), занимался... селекцией: культивировал пшеницу и рожь, которые так и называли «пироговскими». А на поприще просвещения его новаторства не утратили актуальности и в XXI веке. Так, Николай Иванович предложил при оценке знаний будущих медиков на выпускных экзаменах отказаться от пятибалльной системы, а ввести только две оценки, которые давали бы категорический ответ: может лечить людей или нет.
Гений ученого настолько опередил время, что его дерзкие идеи, а именно: искусственный сустав или костно-пластическая операция на голени, в результате которой удалось удлинить укороченную после поражения ногу, казались фантастическими даже тогдашним светилам хирургии. Медики мирового уровня считали за честь быть ассистентами на его операциях.
В 1897 году в Москве на торжественном открытии памятника знаменитому ученому профессор Н.Склифосовский сказал: «Начала, внесенные в науку… Пироговым, останутся вечным вкладом и не могут быть стерты со скрижалей ее, пока будет существовать европейская наука… Народ, имевший своего Пирогова, имеет право гордиться, так как с этим именем связан целый период развития врачебного ведения».
Украинцы и гордятся: ведь из пятидесяти лет научной, врачебной и педагогической деятельности большую часть Н.Пирогов прожил в Украине, где и нашел свое последнее пристанище.
Родился будущий хирург в Москве в семье казначея военно-провиантского депо. Николай был тринадцатым ребенком. Всего в семье Пироговых было четырнадцать детей, из которых большинство умерли в детстве. Из шести выживших Николай был самым младшим. Многочисленные несчастья, выпавшие на долю семьи (бегство из горящей Москвы в 1812 году, смерть брата и сестры, растрата другим братом казенных денег, вынужденная отставка отца), разорили ее, вынудив Николая рано стать взрослым.
В шестилетнем возрасте он самостоятельно научился читать, а уже в 14 лет поступил в Московский университет, который закончил в 1828 году со званием врача. Позже он едет в Дерптский (ныне Тарту в Эстонии. — В.О.) профессорский институт готовиться к получению ученого звания. В 1832 году с блеском защищает докторскую диссертацию, а в 1836-м его приглашают принять кафедру хирургии в Дерптском университете.
В начале 1841 года Н.Пирогова приглашают в Петербургскую медико-хирургическую академию на должность заведующего кафедрой госпитальной хирургии и прикладной анатомии; одновременно его назначают главным врачом 2-го
военно-сухопутного госпиталя. В академии Н.Пирогов начинает экспериментировать с наркозом, который впервые применил в боевых условиях во время Кавказской войны (1847 г.), а позже и в Крыму.
В 1842 году Пирогов влюбляется в Екатерину Дмитриевну Березину. В том же году они обвенчались. «В первый раз я пожелал бессмертия — загробной жизни. Это сделала любовь. Захотелось, чтобы любовь была вечна, так она была сладка», — писал Николай Иванович в дневнике. Но счастье длилось недолго. Зимой 1846 года Екатерина Дмитриевна умерла от послеродовых осложнений.
Севастополь
«Война — это травматическая эпидемия»
Бестолковая царская внешняя политика, стремление любой ценой расширить имперские владения и влияние на Ближний Восток, нескрываемое желание стереть с мировой карты Оттоманскую империю привели к неминуемому: в сентябре 1854 года Турция, Англия, Франция, а позже итальянское Сардинское королевство высадили в Евпатории 60-тысячный военный десант. В России, по определению Пирогова, вспыхнула «травматическая эпидемия»; возникла реальная угроза оккупации Крыма, Бессарабии и Южной Украины.
Н.Пирогов просит разрешения «употребить все свои силы и познания для пользы армии на боевом поле…» Однако письмо потерялось в канцелярских дебрях и почти четыре месяца оставалось без ответа. Лишь после вмешательства великой княгини Елены Павловны Пирогову позволили выехать в действующую армию.
Крым встретил хирурга неприветливо. Ученый писал семье: «Вся дорога в Бахчисарай … была загромождена транспортами раненых, орудий и фуража. Дождь лил как из ведра, и между ними ампутированные лежали по двое-трое на подводе, стонали и дрожали от сырости; и люди и животные едва двигались в грязи… Поневоле приходилось задумываться о предстоящей судьбе наших больных; предчувствие было неутешительно…»
Еще более гнетущую картину увидел Пирогов после посещения военного госпиталя: «Описать, что мы нашли в этом госпитале, нельзя. Горькая нужда, беззаботность, медицинское невежество и нечисть соединились вместе в баснословных размерах… На кроватях лежат немногие раненые, большая часть на нарах. Матрацы пропитаны гноем и кровью, остаются по 4—5 дней под больными по недостатку белья и соломы».
Николай Иванович отмечал, что большинство раненых погибают не от ранений, а из-за неправильной, часто бездарной организации медпомощи. В Севастополе он впервые вводит методику «сортировки» раненых: уже на перевязочном пункте, в зависимости от тяжести ранений, одних больных немедленно оперировали в полевых условиях, а других, с легкими ранами, эвакуировали в тыл для лечения в стационаре.
«Если Севастополь падет, то не от недостатка мужества, а от интриг и личностей», — с горечью писал Николай Иванович. Чиновники от войны были просто-таки заражены служебными злоупотреблениями. Воровали все: и те, кто должен был обеспечивать армию, и те, кто обеспечивал работу госпиталей. Так, из-за нерадивости военной администрации зимой 1854—1855 годов российская армия осталась без зимней амуниции. Военный инженер Э.Тотлебен, руководивший сооружением оборонительных укреплений Севастополя, вспоминал: «Военная служба на батареях… по колена в грязи и воде, без укрытия от непогоды, была очень тяжела. К тому же на протяжении всей зимы наши войска не имели совсем теплой одежды».
Во время Крымской кампании Н.Пирогов впервые организовал в условиях боевых действий женский уход за ранеными. В ноябре 1854 года первые 28 сестер милосердия прибыли в Севастополь. На фронте их встретили неоднозначно. Не раз приходилось терпеть грязные насмешки и недоброжелательство со стороны высшего военного руководства. Главнокомандующий князь А.Меншиков, ревностный защитник крепостничества и бездарный защитник Севастополя, с прямотой солдафона спросил у Пирогова, не придется ли с прибытием сестер милосердия открывать отделение венерических болезней... Впрочем, солдаты были довольны работой сестер милосердия, высоко ценили теплоту женской заботы.
Крымскую войну Россия проиграла, потеряв Севастополь (временно), Южную Бессарабию с дельтой Дуная и право держать на Черном море военно-морские базы. Валахия, Молдавия отошли под протекторат крупных европейских государств, но остались в номинальной зависимости от турецкого султана. И самое позорное — Россия отказалась защищать православное население Османской империи.
По возвращении в Петербург Н.Пирогов доложил обо всех проблемах Александру ІІ. Но самодержец не прислушался к замечаниям профессора. Неожиданно известного ученого-хирурга с мировым именем, ветерана Кавказской и Крымской войн, кавалера государственных наград увольняют из Медико-хирургической академии и отправляют в «ссылку» — в украинскую Южную Пальмиру на должность исполняющего обязанности попечителя Одесского учебного округа. Часто биографы Пирогова представляют этот факт как наказание за непослушание или непокорность. На самом деле это было повышение. Ведь должность попечителя выгодно отличалась от профессорской и по рангу (тайный советник), и по служебному окладу, и по будущей пенсии, и по подчиненности — непосредственно министру народного образования. Николай Иванович стал начальником всех учебных заведений округа (Бессарабской, Екатеринославской, Таврической и Херсонской губерний); получил право назначать директоров гимназий, утверждать на должности инспекторов и учителей; широкую власть в хозяйственных вопросах. А самое главное — Пирогов получил уникальную возможность практически воплотить свои взгляды и замыслы, которые изложил в первой публицистической статье «Вопрос жизни».
Одесса — Киев
«Где господствует дух науки, там творится большое и малыми усилиями»
Крымская «травматическая эпидемия» обнаружила духовную гангрену общества, которая веками разъедала Россию, показала всем, что за лакированным фасадом империи прячется убожество и бессилие. Неудивительно, что ученый смиренно воспринял новое назначение, считая вполне логичным переход от помощи физической к моральной, от лечения одного человека к оздоровлению общества.
Осенью 1856 года Н.Пирогов приезжает в Одессу. Здесь он стремится прежде всего поднять уровень преподавания в гимназиях, требует от преподавателей гуманного, справедливого отношения к детям. За два года пребывания в Одессе Пирогов-попечитель значительно улучшил дела учебного округа, а главное — создал предпосылки для открытия на базе Ришельевского лицея Новороссийского университета, такого необходимого для развития культуры, промышленности, сельского хозяйства края. По его мнению, высшие учебные заведения должны стать «светочем образования… По университету можно определить и дух общества, и все общественные стремления, и дух времени…»
Н.Пирогов выступает поборником свободного доступа к образованию всех детей, независимо от социального положения, национальности или вероисповедания. Пишет статью «Одесская Талмуд-Тора» («Одесский вестник», 1858), содействует в получении разрешения на печать еженедельника на иврите «Га-Мелиц», публикует в русско-
еврейском журнале «Рассвет» открытое письмо о необходимости распространения образования среди евреев.
Прогрессивное мышление попечителя и соответствующие его действия шли вразрез с официальной имперской политикой. И неудивительно, что старые, еще николаевского пошиба одесские чиновники, обвинили Пирогова в «излишнем либерализме». Одесский генерал-губернатор Строганов и предводитель херсонского дворянства Касинов в донесении царю обвинили Пирогова в расшатывании устоев местной власти. Николай Иванович вынужден был покинуть Одессу. В июле 1858 года его переводят в Киев на должность попечителя. И снова этот, на первый взгляд, досадный случай нужно расценивать как повышение по службе, ведь Киевский учебный округ был больше (Волынская, Киевская, Подольская, Полтавская и Черниговская губернии), финансировался даже лучше чем Петербургский. Учитывая стратегическое положение и тогдашнюю политическую ситуацию — в империи более значительного округа не было.
Столица Южно-Российского края встретила Н.Пирогова с особым подъемом, ведь здесь его хорошо знали: в местных больницах и госпиталях работали многие его ученики, а некоторые горожане были обязаны выдающемуся хирургу своим выздоровлением.
Поселился попечитель на втором этаже Первой гимназии (ныне гуманитарный корпус КНУ имени Т.Шевченко), где уже проживали директор и инспектор учебного заведения. Канцелярия попечителя разместилась в доме №64 на углу улиц Владимирской и Шулявской (Толстого). Позже в этом помещении усилиями Пирогова открыли университетскую клинику.
В Киеве, как и в Одессе, Николай Иванович стремится искоренить из школьной системы казарменный дух, выступает против телесных наказаний учеников. Университетский профессор-химик Н.Бунге вспоминал: «…с появлением Н.И.Пирогова, как по мановению волшебного жезла изменился весь облик гимназии (Первой мужской. — В.О.)… Телесные наказания, которые еще так недавно… применялись в слишком широких размерах, совершенно уничтожались… учителя вдруг вспомнили, что они не ротные командиры, а педагоги».
Порядки, царившие в киевских учебных заведениях в середине ХІХ века, ярко описал в книге «История розги» английский историк Джеймс Глас Бертрам: «В гимназиях Киевского округа в конце 50-х годов секли ежегодно от четверти до половины всех учеников. В духовных учреждениях было еще хуже, и били с артистизмом, с наслаждением, секли под… колокольный звон, солеными розгами, давали по 300 и больше ударов… Такое жестокое воспитание детей было нормой в наивысших кругах; так, Ламздорф, воспитатель Николая I, разрешал себе бить его линейкой, шомполами, хватать мальчика за ворот или за грудки и бить его об стену так, что тот почти терял сознание…»
Неудивительно, что в царской России эта книга была запрещена вплоть до 1906 года. В статье «Нужно ли сечь детей, и сечь в присутствии других детей?» (1858) Пирогов принципиально осудил телесные наказания и страстно отстаивал мнение, что телесные наказания уничтожают в ребенке стыд, развращают его, а потому должны быть упразднены. Отменить розги не удалось, зато удалось добился внедрения правил о регламентации вины и наказания. По свидетельству профессора Н.Бунге, с 1859-го по 1861 год телесно наказан был лишь один гимназист.
Николай Иванович продолжает заниматься врачебной практикой. Интересные воспоминания оставил Михаил Чалый, старший инспектор Второй киевской гимназии, первый биограф Т.Шевченко: «Что касается медицинской помощи, оказываемой Пироговым страждущему человечеству, то 2/3 пациентов его были евреи, страстные любители лечения. Два дня в неделю, с 8 утра до 8 вечера были посвящены бесплатной практике… Сколько христианского милосердия и любви в этой великой душе…»
Н.Пирогов часто посещал клинику своего бывшего ученика В.Караваева, располагавшуюся на первом этаже университета; консультировал больных, иногда сам оперировал. Киевлянам известен микрорайон Караваевы Дачи. Именно от фамилии известного хирурга происходит название этой исторической местности: в 1870 году профессор, почетный гражданин Киева Владимир Караваев приобрел там усадьбу.
Преданный друг ученого — его вторая жена Александра Антоновна (в девичестве фон Бистром) всегда была помощницей во всех начинаниях Николая Ивановича, никогда не сторонилась общественной жизни города: активно участвовала в создании киевского отделения Общества Красного Креста, Мариинской общины сестер милосердия, содействовала открытию на Львовской площади приюта для незрячих и бесплатной амбулаторной больницы на Подоле, на свои средства содержала две кровати в хирургической больнице на улице Мариинско-Благовещенской (Саксаганского)… Однажды она сказала: «Его профессией была медицина, а моей — быть женой великого медика».
В своих научных трудах Пирогов не раз обращался к проблеме неграмотности. Сегодня трудно сказать, кто первый предложил идею воскресного обучения — Шевченко, «руководители» тайного общества студенты Я.Бекман и М.Муравский (так свидетельствует советская историография) или (вероятнее всего), с подачи А.Герцена, университетский профессор истории П.Павлов. Однако доподлинно известно, что официальное разрешение на открытие воскресных школ и практическую помощь для их создания обеспечил попечитель Киевского учебного округа Н.Пирогов. Министру народного образования от 13 октября 1859 года он писал: «Принимая во внимание пользу воскресных школ для детей трудового сословия, которые не имеют ни времени, ни средств, я разрешил… студентам открыть воскресную школу для мальчиков».
Позднее, в 1864 году, Пирогов вспоминал: «За учреждение воскресных школ принялись первыми малороссы, ревностные поклонники Кулиша и Шевченко, лучшие из учеников профессора Павлова… Учителя — почти на отбор лучшие из малороссов и по способностям, и по нравственности — принялись учить грамоте, письму и счетности с неожиданным педагогическим тактом, обратили внимание на все новые способы учения, занялись ими и успели сверх всякого».
Первая воскресная школа открылась 11 октября 1859 года в помещении уездного училища на Подоле. В ней изъявили желание учительствовать 17 студентов университета Св. Владимира и один студент Киевской духовной академии. Осуществлять официальный надзор поручили профессору Павлову и попечителю уездного училища Слепушкину. 25 октября того же года открылась вторая мужская воскресная школа при уездном училище на Новом Строении. Со временем открываются первые женские воскресные школы при Второй гимназии и Подольском приходском училище. Обучение в воскресных школах было не только бесплатным, но и учителя работали добровольно; и среди них — будущие известные ученые, общественные деятели, писатели: М.Старицкий, М.Драгоманов, А.Свидницкий... Для воскресных школ Т.Шевченко присылал из Петербурга свои «Кобзарь» и «Буквар южноруський». В
1860 году в письме к М.Чалому поэт писал: «Убедительнейше прошу вас получить (с почты) 50 экземпляров моего «Кобзаря» и по вашему усмотрению передать… одному из киевских книгопродавцов, а вырученные деньги отдайте в кассу киевских воскресных школ…» Всего Шевченко издал десять тысяч экземпляров «Букваря южноруського», почти весь тираж которого был продан в пользу воскресных и сельских школ.
Накануне Польского восстания 1863 года активизировалась деятельность студенческих тайных обществ. Генерал-губернатор И.Васильчиков предложил Н.Пирогову организовать полицейский надзор университетскими силами «за поведением и направлением мыслей» студентов. Такое требование возмутило попечителя. В своем письме министру народного образования он ответил, что требования Васильчикова о тайном надзоре за деятельностью студентов не будет выполнять.
Недоразумения между попечителем и губернатором переросли в конфликт. Пирогов постоянно направляет и в Министерство образования, и царственным особам письма об университетском самоуправлении, о равенстве всех слоев и вероисповеданий при вступлении в учебные заведения. В октябре 1860 года Васильчиков послал в Петербург донесение, в котором настаивал, что дальнейшее пребывание Пирогова в должности попечителя имеет губительные последствия для всего края, прозрачно намекая на то, что Николай Иванович не может справиться с политическими выступлениями польских студентов. Александр ІІ без колебаний 13 марта 1861 года отправил Пирогова в отставку.
Предполагая такой финал своей педагогической карьеры, Пирогов заранее приобрел усадьбу в селе Вишня близ Винницы, а когда наступило время, переехал в имение. По свидетельствам первого экскурсовода музея-усадьбы Н.Пирогова Владимира Гончарова, «еще до отставки Пирогова один богатый еврей купил это имение на имя Пирогова… Две тысячи гектаров пахотной земли, 50 гектаров дубового леса, озерцо и водяная мельница приносили большую прибыль. И все же почти 11 лет Пирогов рассчитывался с кредитором. В усадьбе Вишня он поначалу построил кирпичный завод… позже — красивый 20-комнатный дом в полтора этажа».
Вишня
«Без вдохновения — нет свободы, без свободы — нет борьбы, а без борьбы — никчемность и своеволие»
Н.Пирогов в день смерти 23 ноября 1881 г. |
Выяснилось, что все эти двадцать лет ученый, сам того не подозревая, находился на государственной службе. А в газете «Киевлянин» 25 ноября был напечатан небольшой, на два предложения, некролог, написанный врачом С.Шкляревским.
Вдова решила забальзамировать тело мужа. Для этого нужно было получить разрешение Синода. В порядке исключения, «принимая во внимание заслуги раба Божьего», иерархи позволили не предавать тело земле. На четвертый день в Вишню из Петербурга приехал патологоанатом Давид Выводцев и в присутствии двух врачей, священника и двух фельдшеров, забальзамировал тело умершего. Между биографами Пирогова до сих пор продолжается полемика: кто же именно присутствовал при бальзамировании? С уверенностью можно сказать, что помогал Выводцеву местный врач Шафира, а вторым ассистентом был, вероятнее всего, штатный киевский бальзамировщик — директор анатомического театра Владимир Бец. Какое-то время саркофаг находился в имении, позже его перенесли в церковь села Шереметка. 24 января 1882 года саркофаг установили в фамильном склепе. В 1885 году над склепом по проекту киевского архитектора В.Сичугова возвели церковь в честь Николая Чудотворца, где саркофаг хранится и по сей день.