В этом году первую премию в конкурсе «Коронация слова», овеществленную в статуэтке и отличии-броши в форме короны, а также в денежном вознаграждении, получила Ольга Слоневская из Ивано-Франковска за роман «Вві сні і наяву, або Дівчинка на кулі». Премия в самой престижной из номинаций. Чем не повод для разговора?
- Предпоследняя ваша книга по времени выхода - избранная любовная лирика «Зимове яблуко». А вскоре увидит свет роман, рукопись которого была «коронована». Известно: поэзия и проза - не просто разные жанры, а разные способы осмысления действительности. Как изнутри чувствуете эту разницу?
- Я задумала роман из трех частей. Сейчас почему-то романами принято называть произведения максимум на сто печатных страниц, но я имею в виду именно полнометражный роман. Первая книга из трехтомника - «Вві сні і наяву, або Дівчинка на кулі». Еще в рукописи произведение читали Николай Ильницкий, Анатолий Димаров, Васыль Стефак, Галина Турелик, Неонила Стефурак. Их оценки весьма одобрительны, а сейчас, конечно, радуюсь и победе в конкурсе «Коронация слова». Этот роман - во многом автобиографический - о ребенке на фоне тоталитарной эпохи. Хотелось представить срез своего времени, и именно глазами еще невзрослого человека. Вынашиваю замысел второго романа, который пока называется «Студенти». Главная героиня - та же, и она уже повзрослевшая... Что касается второго вопроса, замечу: между поэзией и прозой очень большая разница. Хороший поэт редко бывает хорошим прозаиком и наоборот. Успех возможен только тогда, когда автор навсегда покидает одну сферу и переходит в другую. Вспомните, замечательным поэтом был Мыхайло Стельмах, а, бросив писать лирику, стал феноменальным прозаиком. То же - с Юрием Андруховичем, Марией Матиос, Оксаной Забужко.
- Ольга, имея за плечами столь разный опыт - литературный и преподавательский, пережив времена советские и живя во времена независимости, приходилось ли вам преодолевать определенный мировоззренческий и эстетический кризис, смену основных ориентиров?
- В своей жизни, к счастью, переживала кризис только раз. Еще в школьные годы чувствовала постоянную неудовлетворенность собой, а потому беспощадно эксплуатировала свои способности и, наконец, потенциальные силы, - систематически и очень упорно. Когда исполнилось тридцать лет, каждый вечер составляла план на следующий день и пыталась любой ценой его выполнить, хотя в основном на это нужна была минимум неделя. Каждый вечер укоряла себя, что не справилась со всем намеченным, и начинала сочинять новый, не менее изнуряющий план. Несмотря на все издержки такой самоэксплуатации, мне удалось «завести» свой организм, как мощную машину: он приучил себя работать и в выходные, и в будни, сожалея о единственном - каждой потерянной минуте. От такого темпа можно и заболеть. Но обошлось. Последние сорок лет бездельничала - если вообще активный отдых можно назвать бездельничаньем - только полных три дня, когда меня насильно вытащили на природу и увезли далеко от дома. На четвертые сутки я волком выла, а домашние стеллажи с книгами, рабочий стол и компьютер мне действительно снились. Человек создан, чтобы работать: физически, умственно, духовно. Заниматься любимым делом. А это, да еще и в моих темпах, для кого-то покажется невозможным.
- Не вызвало ли ваше трудолюбие зависть коллег?
- Помню, коллега как-то обмолвилась, что в университете никто никого не заставляет писать книги. Эти слова меня просто убили. А супруга известного писателя, которой я «пожаловалась», засмеялась: «Это вам кажется, что книгу легко написать, потому что есть талант, а талант - это такой двигатель, который может горы свернуть. Попробовали бы что-то без таланта написать - после двух страниц показалось бы, что вагон с углем разгрузили». Что касается всех остальных кризисов, они меня мало касались - у меня всегда был внутренний стержень, интуитивно чувствовала, что надо делать. Кстати, мой единственный долгий-предолгий кризис закончился несколько лет назад, когда поняла, что все-таки нужно себя любить, уважать, а не только ругать и на каждом шагу упрекать - словом, не заниматься самоедством, это может обернуться фрустрацией. Темпы творчества я не сбавила, впрягаюсь в работу едва ли не больше, чем раньше, но постоянно себя мысленно хвалю и не позволяю язвительной самокритики.
- В одном интервью вы признались: «Из тонкой аристократической натуры я превратилась в хладнокровную амазонку, душу которой защищает если не допотопная кольчуга, то современный бронежилет, фурию, которая не уступит никакому проявлению зла, каким бы мощным оно себя ни считало и какими бы последствиями ни грозило». Не слишком ли радикально? Не обвиняют ли вас патриархальные мужчины в нехватке женственности?
- Какой радикализм? Украинская женщина по своей сути очень ласковая, любящая, всепрощающая. О хладнокровной амазонке я вспомнила по той причине, что был в моей жизни момент, когда «любящее» окружение «достало» меня до мозга костей. Помните, у Виталия Коротича:
«Тихі друзяки й порадниці,
Як вам жилося в ті дні,
Коли на голову ратиці
Ставила доля мені?
Теплі, м’які, наче валянки,
І незамінні в біді,
Славні мої співчувальники,
Як вам жилося тоді?
Бути сміливим порадили,
Радили нищити зло.
Іскри з очей моїх падали.
Як вам? Чи світло було?».
Честно говоря, какое-то время в ипостаси амазонки мне жилось очень комфортно: меня опасались, со мной предпочитали не связываться вообще. Но со временем я поняла, что теряю себя, убиваю в себе Женщину, сознательно леплю из себя монстра. И речь идет не о мужестве или бесстрашии: женщина, в отличие от мужчины, ни крови, ни смерти не боится, потому что каждый раз проходит их по касательной, рожая ребенка. Речь идет о вседозволенности, которая создает из женщины инфернальную сущность. Я сбавила обороты и возвратилась на круги своя. И тут мне открылось, что сильная женщина даже очень сильного мужчину делает слабым, а слабого психологически мужчину давит насмерть. Вспомним-ка: Лукаша сделала самодостаточной личностью не сильная характером Килина или его мать, а деликатная и нежная Мавка. Да и Степана из драмы «Боярыня» Леси Украинки сильная личность - Оксана Перебийна - не смогла превратить в борца, хотя за свои титанические усилия и заплатила своим здоровьем и жизнью. Мужчины не корят меня в нехватке женственности, ведь тот, кто знаком с моей любовной поэзией, мечтает встретить в жизни именно такую женщину, как моя лирическая героиня, хотя я и моя лирическая героиня - две большие разницы, как говорят в Одессе.
- Ваша монография «Слід невловимого Протея (Міф України в літературі української діаспори 20-50-х років)» номинировалась на соискание Шевченковской премии. Кроме глубины обработанного материала, поражает ваш, так сказать, научный темперамент. Считаете, что эта черта необходима для полноты раскрытия проблемы?
- Номинировалась - и только. Столь увесистый том, кроме Михаила Слабошпицкого, наверное, никто из членов жюри полностью и прочесть не удосужился. Поэтому члены жюри отдали свои голоса за тех, чьи произведения легки и в написании, и в восприятии. Бог им судья. Национальная премия имени Шевченко у меня еще впереди. Что касается темперамента автора, то он очень важен. Ученый, писатель, журналист должен гореть-пылать, а не оставаться равнодушным и безразличным к тому, о чем идет речь. К сожалению, наше литературоведение - в значительной степени сплошной компилят. Мало кто берется самостоятельно читать художественные тексты и - самое главное! - смеет высказывать о них свое суждение. Почти все ссылаются на чужие цитаты, а заимствованные мысли делают костяком своих книг. Неудивительно, что рано или поздно наступает эффект детской игры в «испорченный телефон». Кроме этого, считаю, что литературовед или критик по своей природе - одинокий волк. Ненавижу соавторство в гуманитарных науках. Как говорится, между авторством и соавторством такая же разница, как между пением и сопением. Может быть, авторский коллектив учебника, программы, пособия, но - Боже мой! - уже появились и коллективные монографии! Ведь «моно» означает «один». Спросите, а если - одна тема? Ну и что! Разве мощный литературовед сам ее не постигнет, мастеру нужны подмастерья? А может, наоборот - подмастерьям нужны мастера, чтобы за его признанным авторитетом спрятать свои скудные дилетантские попытки?
- Кто из классиков советской литературы остается для вас светлой и одновременно противоречивой фигурой?
- Александр Довженко. Почему - это тема отдельного разговора, как и мнение о каждом из украинских художников слова. Многие их произведения, к сожалению, украинскому читателю вообще неизвестны или малоизвестны. Например, поэма Ивана Франко «Похорон», роман Ольги Кобылянской «Апостол черні», роман Ивана Багряного «Розгром», литературоведческие статьи Павла Загребельного из книги «Думки нарозхрист», воспоминания Мыколы Винграновского об Александре Довженко «Рік з Довженком», мемуары Анатолия Димарова «Прожити й розповісти»... Гении всегда противоречивы, ведь талант - страшное бремя, но одновременно и мистическое явление, которое подчиняет себе Божьего избранника, наделенного незаурядными способностями человека полностью. Гений имеет личную жизнь лишь в короткие перерывы между промежутками времени, принадлежащими творчеству.
- Если бы вам поручили единолично рекомендовать на Нобелевскую премию произведения кого-либо из ныне живущих украинских писателей, кого считаете достойным и каков ваш весомый аргумент?
- На Нобелевскую премию может претендовать только живой поэт, поэтому это невозможно ни в случае с Иваном Франко, ни с Василием Стусом. Если бы был жив Павло Загребельный, я бы остановилась на его кандидатуре - он возвышался над современниками, как Эверест. Сейчас Джомолунгмой, образно говоря, в нашей изящной словесности является Лина Костенко. Ее кандидатуру еще двадцать лет назад мог поддержать Нобелевский комитет, если бы были сделаны адекватные переводы лирики и исторических романов в стихах, но существующие переводы - бледная тень оригиналов, поэтому Лина и сама их не признает. Если говорить о тех, кто помоложе, то есть несколько очень интересных художников. Но в случае такой высокой номинации, как Нобелевская премия, речь идет не об отдельном произведении автора, а о его наследии как весомом литературном явлении в целом, поэтому не рискну назвать ни одной фамилии.
- Не кажется ли вам, что исследовать, как воплощается национальная идея в творчестве современного писателя, - некий анахронизм? Наши братья-славяне - поляки, чехи и другие - давно этого не делают...
- Наши братья-славяне уже давным-давно создали полноценные национальные государства и воспринимаются миром как самодостаточные нации. Мы же имеем, как пишет в романе «Берестечко» Лина Костенко, «кордони з кияхів», до сих пор расцениваемся соседями как «незрелый», «неполный», «инфантильный» народ, а по выражению Евгена Маланюка - и подавно как «протоплазма без ядра». Поэтому нам нужно ложиться спать и просыпаться с мыслью о национальной идее - собственно, о том ядре, вокруг которого сформируются силы, стремящиеся к центру нашего обновленного менталитета.
- Как думаете, побудили ли кого-либо из ваших студентов-филологов к творчеству?
- Точнее, «соблазняли ли кого-то к творчеству»? Нет. Я не змий-искуситель, но талант, кстати, как раз и играет именно такую роль и заставляет избранных выполнять свою миссию вопреки всем обстоятельствам и даже собственной воле. Знаю многих талантливых студентов, но фамилий называть не буду, потому что несколько лет назад очень радовалась чудесным стихам прикарпатской гимназистки Ольги Макар, а она после первого тоненького, но замечательного сборника замолчала. Жаль. А Степан Пушик почти год после выхода этой книги на каждом шагу отчитывал меня, что я сделала Ольге такую же страшную услугу, как Евгений Евтушенко - Нике Турбиной.
- Мне, скажу откровенно, не кажется, что побуждать к творчеству - то же, что и соблазнять. Но тем не менее... Очень интересно было прочитать в Интернете отзывы студентов о вас. Скажем: «Просто очень хороший преподаватель, который рассказывает правдивые истории, а не пересказывает советские учебники». Или: «С ее лекций нам не хотелось уходить на перерыв. Прекрасный преподаватель, очень интересная». Или вот следующее: «Очень умный и эрудированный преподаватель. Хорошая и утонченная поэтесса. Умеет пошутить. На все случаи жизни имеет поговорку, шутку или афоризм. Великолепный методист. Очень творческая личность». Впрочем, есть и такое: «Ольга Владимировна - это «стр-р-рашна зануда» ...А что скажете о тех, кому сейчас преподаете?
- В нашем университете учатся очень хорошие студенты, талантливые, добросовестные, активные, думающие. Они умеют искать художественную истину в литературных текстах, умеют становиться своеобразными соавторами авторов литературных произведений (об этом явлении говорил еще гениальный русский литературовед Михаил Бахтин), и это, кстати, очень важно для глубокого понимания прочитанного. Знаю, что студенты меня любят и уважают. А то, что у одного из ленивых спудеев лопнуло терпение когда я все-таки заставила его внимательно прочесть еще не известное ему художественное произведение и высказать о нем свое мнение, ведь на компилят надеяться не приходилось, - ну что же поделаешь? Для такого студента я действительно «стр-р-рашна зануда» и этим горжусь.
Справка ZN.UA
Ольга Слоневская родилась в с. Ценява Коломыйского района в Прикарпатье. Дебютировала в 1986 году поэтическим сборником «Гілочка глоду». За четверть века активной жизни в литературе издала шесть поэтических сборников, научную монографию «Слід невловимого Протея», несколько десятков учебников и методических пособий - всего 49 книг. Лауреат многих литературных премий. Двадцать лет преподает украинскую литературу в Прикарпатском национальном университете им. В.Стефаныка. Награждена орденом княгини Ольги (2005).