400-летие Берестейской унии, три православные церкви и... ожидание межцерковного диалога
1996 год в церковной жизни Украины завершается под знаком двух выдающихся юбилейных дат. Греко-католики отпраздновали 400-летие Берестейской (и 350-летие Ужгородской) унии. А Украинская православная церковь - Киевский патриархат - готовилась к 350-летию со дня смерти великого реформатора Православной церкви, Киевского митрополита Петра Могилы и его канонизации (причисления к лику святых).
В обоих случаях речь идет о фундаментальных церковных реформах, которые имели огромное значение и в области образования и культуры украинского народа. Как верхушка униатской церкви того времени, так и Петр Могила и его православное окружение, защищали национальные интересы своего народа в контексте тогдашних бурных событий на арене Европы, когда шла борьба за передел ее политически-религиозных границ. И униаты, и церковные реформы Петра Могилы акцентируют КИЕВОЦЕНТРИЗМ, т.е. защиту и укрепление национального и культурного наследия Руси-Украины, не отказываясь от лучших достижений Запада.
К сожалению, широкие слои верующих (и неверующих) современной Украины с этой проблематикой знакомы недостаточно или весьма поверхностно. Нет научно-популярных публикаций, где раскрывалось бы значение этих событий для современников с акцентом на назревшую необходимость межцерковного (межконфессионального) диалога, взаимопримирения и сотрудничества если не в религиозно-догматических, то хотя бы в общественно-этических вопросах. Украинским церквям сегодня, похоже, не до этого. Украинская греко-католическая церковь занята строительством своей структуры как отдельной и полнокровной институции. А иерархам трех (или будет и четвертая?) православных церквей, каждая из которых начинается с прилагательного «Українська», до результативного диалога и сотрудничества, с позиций сегодняшнего дня, пока что далеко. Это в свою очередь отражается на «диалоге» между верующими.
Межцерковного диалога, такого нужного сегодня в Украине, нет. Этой проблемы не существовало бы, если бы, считает писатель и историк Валерий Шевчук, история Церкви пошла иным путем...
Уже на первых страницах своей книги «Козацька держава. Етюди до исторiї українського державотворення» (Київ, «Абрис», 1995), касаясь поверхностно некоторых аспектов конфессионального вопроса в Украине XVI - XVII ст., В.Шевчук высказал такие соображения: «Считаю, что если бы Украина приняла христианскую веру не по восточной, а по западной конфессии, т.е. римско-католической, еще во времена Владимира или хотя бы Даниила Галицкого, у нас сегодня было бы меньше проблем и мы жили бы как народ, твердо вписанный в европейский контекст, а следовательно, были бы в цивилизованном развитии на значительно более высоком уровне, нежели сейчас, ведь римско-католическая конфессия в значительно большей степени содействовала развитию литературы, культуры, образования, науки и искусства, нежели восточно-католическая (напомню, что слово «католическая» в переводе означает «вселенская»)».
Интересная мысль. Для многих современников даже - провокационная! Сказанная, наверное, чтобы разрушить привычные схемы и стереотипы, к которым за последние десятилетия «всех привыкли». Валерий Шевчук, как историк и писатель, отметил, что историю изменить нельзя, но исторические события следует осмысливать «не с позиции нынешних потребностей и желаний, а вписано в конкретную историческую ситуацию, то есть ее следует понять».
В контексте процессов анамнеза, происходящих в обществе Украины, особого внимания заслуживает феномен Берестейской церковной унии как минимум по двум причинам. Во-первых, зарождение и формирование униатства (Украинской греко-католической церкви) - это неотъемлемая составляющая исторического формирования украинской нации. Во-вторых, лишь переосмысливая прошлое, общество способно создать надежные механизмы преодоления тех психологических барьеров, которые, в частности, на пути к межконфессиональному миру, взаимоуважению и сотрудничеству между верующими различных вероисповеданий в Украине все еще существуют и препятствуют, собственно, консолидации общества.
О давно прошедшем
Уния Православной церкви в Польско-Литовско-Русской державе с Римской церковью, завершенная в октябре 1596 г. на соборе в Бересте, возникла не на пустом месте и она не была, как некоторые до сих пор считают, результатом «иезуитской интриги», хотя методы ее проведения были неадекватны настроениям подавляющего большинства русского общества того времени.
Еще долго после церковного раскола 1054 г. в Киевской Руси в уважением относились к Апостольскому престолу и первенству папы римского. В распространенном на Руси в XII веке славянском переводе «Номоканона» в комментарии к 28 канону Халкедонского собора находим пояснение, что первенство папы римского в Церкви основано не на том, что Рим был резиденцией цезарей, а исключительно на Божественном законоположении. Киевский митрополит Илларион в своем знаменитом «Слове о Законе и Благодати» избегает какой-либо критики латинской Церкви. А в 1121 г. князь Владимир Мономах удивленно расспрашивает митрополита Никифора, в чем же, собственно, заключается вина латинской Церкви и каковы причины для прекращения общения с ней. В Киевской Руси формировался собственный взгляд на проблему церковного раскола. Киевские митрополиты Клим Смолятич и Григорий Цамвлак были рукоположены вопреки воле царьградского патриарха. Со временем Г.Цамвлак был участником собора в Констанце, а позже другой киевский митрополит Исидор - участником Флорентийского собора, на которых обсуждался также вопрос церковной унии. Таким образом идея примирения была актуальной всегда, но ей препятствовали непримиримые амбиции, различные интересы обеих сторон и, естественно, политические констелляции Европы того времени.
Два события всеевропейского значения оказали решающее влияние на процессы, создавшие предпосылки для Берестейской унии 1596 г.: завоевание турками Константинополя, а затем - вспышка Реформации в Западной Европе. Константинополь, бывший для всего православного Востока не только патриаршей столицей, но и законодателем идеологических и культурных норм, в 1453 г. захватили «неверные». Царьградские патриархи стали полностью зависимыми от политических комбинаций и капризов султанов, а патриарший престол - предметом торговли. Со временем это приведет к глубокой деморализации в среде Православной церкви. Упадок авторитета Царьграда Московское царство использовало для себя прагматично: «Странствующие греческие монахи, в оплату за московское жалованье, - напишет потом русский богослов Владимир Соловьев, - подарили Москве титул третяго Рима с притязаниями на исключительное значение в христианском мире». Таким образом Московия купила себе свой патриархат и с помощью идеологии «Москва - третий Рим» занялась «национальным самообожанием» (В.Соловьев).
Православные в Польско-Литовско-Русской державе, признавая власть царьградского патриарха, но реалистически оценивая сложившуюся в Церкви ситуацию, добивались реформ. Вот что писали представители Львовского братства в письме в Царьград 1592 г. «Народ же рассуждает, что вера Христова может правоверно исповедоваться и под римскою властию, как было изначала; потому что в многоначалии нашем безначалие обретается, отеческие законы попраны и ложь лицемерствующих православием учителей покрыла церковь. Все люди единогласно говорят: если не исправится в церкви беззаконие, то в конец разойдемся, отступим под римское послушание и будем жить в безмятежном покое».
Очевидно, авторами письма руководили не настроения «резигнации», «зради» веры предков, а стремление возобновить в Церкви порядок, осмысление необходимости фундаментальных реформ, которые сохранили бы Церковь как моральный авторитет и одновременно - духовные основы общества: обряд, традиции, словом - собственно национальное (Руси) лицо. Но православная столица - Царьград к тому времени уже не могла помочь. А речь идет о важном историческом этапе формирования в украинской (и белорусской) среде своего национального Я.
Стоит отметить, что в то время было распространено и размежевание понятий «русский» и «московский» народ. Так, один из архитекторов унии епископ Ипатий Потий, доказывая полезность принятия унии, призывал, «абы не одно тутешнее панство, али и Московское, а што большего и вси патриархове и Грекове посполу до тое едности приступили», и, кроме прочего, заметил: «И хто ж не ведает, яко великое грубиянство, упор и забобоны суть в народе Московском?!» Таким образом речь идет о периоде «активных попыток вернуть себе историческую память, почувствовать себя полноценным, самодостаточным этносом с глубокой исторической традицией и культурой» (В.Шевчук).
На углубление этого процесса на украинских землях повлияло и другое всеевропейского значения событие, в этот раз с Запада - вспышка Реформации. Реформация в разных вариантах нашла питательный грунт и на просторах тогдашней Польско-Литовско-Русской державы, подрывая традиционные духовные основы и польского католицизма, и тем более - русского православия. Но, в отличие от Католической церкви, которая после Тридентского собора (1545 - 1563 - начало Контрреформации) в Польше «взяла себя в руки», Православная церковь продолжала агонизировать.
Тогдашняя западнорусская шляхта, по-современному - средний слой общества, массово переходила в римо-католицизм или в различные протестантские объединения и быстро полонизовалась. Над результатами этого явления со временем будет «плакать» в произведении «Тренос» (Плач) Мелетий Смотрицкий. А раньше, в 1593 г., князь Константин Острожский в письме к упомянутому уже епископу И.Потию жаловался, что «люди нашей религии не заступаются за церковь Божию и за веру свою старожитную, но еще сами насмехаются над ней и в различныя секты убегают».
Уния - «иезуитская интрига»?
Швейцарский историк Ambroise JOBERT, перечитывая по-новому все доступные ему документы, пришел к выводу, что инициатива церковной унии исходила не от Ватикана, а из кругов епископов и верующих Русской православной церкви почти десять лет до Берестейского собора.
Мнение о Берестейской унии как о продукте «иезуитской интриги» опроверг более ста лет назад украинский историк Орест Левицкий. В своем исследовании, опубликованном в 1883 г., О.Левицкий писал: «Нам кажется односторонним установившийся у нас взгляд на унию, как на насильственную политическую меру, предпринятую и проведенную польским правительством при помощи католического духовенства, и мы никак не можем согласиться с мнением наших историков, признающих главными виновниками унии короля Сигизмунда III и иезуитов. В жизни народов перевороты, подобные унии, не совершаются одною волею правительств, в особенности столь бессильных, какими на деле всегда были правительства Польши и Литвы, а являются обыкновенно результатом каких-нибудь внутренних, органических повреждений, нарушающих нормальный ход жизни данного общества».
О.Левицкий называет главную болезнь тогдашней Русской православной церкви: неорганизованность среди иерархов и значительная деморализация большинства из них.
Конечно, уния потрясла организм Западнорусской православной церкви, стала источником смуты, но, как и любая решительная развязка, пишет О.Левицкий, уния принесла и свою частицу пользы: «она сразу же положила конец хаотическому состоянию церковных отношений.., пробудила в западнорусском обществе дремавшие или колеблющиеся силы и призвала их к деятельности на пользу церкви и восстановлению древнего ее благоустройства, наконец, уния послужила словно очистительным клапаном или нарывом, открывшим исток для скопившихся веками нечистых соков в церковно-общественном организме, и сделала возможным впоследствии появление в южной Руси на различных церковно-иерархических постах ряда лиц, сиявших чистотой нравственной жизни, преданностью пастырскому долгу и самоотверженною ревностью о церковно-общественном благе».
Иван Франко в 1913 г. отметил: «И все-таки не следует закрывать глаза на то, что и в ней (унии. - И.Г.), уже самом ее положении, среднем между Востоком и Западом, содержались зачатки развития и поступи. Не отрицая греко-русские традиции, уния открыла настежь двери для влияния на наше общество традиций западных, влияния непосредственного и более богатого, нежели это было возможно до сих пор».
Такой взгляд на Берестейскую унию актуален и ныне. Тем более что соображения и О.Левицкого, и И.Франко указывают на еще один важный период в истории церкви в Украине - реформы киевского митрополита Русской православной церкви Петра Могилы в 30-х и 40-х годах XVI в. Не прерывая каноническую связь с Царьградским патриархом и не отказываясь от византийско-русского наследия, П.Могила и его единомышленники использовали все лучшее из богословско-философского достояния Запада, чтобы таким образом закрепить собственные (украинские) национально-культурные ценности.
Крупные успехи реформ Петра Могилы после его смерти (31.12.1646 -1.01.1647) стали жертвой недальновидной политики некоторых украинских православных иерархов - безусловной ориентации на «единоверную православную» Москву, политики, перечеркнувшей даже результаты кровопролитных освободительных битв украинского народа и приведшей к огромному упадку Украины. После окончательного поглощения самобытности Украинской православной церкви Московским патриархатом все следы реформ в церкви, позаимствованных П.Могилой на Западе, тщательно затирались московскими книжниками-цензорами.
Тернистый путь от полемики к диалогу
Весь комплекс феномена Берестейской унии и церковных реформ Петра Могилы, их наследие сегодня и вопрос, к чему она обязывает участников, - это, естественно, тема не газетной статьи, а отдельных публикаций. Цель этой статьи - содействовать поиску платформ для дальнейших рассуждений над уроками церковной истории Украины, акцентируя при этом на важности плодотворного межконфессионального диалога как важного фактора примирения и стабилизации в обществе нашего государства. Ряд выдающихся украинских ученых, таких как И.Франко, В.Липинский, Д.Дорошенко, О.Лотоцкий, Д.Чижевский, в своих трудах подчеркивали синтез греческого Востока и латинского Запада в религии и культуре Украины. Вячеслав Липинский по этому поводу подчеркнул: «Имея в своей нации и Восток, и Запад, и одну, и другую церковь... мы должны, если хотим быть нацией, эти два направления под девизом единства и нашей национальной индивидуальности в себе все время гармонизировать. Без такой гармонизации мы гибнем как нация: попадаем - не завоеванные никогда чужим оружием, а всегда собственным внутренним устройством - под влияние то восточной Москвы, то западной Польши». Этот тезис сегодня пропагандирует львовский ученый Иван Паславский: «вечная украинская мука, вечная наша державная дилемма: Восток или Запад - имеет лишь одно позитивное решение: и Восток, и Запад».
Но готов ли ментально к этому обычный верующий Украины? Вряд ли! Агрессивная антирелигиозная, в частности антиуниатская, война коммунистического режима в течение прошедших десятилетий сказывается. Кроме этого, верующий берет пример со своих иерархов. Будем надеяться, что в этом году сделан вселяющий надежду шаг. Собор Украинской греко-католической церкви, состоявшийся во Львове в начале октября, принял решение снять анафему с тех православных, которые не приняли Берестейскую унию. (Добавим к этому, что представители Ватикана с 1993 г. официально признают, что уния сегодня не может быть «методом поиска единства, ибо она противостоит общим традициям наших церквей».) Собор УГКЦ констатировал, кроме прочего, распространение настроений толерантности в среде греко-католиков по отношению к православным. А в одном из интервью глава УПЦ - Киевский патриархат Филарет сказал об УГКЦ: «Мы... хотим, чтобы между нами всегда были мирные, добрые, братские отношения, которые помогали бы в строительстве независимого государства. УГКЦ отстаивает независимость Украины, и мы стоим на государственных позициях. Это, а также византийская обрядность, объединяют нас». Это лишь первые маленькие шаги к межконфессиональному диалогу, на пути к которому много препятствий.
Так, во время собора УГКЦ настоятель Святогеоргиевского храма (для русского меньшинства) во Львове епископ УПЦ Августин (Маркевич) организовал своеобразный «антисобор» и заявил, что его церковь «решила канонизировать жертвы бандеровского террора... к числу святых Русской православной церкви решено причислить писателя-гуманиста Ярослава Галана, политиков, дипломатов», которые после второй мировой войны стали в Западной Украине «жертвами националистического террора». Нам неизвестно, какую позицию занял относительно «экуменизма» епископа Августина его предстоятель, митрополит УПЦ Владимир Сабодан.
«Конституционная ночь» - свет для церквей Украины
28 июня этого года в украинском парламенте имела место «конституционная ночь». Казалось бы, идеологически «смертельно» непримиримые левые и правые в ВР Украины этой памятной ночью все-таки нашли компромисс и большинством голосов народные депутаты приняли новую Конституцию Украины. Заложен фундамент для дальнейшего примирения и консолидации общества. Тем временем православных и греко-католиков Украины объединяют и десять Господних заповедей, и учение Иисуса Христа, и даже русско-византийский обряд. Все это должно было бы обязывать христианские церкви Украины к плодотворному диалогу и сотрудничеству между конфессиями, между тремя православными церквами. Станет ли «конституционная ночь» уроком для них?
В этом плане Украине есть чему поучиться у немцев. Церковный раскол, то есть выделение из Католической церкви лютеранства, имел место «лишь» 60 лет до Берестейской унии. Но немецкие католики и евангелики уже давно практикуют межконфессиональный диалог и плодотворное сотрудничество. Иерархия обеих конфессий в ФРГ иногда сообща, иногда отдельно определяется в важных вопросах этического характера, обсуждаемых в обществе, например в вопросах эутаназии, экспериментов в генетике и возможных последствий их и т.д. Правда, никто из депутатов немецкого Бундестага не позволит себе высказаться по адресу своих сограждан из другой конфессии так, как это иногда позволяют себе некоторые народные депутаты Украины.
В прошлом году 16 августа газета «Голос Украины» опубликовала большую статью народного депутата из Черниговщины Александра Степанова «Нужны объединяющие ценности - гуманистические». Автор, касаясь и проблемы межконфессиональной вражды, кроме прочего, пишет: «Учитывая приближающееся 400-летие греко-католической церкви, можно ожидать обострения межконфессионального противостояния. Во всяком случае, униаты сейчас предпринимают активные попытки к созданию своих общин в восточной и северо-восточной Украине. Наказывал когда-то Бог Адаму: «От всякого дерева в саду ты будешь есть. А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь». Ничего, до сих пор вкушают, по части зла в основном, не боятся даже того, что зло сие смертью грозит государству нашему».
Неужели это тоже «гуманистический вклад» нардепа в межцерковный диалог и сотрудничество или, возможно, рецидив «повести временных лет» коммунистического режима. Другой нардеп Украины, Григорий Рычагов, придя на «круглый стол» всеукраинского общества «Просвiта», участники которого обсуждали вопросы государственного языка, должен был заявить, что «Просвiту», мол, с подрывной целью создали униатские священники, а поэтому серьезно ее воспринимать не стоит».
Действительно, следует повторить: «имеем то, что имеем» и напомнить вопрос: «какую державу мы строим?» Представители власти Украины помнят о верующих, в частности об их руководителях, особенно тогда, когда идет подготовка к очередным выборам, дабы увеличить потенциальный электорат.
Правда, экуменизм, межконфессиональный диалог - это дело в первую очередь иерархии украинских церквей - православных и греко-католической. Похоже, однако, что церкви в Украине пока что заняты борьбой за недвижимое имущество и движимые души, а не поисками сотрудничества для консолидации общества, воспитания в нем духа толерантности, диалога и взаимоуважения.
Двести лет назад известный «калининградский» философ Э.Кант в статье «Ответ на вопрос: что такое просвещение» писал: «Просвещение - это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине. Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине - это такое, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого. Sapere aude - имей мужество пользоваться собственным умом! - таков, следовательно, девиз Просвещения».
Помня о тысячелетних христианских традициях Украины, уважая эти традиции, обряды и культурное достояние как православной, так и греко-католической церквей, оказавшихся ныне перед новыми реалиями жизни независимой Украины, и руководство государства, и иерархи украинских церквей не должны забывать этот девиз эпохи Просвещения - Sapere aude.