"Битье не заменяет авторитета"
Пьер Буль, "Мост через реку Квай"
Неувядающий интерес к такого рода шуткам основан на общеизвестных искажениях нашего восприятия. Они - часть человеческой природы, социальной культуры. В выборе между кажущимся и действительным мы искажаем реальность в свою пользу. "Казаться" приятнее, чем "быть".
Понятие "польза" здесь также весьма примитивно, что бы человек о себе ни мнил. Оно базируется прежде всего на приятных ощущениях от повышения самооценки.
С реальностью это соотносится таким образом. Чем больше реальность может оказаться для нас угрожающей или даже роковой, тем больше мы с ней считаемся.
Это если инстинкт видового самосохранения не притупился вследствие вышеупомянутой завышенной самооценки и других когнитивных искажений. Или если его не подавляет другой базовый инстинкт - продолжения рода. В нашем случае - продолжения политического рода.
Яростная борьба политических групп, особенно новорожденных, носит вполне природный, т.е. зоологический характер. А, как известно, сюсюкальный гуманизм в отношении поведения животных, нашедший извращенное воплощение в мультфильмах и детских книжках, приводит исключительно к тому, что дети норовят сунуть доброму мишке в клетку конфетку. Что нередко заканчивается очень плохо.
Так и в украинской политике. Различные политологи убеждают избирателей в человеколюбии политиков (своих, разумеется). Настаивая на том, что право входа дураков в клетку хищника следует поощрять и защищать как конституционное.
Особенности современного этапа политической жизни в том, что избиратель, вне зависимости от предпочтений, все чаще видит со стороны власти хаотическое реагирование на поступающие сигналы, констатирует противоречивые действия, двусмысленные предпочтения в кадровой политике.
Ну если вы почитаете отдельно взятые интервью, репортажи, правительственные документы и указы президента, обнаружите в целом довольно стройную картину начала грандиозных реформ. Разумеется, с некоторыми недочетами и пробелами, но все же курс прослеживается. Подчеркиваю - это если воспринимать вне контекста.
Следите за руками, т.е. за текстом. Вспомните вышеупомянутый комикс о радикальной разнице в восприятии одного и того же явления разными группами лиц. Вот это оно самое.
"Черно-белая" аудитория делится на тех, кто живет исключительно контекстом, и тех, кто этот контекст не менее принципиально игнорирует.
Первые - обитатели контекстной реальности, глубинный народ. Шаманы исконного и берегини сакрального. Как летописные обитатели древнего Киева, при любой попытке убрать старых идолов, они бегут вслед за уносимыми историей разрисованными пеньками со слезами на глазах и причитаниями: "Выдыбай, боже (имя-отчество можно вставить по вкусу), выдыбай!". Как бы фольклорно они ни выглядели, они и есть эта самая реальность, искренняя, неуклюжая, сама себя не понимающая.
Вторые - это такие "американские боги", кто читал Нила Геймана, а кто не читал - такие "юные мичуринцы". (Напомню для молодой аудитории, что главным лозунгом природолюбов тех времен было: "Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее - вот наша задача!".) Они готовы не только осушать болота коррупции и поворачивать вспять реки бюрократии. Если нужно будет, они и таблицу Менделеева поручат Мендель исправить, а возле Софии поставят памятник еще одному Богдану. В полете креативности им не откажешь.
Обе эти группы весьма активны, их нельзя упрекнуть в бездействии по поводу налаживания коммуникационных мостов и прочих полезных активностей. Развиваться они очень даже не против.
Но есть один нюанс. Мосты эти концептуальные и символические наводятся почему-то не через такие же символические реки, а вдоль них, а то и вовсе по реке.
Я называю эту специфически украинскую форму социального взаимодействия "продольной коммуникацией". Символика моста в украинской культуре чрезвычайно важна и постоянно болезненна. Политико-мистическая тема объединения Левобережной и Правобережной Украины строится на этой символике уже десятки, а то и сотни лет.
У нас что ни месяц, то какое-то очередное вселенское лихо по поводу очередного моста. Иногда стихийное, почти геологическое, как разрушение мостопроводов просто по факту их обветшания и износа.
Иногда дебильное, как от стрелков и прыгунов на стеклянном пешеходном мосту Кличко. Есть капитулянтски воняющая беда, как мост в Станице Луганской. Есть инструмент политического давления, как мост в Днепре (президент - "А спорим, что не построишь", мер - "А вот и построю". И как построил в срок, тема мгновенно сдулась.). Здесь чуть подробнее, потому что это отношения центра и регионов.
Наведение политических, экономических, культурных мостов между центром и регионами Украины - многолетний процесс, изобилующий такими же яркими и бессмысленными конфликтами. Регионы уже давно считаются с центром лишь номинально. Политически эти "понятийки" возникли еще при Леониде Макаровиче, организовано криминализировались при Леониде Даниловиче, узурпировались при Януковиче и раскрасились в патриотические цвета (кстати, помните, как раскрашивали мосты в национальные цвета до половины, а потом стояли с картонками "дайте грошей на фарбу"?) при Петре Алексеевиче.
С политической точки зрения, если исключить довольно мутный процесс формирования дотаций, субвенций и субсидий (имеющий все тот же характер политической взятки), Центр уже давно нужен регионам лишь формально, для отмазок.
Самый примитивный и потому эффективный прием - обвинить Киев в бездействии и равнодушии, если местные проблемы неразрешимы. А если что-то вдруг получилось хорошо, то это заслуга местных. То есть лучше решать проблемы вдоль, по-домашнему, а не поперек.
Есть совсем недавний трагифарс в виде псевдотеррориста под скверной режиссурой МВД на киевском мосту метро.
Словом, если моста нет, то и темы нет, надо его строить, чтобы связать хороших людей с еще более лучшими людьми. При этом каждая сторона считает своим священным долгом директивно провозгласить, в какую именно сторону должна течь река, с какой скоростью. Когда паводок, когда ледоход, и какой рыбе в ней водиться.
Любая часть украинского общества, вне зависимости от ее реальных пропорций, считает себя смыслообразующей. То есть таковой, к которой обязаны примкнуть все остальные. "Все остальные" - это исключительно единомышленники, которые пока об этом не подозревают. Для них и наводятся мосты вдоль. Потому что через - это всегда подозрительно, это мост к "иным", к другому племени, врагу.
Сама река насчет этих титанических мостостроительных усилий не в курсе. Да это строителям и не важно.
В романе, а впоследствии и в фильме Пьера Буля (того самого, что написал "Планету обезьян") "Мост через реку Квай", драматически взаимодействуют между собой очень принципиальные люди. Британские военнопленные с их безукоризненной дисциплиной и врожденным высокомерием. И японские военные с весьма схожей самурайской моралью.
Военнопленные строят мост, стратегически важный для японцев, и в конце концов делают это добросовестно и сообща. А к мосту идет диверсионная группа, чтобы его взорвать. В итоге на мосту очень ярко сталкиваются чувства гордости и чувства долга совершенно разных людей. Принципиальных, непреклонных. И совершенно не так сталкиваются, как им то предписывали исходные идеологические установки. Личное берет верх над коллективным, а частное - над общим. Финал яркий, но в итоге - бессмысленный, как зачастую бывает в острых конфликтах.
Ярким актуальным примером "продольной коммуникации" являются кадровые назначения новой власти. Точнее не они сами, а то, какую реакцию вызывают эти назначения, и как публично объясняется их логика.
Очевидно то, что т.н. "скамейка запасных", если говорить о кадровом резерве, изначально была небольшой табуреткой, на которую поочередно присаживались перед телекамерами друзья, изображая значительный количественный потенциал. Ничего особенного в этой бесхитростной манипуляции нет, если не брать во внимание завышенный потенциал ожиданий народа и коварность проигравшей политической стороны. Здесь каждая пылинка будет под микроскопом, что собственно нормально для политического процесса, но не в нашей стране. Поэтому риски для политического выживания нового вида реформаторов чрезвычайно велики, а соблазн размножаться и укрепляться - еще больше. В итоге принимаются все те же политические решения налаживать горизонтальные связи с самими собой.
Все было бы неплохо, но традиционно не повезло с народом. Он категорически отказывается играть в то, что, по его мнению, все больше выглядит как наперстки. На мнение западных реформаторов, с какими бы умными лицами они кого бы ни поддерживали, народу уже совершенно наплевать, кончился пиетет.
На мнение отечественных групп HR-поддержки, которые работают точно так же, как и при предыдущей, и позапрошлой власти - тем более.
К чему приведет в дальнейшем развитие такой продольной коммуникации? К параличу государственной системы управления страной. Сроки зависят от интенсивности кадровых скандалов и скорости формирования отдельных лоббистских групп из обиженных отставников разных управленческих уровней.
Эффективное государственное управление рождается из продуктивных конфликтов между специалистами с разными точками зрения на один и тот же процесс. Законодательство разными путями сдерживает превращение таких конфликтов в бытовые скандалы. И пускает эту энергию во благо государства.
Политический конфликт в государственном управлении как раз и делает страну сильной, если, разумеется, это делается в рамках Конституции и Уголовного кодекса.
Полное избегание политических конфликтов (не имеет значения, по какой причине: от страха, по неопытности или из чувства мести) приводит к тому, что мы сейчас постепенно наблюдаем - к "бытовизации" политики.
Иллюзия закрытости политического пространства порождает поведение формата корпоративного праздника, где торжественная часть с вручением подарков к утру превращается в тяжелую пьянку с легкими телесными. И выяснение отношений в формате наведения мостов между своими никак не повышает производительность труда.
Но это наше политическое мостостроительное пространство на самом деле еще более открыто, чем медийное. Поскольку построено прежде всего на человеческих отношениях, а не на законе. Плохо, но такая уж традиция.
Мосты эти можно продолжать выстраивать. И даже демонстративно прыгать на них, показывая, какие они гибкие и прочные. До тех пор, пока они однажды не сработают, как батут.