Страстные и пылкие французы (несмотря на все попытки оспорить их приоритет в этой области) издавна привлекали жителей других стран, стремящихся приобщиться к всепоглощающей атмосфере романтики и поэтичности. Сейчас легионы подобного «романтического туристического десанта» пополнились отрядами чиновников как из соседних европейских, так и из далеких азиатских стран. Прогулявшись по садам и скверикам, заполненным не праздными пенсионерами, а деятельно орущими ватагами детишек, многочисленные командированные отправляются по различным инстанциям выяснять финансовые и бюрократические предпосылки построения рая воспроизводства населения в отдельно взятой европейской стране. Конечно, на данный момент Франция демонстрирует не самые высокие показатели рождаемости в Европе: в этом вопросе ее все еще превосходит католическая Ирландия со своими 1,99 ребенка на каждую женщину, не говоря уже об американских 2,01. Тем не менее остальные страны мира, в которых прирост населения давно уже преодолел нулевую отметку и стремительно осваивает отрицательные величины, прилагают немалые усилия для изучения именно французского опыта, который позволяет не только иметь по 1,94 ребенка на каждую женщину, но и не противопоставлять деторождение успешной самореализации как в личной, так и в профессиональной жизни этой самой каждой женщины.
Молли Мур, освещающая эту проблему для The Washington Post, достаточно авторитетно заявила о том, что этот социальный феномен объясняется те только легендарной французской пылкостью, так как французы прославились не только в области альковных услад, но и отсутствием даже намека на ханжество в деле широкой пропаганды средств контрацепции, в том числе и за школьной скамьей и за семейным обедом. Не менее сложно списать новоиспеченный «французский парадокс» и на религиозные запреты, учитывая известную всеми легендарную светскость французского общества. Более того, даже иммигрантами из Африки и Азии феномен французского беби-бума объяснить не удается, так как именно в семьях коренных французов двое, трое и даже четверо детей считаются нормой.
При этом не стоит забывать, что именно Франция оказалась первой европейской страной, которая еще сто лет назад столкнулась с проблемой недостаточного воспроизводства населения. С тех пор каждое национальное правительство, вне зависимости от политической направленности, предлагало все новые меры для того, чтобы для каждой французской женщины рождение ребенка, а особенно второго и даже третьего, не превращалось в акт самопожертвования. Нынешнее французское правительство пришло к выводу, что уже достигнутый уровень рождаемости все еще остается недостаточным, и по этому показателю Франции придется догонять и обгонять Америку. Значит, максимального стимулирования заслуживает рождение третьего ребенка. А учитывая, что основными претендентками на президентский пост во Франции сейчас называют двух женщин, эта тенденция явно тяготеет к усилению.
Вкратце достижения французской сексуальной революции можно свести к следующему: женщина, родившая ребенка, до его трехлетнего возраста вправе самостоятельно решать, стоит ей продолжать работать или уходить в декретный отпуск. Все это время за ней сохраняется ее предыдущее место работы с гарантированной заработной платой. За первый год она может получать «декретные» — причем за третьего ребенка ей будут платить вдвое больше, чем за второго и за первого. Более того, каждого ребенка французское правительство обеспечивает бесплатным детским садиком или яслями. Учитывая, что эти заведения оказываются сейчас переполненными, государство выделяет по 200 долларов в месяц на услуги няни для тех детей, которые оказались лишенными государственной опеки.
Плюс еще существенные скидки (40 процентов) как для детей, так и для их родителей на транспортные расходы, на посещение всевозможных культурных мероприятий, организацию семейных путешествий и так далее. Иными словами, как говорит Маркиза-Тереза Летаблие, директор Исследовательского центра при службе занятости, если в большинстве европейских стран перед женщиной стоит вопрос: или дети, или работа, то французские женщины могут иметь и то, и другое.
Вот, например, дневное расписание 35-летней Аксель де Бардейрак, менеджера одной из ведущих телекоммуникационных компаний, матери четверых детей (ее младшим двойняшкам не исполнилось еще и года). Живет она в пригороде Парижа (это, кстати, тоже одна из последних французских тенденций — переселяться в сообщества семей с маленькими детьми). Сейчас она работает четыре дня в неделю таким образом, чтобы успеть на пятичасовой поезд, который за десять минут доставит ее в детский садик за близняшками (содержание двух малышей обходится ей в 670 долл. в месяц). У нее еще остается достаточный запас времени, чтобы забрать старших детей — шести и восьми лет, за которых она платит еще 75 долл. в месяц. Если вдруг у детей возникают какие-либо проблемы со здоровьем, первым на сигнал тревоги реагирует их семейный педиатр. Летом работающая мама имеет 36-дневный оплачиваемый отпуск плюс возможность отправить своих детей в летние лагеря, стоимость пребывания ребенка в которых составляет от 65 центов до 12 долл. в день — в зависимости от уровня дохода родителей. На покупки Аксель тратит исключительно виртуальное время — заказывает все в Интернете.
Примечательно, что европейские стандарты, позволяющие женщине совмещать профессиональную деятельность и семейную жизнь, обсуждались во французском городе Страсбурге на сессии Парламентской Ассамблеи Совета Европы. Правда, в основу их была заложена Лиссабонская стратегия экономического развития Евросоюза. Причем и там, и там основной упор делается на то, что именно на женщину ложится основная ноша тягот ухода как за малолетними детьми, так и за престарелыми родственниками. И эти обстоятельства зачастую противоречат интересам ее (женщины) профессионального и материального роста. Зато именно в интересах европейского сообщества находятся:
— обеспечение государственным уходом 33 процентов детей в возрасте до трех лет и 90 процентов детей школьного возраста;
— гарантия адекватности заработной платы мужчин и женщин, при которой выбор лица, обеспечивающего уход за детьми и престарелыми родственниками, не носит гендерного характера;
— развитие структур, облегчающих уход за лицами, нуждающимися в дополнительном уходе (малолетними детьми, престарелыми, инвалидами и т.д.);
— поощрение мужчинам брать на себя определенные финансовые и карьерные обязательства в период декретного и последекретного отпусков;
— предоставление коммерческим фирмам гарантий того, что стимулирование деторождаемости сотрудниками фирмы не принесет им (фирмам) финансовых убытков;
— учет при расчете пенсионных льгот периодов ухода как за престарелыми, так и за малолетними домочадцами, вне зависимости от пола ухаживающего, с особым упором на неполные семьи;
— принятие всех мер для того, чтобы работа по предоставлению услуг малолетним и престарелым домочадцам была престижной как с финансовой, так и с социальной точек зрения;
— разработка системы стимулирования усилий коммерческих фирм выполнения их сотрудниками своих семейных обязательств, а также совмещения семейных и профессиональных обязательств.
Тем, кто не верит в действенность таких простых и доступных мер, просто необходимо поехать во Францию, и тогда станет понятным, почему в этой стране можно не бояться за показатели деторождаемости.