Прочитав статью Александра Шлаена «Где заканчивается цивилизация» в №30 «ЗН» за 9 августа 2003 года, вспомнил анекдот, как поспорили священник и раввин: чья вера сильнее? Первый рассказал, как во время жестокого шторма кораблю, на котором он плыл, угрожала гибель, и тогда батюшка начал так истово молиться, что у бортов корабля образовался штиль, хотя вокруг бушевала стихия. На это раввин привел пример из своей жизни: как он, идя по улице в субботу, вдруг увидел у своих ног кошелек, туго набитый деньгами. Он так сильно стал молиться, что, хотя вокруг оставалась суббота, над кошельком образовался четверг!
Нечто подобное творится сейчас с теми, кто так настойчиво пытается протащить идею, родившуюся далеко за океаном, — строительства в Киеве еврейского общинного центра «Наследие» на месте Бабьего Яра. Кое-кто словно замер над этим «субботним кошельком», побаиваясь не угрызений совести (ведь хотят строить фактически на пепле жертв!), а лишь одного: вдруг хозяева «кошелька» привязали его на веревочку, второй конец которой — там, за океаном… А наши шолом-алейхемовские мечтатели, будучи, как они повторяют, «людьми светскими», не возносят молитвы, а творят мифы.
Условимся: когда речь идет о яре — топографическом понятии, это слово пишется со строчной, а не прописной буквы.
Миф первый:
в Бабьем яру погибли 200 тысяч евреев. Именно евреев!
По переписи населения 1939 г. в Киеве насчитывалось 847 тысяч жителей, из них 25 % — евреи. В 1940 г. — 892 тыс., перед войной, в 1941 г. — 890 тыс. Называются и другие цифры: 930 тыс. Т.е. к началу войны в Киеве могло быть 220—230 тысяч евреев.
По официальным советским данным, с началом войны около 200 тыс. киевлян были призваны в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии и среди них, естественно, — евреи призывных возрастов. Если их было 25%, значит, на фронт должны были уйти 40 тысяч. Начиная с 1 июля 1941 г., с приближением фронта, 325 тыс. киевлян эвакуировали на восток. То были квалифицированные рабочие, инженеры и техники киевских оборонных промышленных предприятий, имевшие «бронь» на случай мобилизации, ответственные работники государственных и компартийных учреждений, деятели науки, культуры и искусства, члены их семей, а также семьи командного состава РККА и НКВД. Тогда среди этих категорий граждан было очень много евреев, гораздо больше 25%. Количество беженцев из западных областей в Киеве было небольшим — в конце лета все осознавали угрозу сдачи города и стремились отправиться дальше на восток. Спасая резерв армии — юношей старше 14 лет — власти тоже спешили вывезти их из города. В начале сентября киевляне, имевшие родственников в селе, также старались покинуть город. Невозможно определить естественную убыль населения, так как кладбищенские книги при оставлении города советской властью в 1941 г. были уничтожены. Никто не подсчитывал количество расстрелянных узников Лукьяновской тюрьмы и подвалов НКВД, оставленных в госпиталях раненых.
Итак, на момент вступления немецких оккупантов (19 сентября 1941 г.) в оставленном на произвол судьбы Киеве могло находиться около 400—450 тыс. жителей. Но количество евреев уже составляло не 25% от общей численности киевлян, а гораздо меньше. Это подтвердилось последующими событиями.
В первые же дни оккупации Киева нацисты начали расстреливать именно евреев за акты саботажа, совершенные советскими подпольщиками. Но пока что это не носило массового характера, хотя до киевлян уже дошли слухи, что в ранее оккупированном Фастове расстреляли всех евреев.
Из вновь открывшихся документов теперь известно, что еще 24 июля нацисты расстреляли евреев в Шепетовке, затем в Бердичеве, Виннице. 11 сентября штаб эсэсовской Айнзацгруппы «Ц» сообщил в Берлин, что в Каменец-Подольском ими расстреляны 23600 евреев (среди них 14—16 тысяч депортированных сюда венгерских евреев). Всё это предшествовало трагедии Бабьего яра — несомненно, заранее запланированной.
28 сентября Айнзацгруппа «Ц», расположившаяся в здании НКВД на улице Институтской (бывший Институт благородных девиц), сообщила из Киева, что «здесь проживает приблизительно 150 000 евреев. До настоящего времени не представлялось возможным проверить эту цифру. Во время первой акции проведено 1600 арестов; приняты меры для установления численности еврейского населения в целом. Подготовлен план ликвидации не менее 50 000 евреев».
2 октября Айнзацгруппа «Ц» донесла в Берлин, что 29 и 30 сентября 1941 года в Киеве зондеркоманда 4-а во взаимодействии со штабом Айнзацгруппы и двумя подразделениями полицейского полка группы армий «Юг» казнили 33771 еврея.
Однако среди расстрелянных в те два дня были не только евреи, но и члены их семей — украинцы, русские и дети от этих смешанных браков. Такие браки стали довольно обычным явлением в советское время, правда, в крупных городах.
Расстрелы отдельных евреев, не явившихся 29 сентября, продолжались 1, 2, 8, 11 октября. Ведь в распоряжении предупреждалось, что расстреляют тех, кто не явится. Так погибло еще несколько сот евреев.
5 октября уполномоченный нацистского министерства оккупированных восточных областей при группе армий «Юг» гауптман Ганс Кох сообщил, что в Киеве уничтожено около 35 тысяч человек.
7 октября штаб Айнзацгруппы «Ц» в донесении подтвердил, что 29 и 30 сентября зондеркоманда 4-а под руководством штандартенфюрера СС Пауля Блобеля, усиленная 45-м и 303-м батальонами полицейского полка «Юг», расстреляла в Киеве 33771 еврея.
Прошло полгода, в течение которых на киевлян обрушились суровые испытания, смерть от голода и холода, расстрелы подпольщиков и расстрелы заложников за действия подпольщиков, расстрелы за нарушение комендантского часа. В январе 1942 года началась депортация десятков тысяч молодых киевлян на принудительные работы в Германию.
На 1 апреля 1942 года, по данным Киевской городской управы, в городе насчитывалось 352,1 тыс. жителей, из них: украинцев — 281,6 тыс. (80%), русских — 50,3 тыс. (14,2 %), поляков — 7,9 тыс. (2,2 %) и 20 человек (!) евреев. Сравнивая эту численность киевлян с той, что могла быть на момент вступления оккупантов в город полгода назад, получим убыль в 50—100 тыс. человек. В это число входят и 35 тыс. евреев, погибших в Бабьем яру в первые дни.
Точность при таком подсчете условна, однако ни о каких 100, 150 или 200 тысячах погибших в Киеве евреях просто не может быть и речи. Непонятно, зачем нужно увеличивать это число — чтоб «трагичнее» было? А разве гибель одного невинного человека не трагедия?
К 1 октября 1942 года численность киевлян составила 305,4 тыс. чел. Эта убыль — 46,7 тыс. за вторые полгода оккупации — умершие своей смертью, казненные заложники, вывезенные в Германию, но уже не евреи.
В 1944 г. Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний, совершенных немецко-фашистскими захватчиками, сообщила, что, «по неполным данным, в Киеве замучено, расстреляно и отравлено в «душегубках» более 195 тысяч советских граждан, в том числе:
1. В Бабьем яру — свыше 100 тысяч мужчин, женщин, детей и стариков.
2. В Дарнице — свыше 68 тысяч советских военнопленных и мирных граждан.
3. В противотанковом рву, у Сырецкого лагеря и на самой территории лагеря — свыше 25 тысяч советских мирных граждан и военнопленных.
4. На территории Кирилловской больницы 800 душевнобольных.
5. На территории Киево-Печерской лавры — около 500 мирных граждан.
6. На Лукьяновском кладбище — 400 мирных граждан».
(Цитируется по изданию: Москва: ОГИЗ Госполитиздат, 1944 год.)
Ныне, когда уже изданы все шесть томов «Книги памяти Украины», стало известно, что за все время войны погибли около 120 тысяч киевлян — на фронте и в оккупации. Не считая пленных, погибших в киевских лагерях. Однако и эту цифру нельзя принять окончательно: ведь как бы скрупулезно ни собирались сведения, через шесть десятилетий могло просто не оказаться тех, кто сообщил бы о своих погибших родных и близких, — свидетели тоже могли уйти в мир иной.
В ноябре 1943 г. в освобожденном Киеве насчитывалось около 180 тыс. жителей. То есть за два года убыль составила 220—270 тыс. человек. Это количество не нужно сопоставлять со 195 тыс. официальных потерь, потому что из десятков тысяч военнопленных, погибших в Дарницком и Сырецком концлагерях, не все были киевлянами. В то же время оккупанты отправили в Германию более 100 тыс. киевлян.
Теперь о том, почему на Сырце и в Дарнице значатся и военнопленные, и мирные граждане. В 1941 г. многие военнослужащие РККА, попав в окружение и предвидя пленение, старались при первой же возможности переодеться в штатское, особенно — командиры и политработники. Это хорошо видно на фотографиях того времени. При вскрытии братских могил в Дарнице (в лесу у лагеря находилось 11 тыс. трупов, на кладбище и около него — 40 тыс., в других местах — 17 тыс.) комиссия, обнаружив людей в штатской одежде, отнесла эти жертвы к гражданскому населению. По современным данным предполагается, что в Дарницком лагере погибло более 130 тыс. военнопленных, а не 68 тыс.
Ныне, по всем оценкам, установлено, что в Бабьем яру погибло 39—40 тыс. евреев. По сравнению с общим числом погибших в Киеве от рук нацистов 195 тысяч киевлян это составляет около 20—30%. Так почему же так хочется выделить одну национальность? За «кошелек»? Но весь мир помнит, чем закончилась в ХХ веке попытка одной нации поставить себя выше всех остальных!
Миф второй:
евреев в Бабьем яру
расстреливали украинские полицаи
Это придумали у нас, в Киеве. Совсем недавно.
В сообщении Айнзацгруппы «Ц» от 12 октября 1941 г. упоминалось, что с начала оккупации Киева и области «зондеркоманда 4-а казнила 51 тысячу лиц». Именно лиц, а не только евреев. И уточнялось: «Помимо специальной акции в Киеве в сентябре, когда в ней участвовало два подразделения полицейского полка «Юг», все прочие казни выполнялись этой зондеркомандой без привлечения помощников. Казненные в основном — евреи и незначительное количество политработников-саботажников и грабителей».
О Холокосте на Западе изданы десятки документальных исследований. Но ни в одной из книг, включая Энциклопедию Холокоста 2001 г. издания, нет упоминания об участии украинцев именно в расстрелах 29—30 сентября 1941 года в Киеве. Ричард Брейтман в книге «Официальные секреты. Что планировали нацисты, что знали англичане и американцы», изданной в Нью-Йорке в 1998 году, особо подчеркивает, что 45-й полицейский батальон был сформирован исключительно из профессиональных полицейских — молодых и резервистов, но только из этнических немцев, причем в значительной степени — из судетских. Этот батальон во время акции в Бабьем яру выполнял охранную функцию, а расстреливали немцы из зондеркоманды 4-а. Такую «ответственную работу» выполняли «опытные специалисты», но никак не свежеиспеченные украинские полицаи, только что навербованные из военнопленных.
Однако настроенные на «кошелек» фантазеры пытаются сыграть на межнациональной розни, которой нет в Украине. Хочется, чтоб была?!
Миф третий:
там, где хочется построить центр «Наследие» — вообще не Бабий яр
Урочище Бабий яр известно с начала ХV века. Собственно, этот овраг с отрогами (по-украински лучше: с приярками!) тянется на 2,5 км с юга, от современной улицы Дорогожицкой (Лагерной), на север — до современной улицы Фрунзе (Кирилловской). На всех старинных и новейших картах и планах Киева, во всех энциклопедических справочниках и путеводителях Бабий яр обозначен и описан именно так.
Но сторонники «проекта» ссылаются только на перспективный план Киева, помещенный в Малой советской энциклопедии издания 1937 года, где надпись «Урочище Бабий яр» напечатана (как, кстати, и все остальные названия) горизонтально, то есть, как бы с запада на восток. Это обстоятельство, известное школьникам из курса географии, пытаются объяснить как расположение всего Бабьего яра, идущего с юга на север, только относительно его отрога! Какая наивность! Как не вспомнить «субботний кошелек»!
Анатолий Кузнецов, чей авторитет как автора романа-документа «Бабий Яр» никем не подвергался сомнению, пишет: «Это был огромный, можно даже сказать величественный овраг — глубокий и широкий, как горное ущелье. На одном краю его крикнешь — на другом едва услышат. Он находился между тремя киевскими районами: Лукьяновкой, Куреневкой и Сырцом, окружен кладбищами, рощами и огородами. По дну его всегда протекал очень симпатичный чистый ручеек. Склоны — крутые, обрывистые, иногда просто отвесные, и в Бабьем яре очень часто бывали обвалы…»
Но сторонники строительства центра «Наследие» заявляют, что Бабий яр — это лишь один отрог, к которому подходила улица Бабий Яр (ныне — Ольжича), потому так и названная. И всё! И евреев расстреливали будто бы только в этом месте — в засыпанном ныне отроге, между домами №23 и №27 по улице Олены Телиги. Поэтому там, где хочется строить центр, т.е. на углу современных улиц Оранжерейной и Мельникова, ничего не происходило и строить можно. Опять «субботний кошелек»!
Поэтому продолжим цитировать А.Кузнецова, отправившегося посмотреть, где же это было, вскоре после освобождения Киева. Он шел снизу, со своей родной Куреневки — от улицы Фрунзе вверх по дну яра и обратил внимание на «белые камешки», которыми был усыпан крупнозернистый песок под ногами: «Это был обгоревший кусочек кости величиной с ноготь, с одной стороны белый, а с другой — черный. Ручей вымывал их откуда-то и нес. Из этого мы заключили, что евреев, русских, украинцев и людей других наций стреляли выше. И так мы долго шли по этим косточкам, пока не пришли к самому началу оврага, и ручей исчез, он тут зарождался из многих источников, сочившихся из-под песчаных пластов, отсюда-то он и вымывал кости. Овраг здесь стал узким, разветвлялся на несколько голов, и в одном месте песок стал серым. Вдруг мы поняли, что идем по человеческому пеплу. Рядом тут, размытый дождями, обрушился слой песка, из-под него выглядывали гранитный тесаный выступ и слой угля. Толщина этого угольного пласта была примерно четверть метра». Здесь мальчишки добывали золото из спекшегося пепла.
Архитектор Анатолий Игнащенко, автор памятника, сооруженного в 1976 году в верховьях Бабьего яра, как раз между двумя самыми верхними отрогами, тоже вспоминает, что при рытье котлована для основания монумента обнажился толстый слой пепла.
Посетители Лукьяновского православного кладбища летом 1944 года видели, как «золотоискатели» рылись у крайнего верхнего отрога яра, где теперь стоит этот монумент.
Но поверить этому мешает «субботний кошелек».
Миф четвертый:
там, где хочется
строить «центр»,
евреев не расстреливали
Еще раз напомним: каждый из свидетелей, из спасшихся видел только одно место, только один момент убийства. Не каждый способен был запомнить то самое место — не до того, когда прощаются с жизнью… Одних ставили над пропастью, других — на уступе, третьих клали на дно яра, четвертых — на уже убитых на дне яра. Это продолжалось два года на большой площади яра, его отрогов и прилегающей местности. Теперь всё это пространство объединяется одним понятием — Бабий Яр.
В его верховьях, а именно — на пересечении улиц Дорогожицкой и Олены Телиги летом 1941 года был вырыт противотанковый ров — один из многих, которыми предполагалось перекрыть врагу доступ к центру Киева. В этом рву осенью того же года нацисты расстреляли, по свидетельству местных жителей и выживших узников Сырецкого концлагеря, около 20 тысяч военнопленных — командиров и политработников РККА. Их останки были извлечены и сожжены осенью 1943 года, а пепел рассеян там же — в верховьях Бабьего яра. В одном из верхних отрогов были погребены тела расстрелянных моряков Днепровского отряда Пинской военной флотилии. Там же захоронены последние 300 узников Сырецкого концлагеря — те, что сжигали трупы. У ограды Лукьяновского православного кладбища, на месте проложенной после войны улицы Оранжерейной, обнаружили тела 300 заложников — случайных киевлян, казненных нацистами 2 ноября 1941 года только за то, что накануне большевистские подпольщики сожгли здание старой Думы — довоенного обкома и горкома компартии, стоявшей на нынешнем Майдане Незалежности.
Когда в августе 1943 года начались работы по сжиганию трупов в Бабьем яру, оккупанты огородили это место. Охраняемые заборы стояли на подходах к яру поперек улиц Мельникова, Дорогожицкой — сразу же за воротами Лукьяновского православного кладбища. Видимо, неслучайно правее ворот этого кладбища вместо решетчатой ограды идет кирпичная стена. Старые стальные решетки взяты отсюда для устройства печей в яру — рядом у верховьев яра. Мало?
В какой бы части Бабьего яра в течение двух лет ни происходили массовые убийства и захоронения, трупы в августе-сентябре 1943 г., естественно, сжигали не на том же месте. Но в яру. И пепел рассыпали в яру и вокруг яра. Там в каждой травинке сидит частичка того пепла.
Но сторонники «проекта» пригласили археологов сделать шурфы на месте предполагаемого строительства и остались очень довольны результатом «шурфования», при котором засыпанный отрог не был пройден до дна, а в насыпном грунте, разумеется, ничего не нашли. Очередной «субботний кошелек»!
Поэтому и не смолкают рассуждения о том, что-де на месте, выбранном, никого не спросясь, авторами идеи общинно-культурного центра «Наследие», не расстреливали евреев. И тут возникает вопрос: а НЕ ЕВРЕИ — не в счет? Ведь их же, не евреев, там погибло ВДВОЕ-ВТРОЕ БОЛЬШЕ!
Итак, Бабий Яр — братская могила всех наций, а не одной. Там нужен музей, посвященный всем, — музей истории Бабьего Яра. Но строить его на территории парка, внутри квартала, ограниченного улицами Дорогожицкой, Олены Телиги, Мельникова и Ново-Оранжерейной, не следует. Пусть это место останется нетронутым.
Пустуют помещения в наземном павильоне на станции метро «Дорогожичи» — чем не место для музея? Еще сохранилась контора бывшего Лукьяновского еврейского кладбища, еще стоит один из гаражей на улице Дорогожицкой (Лагерной), куда нацисты загнали на ночь тех, кого не успели расстрелять 29 сентября. Там стены вопиют! Но это не интересует сторонников проекта: там же не лежит «кошелек»!
Скажем прямо: памятник, установленный в 1976 г. на улице Дорогожицкой (бывшей Лагерной), посвящен — нравится это кому-то или нет — всем, чей пепел или прах лежит в этой гигантской братской могиле: евреям и цыганам (расстрелянным нацистами только за то, что они евреи и цыгане), украинским патриотам (хотя когда памятник ставили, об этом не могло быть и речи!), большевистским подпольщикам и невинным заложникам за диверсии этих подпольщиков (и об этом нельзя было сказать), саботажникам, военнопленным и просто гражданам, включая уголовников и уже ненужных несчастных наложниц.
Но в 1991 г. национально озабоченная часть еврейской общественности сочла необходимым выделить из всех жертв Бабьего Яра именно евреев. Сочинили миф о «последнем пути» в Яр через … бывшее Лукьяновское еврейское кладбище. И тогда от бывших ворот этого кладбища, от бывшей кладбищенской конторы, «потеряв» ось бывшей центральной аллеи, а потому — прямо по бывшим еврейским могилам (все ли останки были перенесены?) проложили бетонную дорогу к возвышенности, где установили памятный знак «менора». При этом так увлеклись, что «не заметили», как «менора» очутилась на территории бывшего Кирилловского православного кладбища! Тогда же у памятника 1976 г. по бокам камня с мемориальной надписью на украинском языке уложили два камня с дублирующим текстом на русском и иврите.
Результат не замедлил сказаться:
1. Началось «соревнование» в возложении и перекладывании цветов у этих трех камней. У какого языка больше?
2. Неподалеку от «меноры» московский патриархат установил деревянный восьмиконечный крест и камень с надписью, напоминающей, что на этом месте 6 ноября 1941 г. были расстреляны православные священнослужители — за призыв к защите Отечества от фашистов.
3. Украинские патриоты напомнили, что в Яру — могилы борцов за свободу и независимость Украины, расстрелянных в 1941—1942 гг., и воздвигли в русле Бабьего яра величественный в своей простоте дубовый четырехконечный крест.
В 2001 г. рядом со станцией метро «Дорогожичи» соорудили памятный знак «Детям, расстрелянным в Бабьем яру». Тогда же, в тридцати шагах от креста украинским патриотам появилась каменная композиция, имеющая в плане контуры «звезды Давида», с надписями по-украински, на иврите и теперь уже на языке зеленых банкнот из «кошелька»: «В знак засвидетельствования сооружения на этом месте общинно-культурного центра «Наследие».
Хочется спросить: наследие чего? И не провоцируются ли так антисемитские выпады? Или кому-то именно этого и хочется? А ведь построить «центр» можно неподалеку — в промзоне на улице Мельникова. Или там не лежит «кошелек»?