Тридцать лет назад, 1 августа 1975 года, советская делегация в Хельсинки подписала Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Это был первый случай, когда СССР подключился к международной межблоковой структуре, основанной на западных ценностях. Тогда, как утверждают историки, старцы из политбюро «проморгали» опасность распространения заграничных идей, джинсов и кока-колы. Сегодня в нашей стране «джинсов и кока-колы» хватает. Однако из ценностей почему-то распространяются и приживаются в большинстве своем наиболее вредные...
Для моего собеседника — украинского диссидента брежневского периода, философа, вице-ректора Украинского католического университета Мирослава Мариновича — тогда, 30 лет назад, когда советские чиновники надеялись на формальность хельсинкских соглашений, слова «свобода» и «любовь» были не просто словами, а ценностями, которые нужно отстаивать. Не изменилось это отношение и ныне.
— Мирослав Франкович, в одной из ваших статей звучал тезис о «маленьком грехе маленького человека», когда тот считает, что этот его маленький грех ни на что не влияет.
— Да, мы убеждены, что наш маленький грех абсолютно не влияет на общее состояние дел. Когда кто-то там дает кому-то взятки, то при этом говорит себе: «Я маленький человек, я ничего не могу изменить». Это и есть корень зла, ибо мы не можем внутренне найти в себе иммунитет против той общей болезни.
Чего не хватает украинскому обществу — так это хорошего анализа причин наших бед, который доходил бы до простого человека. У нас есть очень неплохие аналитики, у нас есть блестящие умы, которые пишут замечательные статьи. Но простые люди этих статей не читают, они не могут найти объяснение сложным многоплановым обстоятельствам...
Для того чтобы понять, что ваш грех влияет на общее состояние, нужно видеть обратные связи. Нужно проследить: я даю взятки, мои коллеги делают это — значит, это зависит не только от президента, но и от меня также.
Нам нужно звено, которое по своим потенциальным интеллектуальным и духовным возможностям способно донести взгляды элиты — высокой элиты — до простого народа в соответственно упрощенном виде. На этом среднем звене вообще держится демократия. Возможно, год или два назад я впадал в пессимизм. Но не сегодня. Поскольку во время оранжевой революции наше общество проявило, на мой взгляд, блестящее понимание определенных законов демократии. Доступ к телевидению получило огромное количество очень умных людей. Все то, что они говорили, нужно было просто записать и сразу реализовывать. Украина имеет колоссальный интеллектуальный потенциал, такова Божья милость. Но из-за существования старой системы управления государством этот потенциал не используется...
И все-таки эти годы нашей независимости и определенный уровень демократии дали прекрасные плоды. Просто нужно идти дальше. Шаг за шагом нам нужно познавать другие тайны демократии. И тогда мы поймем, что от нашего решения зависит также и конечный результат в государстве.
Ведь иначе люди теряются в этих сложных ситуациях и ищут упрощения. Типичный упрощенный вариант объяснения тот, который озвучивает сегодня МАУП (Межрегиональная академия управления персоналом), а именно — «во всем виноваты структуры мирового сионизма». Это самодовлеющая система объяснений, якобы очень логичных, и вы хорошо себя чувствуете психологически, поскольку имеете всеохватывающее объяснение. Но в результате вы радикально уходите от действительности.
Вот пример из моей жизни, научивший меня быть предельно скептичным по отношению к любым теориям заговора — вроде бы где-то там в Шамбале, или в Вашингтоне, или в Израиле, или где бы то ни было есть группа людей, планирующая развитие мировых событий. Я тогда находился в лагере (это был 1978 год), и вот в газетах читаю об иранской революции. И я вспоминаю: за неделю до нее в США был опубликован отчет госдепартамента, что в Иране, дескать, все под контролем. А через неделю — революция, которая изменила лицо вообще всего мусульманского мира.
Этот момент меня окончательно убедил: нет на земном шаре ни одной группы людей, которая могла бы спланировать ход событий на сто процентов. Такие попытки всегда делались, но они всегда оказывались беспомощными перед Господней волей. Поэтому для меня лишь одна Личность — Господь — является творцом истории.
Почему необходим нам этот визави — Бог? Что Он вносит в нашу жизнь? Человек соткан из разных интересов — семейных, профессиональных, карьерных, сексуальных и т.п., которые он пытается согласовать. Это повергает его в пучину хаоса, поскольку такие же интересы бурлят и в других людях. Человек пытается внести в эти интересы какой-то порядок, придать им надлежащую приоритетность. Но, как правило, наиболее приоритетными оказываются наиболее грешные интересы. Рене Жерар нашел очень интересное объяснение агрессии — нестабильность человеческих желаний решается тем, что находится один объект, который становится козлом отпущения. Его уничтожают, и в систему вносится порядок. А христианство предлагает вертикальное измерение в жизни человека, задающее приоритет этим человеческим интересам. Я грешный человек, меня интересует все, что интересует самого порочного человека в этом мире. Мне порой хочется садануть кого-то по голове — а это и есть «недоразвитый» порыв убийцы. А почему он «недоразвит»? Потому что именно существование Бога, ощущение, что ты не один, а с Ним вместе в постоянном диалоге — именно это выстраивает мои желания в определенную очередь приоритетности.
Бог вносит порядок, Он не допускает спонтанного избрания какой-то жертвы и ее уничтожения. МАУП для меня угрожающа тем, что она предлагает жертву. И это не является чем-то новым. Все погромы в Украине были порождены этой идеей. Периодическим вспышкам ненависти по принципу поиска жертвы нужно противопоставить иную модель самоорганизации общества — вертикальное измерение с милосердным Богом.
— Во время революции были попытки конструктивного подхода, перенесение ответственности на каждого, но сейчас вновь пошел «отток» мыслей, поиск козла отпущения, и, кажется, даже есть из кого выбирать: дорвавшись до власти, люди начинают действовать так же, как та власть, которую они ругали...
— В начале 90-х годов, после первых демократических выборов, к власти в Галичине пришли совершенно новые люди. Через год-полтора гнев народа обернулся на них. Почему? Потому ли, что они были плохими людьми? Нет, я так не считаю. Или, возможно, потому, что они не были юристами или экономистами? Что ж, простите великодушно, но Рейган тоже не был экономистом или юристом. Система управления — вот где ключ к пониманию. Можно быть даже актером, но если правильно работает система управления государством, этот актер, имея достаточно трезвый ум и опираясь на опыт экспертов, сможет руководить даже таким государством, как США.
Наши добрые люди, которые пришли к власти в начале 90-х, этого не осознавали. Для них изменение системы означало смену людей. Закончилось это очень плохо. Что делает сегодня наше новое правительство? Оно, прежде всего, обратило внимание на замену людей. Все мои попытки добиться от представителей новой власти ответа на вопрос, как они представляют себе изменение системы власти, заканчивались ничем. А меня действительно интересует, как будут реформированы связи власти с самим обществом — с простыми людьми, обивающими пороги «Водоканала» или жэков, с бизнесменами, продающими одежду. Как власть изменит эти отношения? Я покривил бы душой, если бы сказал, что государство не понимает важности этого. Но меня тревожит то, что эта проблема стала десятой, двадцатой в приоритетах нынешней власти.
— Сегодня наше правительство с целью повышения авторитета моральных ценностей общества планирует ввести в школах предмет «Этика веры». Не приведет ли этот шаг к противоположному результату?
— Мы все констатируем, что духовность нашего общества находится на очень низком уровне. Но когда стоит вопрос о том, как ее можно улучшить, мы все разводим руками. И говорим: «Неизвестно, но упаси Боже, допустить Церковь, ведь мы в секулярном государстве». Я считаю это парадоксом. Так как Церковь является одним из факторов, которыми можно повлиять на общество.
Говорят, что «Этика веры» как предмет нарушает современные представления о секулярном государстве. На мой взгляд, такая аберрация зрения — следствие слегка искривленного развития современного западного мира. Творцы американской конституции нашли формулу секулярного государства, при которой государство не смеет делать суждения в религиозной сфере. Однако оно не может этого делать не для того, чтобы религию запихать под лавку, а для того, чтобы, наоборот, способствовать процветанию религий! А что процветает вместо этого? Процветает одна-единственная система верований — арелигиозная.
Министерство образования предложило предмет «Этика» с мыслью о том, что этот предмет будет нейтрален относительно других религиозных верований. Но в результате, когда читаешь этот учебник, то видишь: в центре мира человек. Но тогда это не нейтральный учебник! Это учебник, который навязывает всем украинцам одну-единственную (арелигиозную) систему убеждений, то есть делает именно то, что государство не должно делать!
По моему мнению, мы все нуждаемся в этическом воспитании, прежде всего религиозном. Но государство не должно навязывать какую-либо форму этики. Идеал для меня — чтобы христиане изучали христианскую этику, иудеи — иудейскую, мусульмане — мусульманскую и т.п. И государство должно это право обеспечить, но во всех случаях уроки этики — это не воскресная школа. Именно она призвана учить детей Закону Божьему. А растолковывать детям, что такое добро, справедливость, а то и «Возлюби ближнего своего» — этому может и должна учить и государственная школа.
— Если смотреть глобально — в религиозных доктринах изложен опыт человечества, в частности того, что к миру нужно относиться с любовью, что должны существовать определенные ограничения на разрушительные действия. То есть в любой религии есть какой-то общий этический каркас, и его сегодня восстанавливают в атеистических системах. Возьмем тот же современный мусульманский терроризм. Его официальным лозунгом, прежде всего, является протест против отсутствия в современном западном мире упомянутого этического каркаса...
— Я думаю, что внимание западного мира к порокам западного мира недостаточно. Мы предлагаем западную цивилизацию как модель для всего мира. Мусульманские цивилизации могут освоить определенные универсальные элементы этой модели, но не могут принять ее всю. Мне это бросилось в глаза, когда я через несколько дней после терактов 11 сентября находился в Германии. Мы с коллегой зашли в магазин купить прессу. И, просмотрев журнальные раскладки, я ужаснулся, поскольку посмотрел на них мусульманскими глазами: восемьдесят, а то и все девяносто процентов журнальных обложек были на тему эротики!
Вывод мусульманского общества — что христианское общество декларирует одни ценности, а живет в соответствии с другими. Мы должны эти голоса услышать и спросить у своей совести, должны ли мы работать ради возрождения того этического каркаса, о котором вы говорите. А его можно возродить, лишь опираясь на религию. И потому главное, что тревожит меня сегодня в ситуации с «Этикой веры», — это поспешность с введением этого предмета по всей Украине в один день, первого сентября 2005 года. Его следует вводить постепенно, только там, где подготовлены соответствующего уровня специалисты, где для этого созданы определенные условия.
— Но ведь в наше время человек не всегда сразу ощущает потребность в определенном этическом стержне. Вы сами тоже не сразу пришли к осознанию необходимости христианства...
— Если государство обеспечило право разных групп действовать в публичном поле, то эти группы должны действовать. В частности, и Церковь имеет право предлагать свои истины не только в храме, но и за его пределами. И только тогда, когда человек будет жить в мире, где он будет слышать разные аргументы, только тогда он будет формировать собственную позицию. Я не боюсь того, что моя правда может утратить привлекательность, если она войдет в контакт с другими правдами. Ведь этим и проверяется, насколько моя правда является именно правдой. Именно на основе этого принципа наш Институт религии и общества Украинского католического университета и выпускает пособия — например, по богословским аспектам религиозной свободы и прав человека. В них представлены позиции католиков, православных, протестантов, иудеев и мусульман. От того, что я был составителем этой книги, я не стал меньшим католиком. Но мне очень интересно было узнать мнение других. Ведь истина — непостоянна, имеет различные грани. И я могу признать, что в позиции и православных, и протестантов есть часть той истины, которую я пытаюсь познать через свою католическую перспективу. Именно через это «единство в разнообразии» Бог и предлагает нам познать Его великую Правду.