Если бы я мог вернуться назад, то ничего бы не менял, чтобы не навредить своей судьбе и судьбам других людей. И что бы я сделал наверняка - то сказал бы всем "добрый день", кому не сказал, сказал бы всем "я тебя люблю", кому не сказал, и похвалил бы всех, кого не похвалил.
Так говорил вуйко Дезьо
Сегодня, проходя мимо спортивной площадки университета напротив диагностического центра, я обнаружил, что исчезла знаменитая черновицкая калабаня.
Она после дождей была величественной и раскидистой, обойти ее можно было только по проезжей части дороги или по кустам. И вот теперь я иду ровным участком заасфальтированного тротуара. Какое-то ощущение грусти и потери окутало меня. Годами и годами эта калабаня была частью моих всевозможных эмоций. А сейчас трогательная страница моей жизни перелистана, и бесповоротно.
И я тешу себя тем, что на тротуаре, как идти от проспекта до "Черемоша", ближе к улице Полетаева, есть еще одна калабаня. Она тоже величественная, и когда появляется, то во всю ширину тротуара. Ее обойти можно только по газонам или кустам. Потому для утешения у меня еще есть шанс, и еще не все прошло в моей жизни.
А пока я прохожу заасфальтированную заплату на тротуаре и удивляюсь, как выразительно обступили меня воспоминания последних десятилетий. Я припоминаю, куда ходил по этому тротуару, откуда возвращался. Мои далекие странствования выстроились в волшебный хронологический ряд воспоминаний: Киев, Берлин, Париж, Созополь и почему-то Городенка, хотя я ни разу там не был.
Все, кого уже нет, обступили меня, и я неспешно рассказываю им о своей жизни без них: получается тихая исповедь. Я вспоминаю, с какой тревогой шел по этой дороге в больницу к маме, а потом, с облегчением от новостей врачей, возвращался назад.
Каждое воскресенье, когда представлялся случай, я проходил мимо лужи, направляясь в монастырь. Это была заколдованная лужа, догадываюсь я и сразу же планирую себе, что после ближайшего дождя обязательно приду сюда, чтобы проститься с прошлым и, возможно, развернуть новую страницу моей истории и истории лужи. Я приду сюда, чтобы найти свое новое продолжение.
Через несколько шагов я возвращаюсь на проспект. Начинают цвести катальпы.
Я каждый год вспоминаю человека, который занимался озеленением проспекта 50 лет назад. Каждая весна - это симфония цвета: начинают косточковые, затем цветут черемухи, их эстафету подхватывают каштаны. И, наконец, катальпы вносят свой завершающий аккорд.
Тот человек знал, что он делал, и делал это для грядущих поколений, возможно без шанса самому увидеть свое произведение во всей полноте.
Потому-то и вспоминаю я о нем каждый год, когда цветут катальпы, и низко кланяюсь его мудрости. Он не просто собрал вместе шумопоглощающие деревья, его технологическое решение имело и эстетический замысел.
Я снова вспоминаю лужу и понимаю, что о прошлом не надо сожалеть, его нужно уважать. Мы же не сожалеем о римских цифрах. Когда мы глубоко погружаемся в воспоминания, то остаемся в них и перестаем создавать будущее.
А пока я иду и вспоминаю, как в луже купались голуби: куда они перелетят теперь? И вдруг, наконец, когда ее уже нет, я догадываюсь, что это была сентиментальная лужа. Она не была агрессивной, как другие лужи. Поэтому, вопреки всем бушевавшим вокруг нее эмоциям, вряд ли кто-то вспомнит ее нехорошим словом.
Лужа, город, уходящая натура. Всплывающий фон.