Прежде чем разрабатывать модели развития страны, политикам и аналитикам следовало бы обратиться к области знаний о массовом сознании и общественных настроениях. Недооценивать психологию народа уже не приходится: вспомним, как возмутил общественное мнение «украиноедский» закон о языках Кивалова-Колесниченко, хотя всегда считалось, что языковый вопрос увяз где-то в низу мировоззрения толерантных украинских граждан. Но до сих пор это мировоззрение раскрывает свои тайны исключительно ученым, хотя его анализ мог бы лечь в основу многих государственных стратегий.
Массовое сознание украинских граждан сейчас представляется скорее подвижным и даже расшатанным, чем стабильным. Результатами своего исследования с нашими читателями поделился доктор психологических наук, профессор, заведующий лабораторией масс и сообществ Института социальной и политической психологии НАПНУ Вадим Васютинский.
Семь циклов настроений и убеждений
С 1994 года мы применяем модель политико-семантического пространства современного украинского общества. В ее основе лежат результаты ежегодных общеукраинских опросов двух тысяч респондентов. И из года в год на первое место выходят два фактора. Первый - это реформаторские или антиреформаторские настроения (их определяют с помощью таких вопросов, как отношение граждан к колхозам, фермерству, частной собственности, продаже земли, безработице - иначе говоря, к социализму и капитализму). Вообще этот фактор доминирует. Но в предвыборные периоды более выразительным становится другой, определяющий пророссийские или антироссийские настроения. Центральным здесь является отношение к языку, поэтому этот вопрос очень напряженный, щекотливый, особенно перед выборами. А поскольку у нас с 2004 года выборы проходят в режиме «нон-стоп», каждые два-три года, то фактически мы все время находимся в состоянии напряжения.
Главные показатели этого фактора довольно простые: «В независимом Украинском государстве единственным государственным языком может быть только украинский» и противоположное ему: «В Конституции нужно предоставить статус государственного двум языкам - украинскому и русскому». Интересное дело: когда социологи спрашивают, какие проблемы беспокоят людей, и перечисляют десятка два возможных, то проблемы языка занимают какое-то там «надцатое» место. А в нашей модели эта проблема оказывается психологически центральной, потому что на самом деле это не проблема языка как таковая, а проблема идентичности. Язык - это как будто поверхностное проявление нашей идентичности, определяющее, кем мы являемся внутри и кем хотим чувствовать себя. Украинцы имеют разные варианты идентичности: украинскую, русскую, советскую, украинско-русскую, региональную (галицкую, донецкую, крымскую и т.п.), профессиональную, возрастную, половую. В каждом из нас эти идентичности представлены, но с разным удельным весом: у кого-то на первом месте то, что он украинец, у кого-то - что житель Крыма, еще у кого-то - что он врач, журналист и т.п. И эта идентичность, без которой человек не может существовать, оказывается очень важной субъективной составляющей нашего сознания, самопонимания, самопознания. И именно эта идентичность, которая субъективно очень насыщена, и содержится в этом факторе. Здесь «русскости» противостоит традиционный украинский «щирый» патриотизм, к которому добавляется политическая ориентация на Запад - Европу, Америку, Польшу, но самым существенным является отражение отношений ко «всему русскому».
Модель делает наглядным довольно путаное движение массового сознания от левых к правым политическим настроениям в течение 1994-2011 годов. В нем можно проследить семь циклов.
Первый имел место в 1994-1997 годах. 1994 год характеризовался существенно антиреформаторскими, социалистическими (левыми и левоцентристскими) и умеренно пророссийскими настроениями. В 1995-1996 годах произошел заметный сдвиг вправо, а в 1997 году существенные изменения не зафиксированы.
Второй цикл (1998-2000 годы) начался резким сдвигом влево в 1998 году, и в левой части политического спектра общество находилось в течение двух последующих лет.
Третий цикл был коротким: в 2001 году произошло резкое «поправение» общества, очевидно, связанное с предыдущим премьерством Виктора Ющенко, когда деятельность тогдашнего выразительно проукраинского правительства давала реальные положительные результаты: через месяц после избрания премьера в государстве нашлись деньги на выплату пенсий и перестали выключать электроэнергию.
Четвертый цикл отметился незначительным регрессом влево в 2002 году и нехваткой ощутимых изменений в 2003-м.
Существенная ломка наступила в 2004 году, знаменуя начало пятого цикла - возвращение к правой части политического спектра. Еще более выразительным оказалось «поправение» общества в 2005 году, когда усилились антироссийские настроения. После помаранчевой революции люди лелеяли надежду на быстрое демократическое развитие страны.
Однако неудачная политика правой помаранчевой власти послужила причиной обратного эффекта - существенного смещения общества влево, к антиреформаторским и пророссийским настроениям, в течение 2006-2009 годов. Это - шестой цикл. Массовые настроения фактически вернулись на уровень 1994 года. Тогда власть позиционировала себя как проукраинская, как реформаторская, а результатом был откат массового сознания на левые позиции, ближе к социалистической идеологии.
Впрочем, действия настоящей власти оказались не намного эффективнее, из-за чего в массовом сознании актуализировались противоположные тенденции: в 2010-2011 годы (седьмой цикл) общество переместилось на выразительно правые позиции. К концу 2010 года, когда в стране действовала уже новая власть, новый президент, массовые настроения становятся менее антиреформаторскими и сильно ослабляются пророссийские настроения. А в конце 2011 года - неожиданно и почти невозможно - настроения становятся очень реформаторскими и очень антироссийскими. Получается, что мы имеем власть умеренно антиреформаторскую и весьма пророссийскую, а результатом ее деятельности оказывается усиление противоположных настроений.
Относительно стабильными остаются соотношения между позициями представителей разных социально-демографических групп. К правому полюсу выразительнее тяготеют жители западных областей и Киева, этнические украинцы, молодежь, студенты и предприниматели. На левом полюсе в большей степени сосредоточены позиции жителей юго-восточных регионов, этнических русских, представителей старшего поколения, пенсионеров и рабочих. Самыми близкими к центру оказались взгляды жителей центральных областей, лиц среднего возраста, работников сельского хозяйства и сферы обслуживания, домохозяек.
Логически располагаются в модели позиции групп респондентов, которые определились по признаку уровня дохода: более бедные - на левом полюсе, более богатые - на правом. Более высокий уровень материального обеспечения, как правило, побуждает личность к более реформаторским и менее пророссийским позициям. Но самые богатые у нас являются менее проукраинскими по сравнению с не настолько зажиточными гражданами.
Зато малообеспеченным гражданам больше присущи антиреформаторские и пророссийские настроения. Однако среди бедных слоев населения языковую проблему относительно чаще используют для протестной поляризации: на Западе бедные активнее поддерживают украинский язык, а на Востоке - русский.
Мы скорее правые, чем левые
Примечателен диапазон изменений. Политическое сознание расшатано - если здесь раньше были просто сдвиги, то теперь наблюдаем «прыжки». Массовое сознание, которое безумно колеблется, - это очень плохое и тревожное состояние. Имеющиеся сегодня настроения мне вообще импонируют, но как психолога не радуют, потому что я понимаю, что это означает какую-то очень неуверенную позицию, когда общество очутилось в состоянии дезориентации. Интересно, что выразительно антироссийские и даже явно реформаторские настроения не воплощаются полно в результатах голосования: на выборах правые и правоцентристские партии не получили явной победы, хотя настроения людей больше отвечают их идеологии (что отчасти объясняет успех «Свободи»). Частично эту идеологическую нишу завоевала «Батьківщина», частично - УДАР, но реально такой силы, как «украинская правица», у нас нет. Нет сильной партии национально-демократического направления: партия «Собор» вполне правильно снялась с выборов, а «Наша Україна» бездарно проиграла.
Сегодня реальные массовые настроения больше правые, чем левые. Если преимущество по результатам выборов получает действующая власть, то это означает, что результаты не отвечают состоянию массового сознания. Таким образом, массовые настроения не будут способствовать власти, если она сохранится в том же формате, что и до сих пор. Но едва ли власть будет действовать принципиально иначе, и потому она своими антиреформаторскими и пророссийскими действиями будет побуждать общество двигаться в противоположном направлении.
А впрочем, никакая прежняя власть не понимала психологического состояния общества. У власть имущих какие-то свои представления о нем, они стараются воплотить в жизнь свои модели, не считаясь с настроениями и нуждами общества. Да, я глубоко убежден, что тот же Крым взвешенной и психологически тонкой политикой за двадцать лет можно было бы сделать украинским - не в языковом понимании, а в политическом, и крымчане, являющиеся наиболее реформаторскими среди жителей всех юго-восточных регионов и имеющие высокий экономический потенциал, могли бы голосовать за Украину, даже мысли не имея, что им хочется в Россию. Но наши власть имущие ничего реального для этого не делают.
Дифференцирует массовые настроения и возрастной фактор. Поскольку старшего поколения среди избирателей у нас примерно вдвое больше, чем молодежи, общественное мнение относительно народных избранников тяготело влево, но постепенно настроения изменились: то же село, в котором преобладают пожилые люди, раньше голосовало за коммунистов и колхозы, со временем отдало свои голоса за Ющенко, а теперь в массе своей симпатизирует «Батьківщині», то есть уже отошло от «левых» взглядов.
Характерно, что этнические русские, имеющие более высокий уровень образования, чем украинцы (а высшее образование в наших условиях побуждает к «правым» взглядам), однако, существенно более левые: «влево» их тянет «русскость», для них русское в большой степени означает советское, и тоска по «русскости» объединяется с тоской по «советскости». В России уже капитализм, а у них где-то на несознательном уровне эта тяга к русскому выглядит как возвращение назад и погружение в прошлое. Эту их «левизну» и перехватила Партия регионов.
Определенная «расшатанность» - это нынешнее свойство массового сознания, которое таким образом реагирует на историческое состояние общества. В конце концов, массовое сознание - явление самодостаточное, оно имеет право быть таким, каким есть. В зависимости от условий, в которых находится общество, массовое сознание то более спокойное, устойчивое, заскорузлое и стереотипное, то начинает расшатываться и двигаться в какую-то сторону. Скажем, Майдан - это было очень неожиданное и очень яркое явление, которого никто не мог предвидеть. Это тоже было своеобразное состояние сознания половины нашего общества, находившейся в прекрасно-приподнятом состоянии, но невозможно, чтобы такое состояние сохранилось навсегда. Даже если бы помаранчевая власть была эффективной, то все равно должна была бы наступить эмоциональная усталость, разочарование, уныние. А поскольку эта власть оказалась еще и не слишком эффективной, то помаранчевая часть Украины осталась в состоянии глубокого разочарования. А после 2010 года и вторая половина Украины пережила разочарование, поэтому на Юго-Востоке страны победа Партии регионов на выборах была убедительной, но не такой триумфальной, как могла бы быть.
«Бо то не просто мова, звуки…»
Я не вижу явных признаков того, что страна расколется. Вопрос идентичности, языка, культуры, ориентации на Москву или Европу - это очевидные проблемы, решение которых нужно было положить в основу объединения общества. Поэтому новый закон о языках очень нужен, но не такой, который провели Кивалов и Колесниченко, - он просто дерегулирует ситуацию. И не такой, какой «в верхах» готовят снова. Формально утвердить украинский язык государственным, а потом действовать, как бог на душу положит, - это не демократия. Хотя бы потому, что у нас русскоязычные сферы общества более образованны, более богатые, проживают в городах - то есть, в итоге, они принимают решения. А украиноязычные сферы традиционно более сельские, менее образованные, более бедные, и они не принимают решения, а выполняют те, которые приняли за них. Жители Западной Украины более сознательны и самостоятельны, но они в меньшинстве. Фактически этот закон дерегулирует языковые вопросы и отдает украинский язык на поругание «русскоязычным гражданам», и я очень сомневаюсь, что они о нем будут заботиться. Конечно, они оставят какой-нибудь этнографический фрагмент для «всенародных праздников», оставят и сугубо политический (на международном уровне Украина будет позиционироваться как украиноязычное государство), да и в школе будут изучать украинский язык. Но реально в публичной сфере, в сфере высшего и среднего образования все больше будет доминировать русский язык - что уже, в сущности говоря, было в советское время. Русификация будет продолжаться. И при этом будут говорить: «Мы любим украинский язык. Он будет изучаться в школах». Вопрос: а зачем? Зачем в Крыму, в Донбассе, в Одессе изучать украинский язык, этот «ненужный язык» в школах, если потом всюду будет преобладать русский язык, по телевидению будет звучать русский язык, на работе все будут общаться на русском? Так что настоящие власть имущие создают законодательную основу для того, чтобы продолжить и даже усилить процесс русификации, который и без того продолжается.
Здесь проблема двоякая. Украинский язык в нашем обществе якобы имеет утвержденный формальный статус преимущества над русским, зато русский имеет более сильные социальные позиции. И государство должно прежде всего защищать более слабый язык - украинский.
Сейчас много говорят о правах русскоязычных граждан - но почему не ведут речь о правах украиноязычных? Считается, что когда украиноязычный гражданин читает книгу или смотрит фильм на русском языке - это нормально. А если русскоязычный гражданин вынужден читать часть книг и смотреть фильмы на украинском языке, то это уже нарушает его права. Часто говорят, пусть будет 50 на 50. Да пусть! Потому что если установить между языками реальную симметрию, то она окажется в пользу украинского языка, поскольку симметрии теперь нет именно в ущерб украинскому.
И еще очень важный языковой аспект - положение крымскотатарского языка. Я считаю, что везде в Крыму публичная информация должна подаваться на трех языках. Настоящий закон о языках якобы провозгласил для всех национальных меньшинств право требовать свой язык, но это касается преимущественно русскоязычных групп населения. Интересно будет посмотреть, как Крым будут «татаризировать», как повсеместно появятся вывески на крымскотатарском языке…
Когда мы говорим о положении в стране польского, венгерского, румынского языков - здесь угроз немного меньше, потому что эти общины всегда могут получить информацию, литературу, фильмы из соседних государств, об этом, в конце концов, заботятся и посольства этих стран в Украине. А сохранить культуру крымских татар - это историческая, юридическая, моральная обязанность Украинского государства. Но ее никогда не выполняла ни помаранчевая власть, ни бело-синяя.