Почти каждый день вижу на экране телевизора лицо полковника Юрия Буданова — первого российского военного, которого судят за преступление, совершенное во время второй чеченской войны. Очень хочется верить, что этот первый процесс не останется последним, что после Буданова фигурантами уголовных дел станут другие российские военные и политики, виновные в преступлениях против мирного населения маленькой республики. Никогда не был сторонником провинциальной чеченской элиты «полевых командиров», прекрасно осознаю, что тем, кто эксплуатировал тягу чеченцев к независимости, было наплевать и на независимость, и на чеченцев (а у нас разве иначе?). Но точно знаю, что «ковровые» бомбардировки городов и поселков — обычное военное преступление, которое не оправдывается ни необходимостью стабилизировать ситуацию на Кавказе, ни мотивами повышения рейтинга малоизвестного и незаметного человека, избранного Кремлем на роль преемника Бориса Ельцина, ни интересами военной карьеры генералов, один из которых — теперь уже губернатор Ульяновской области — приехал на процесс над Будановым поддержать бывшего подчиненного и позволил себе смеяться над родителями, дочь которых убил «герой»-полковник.
Впрочем, я достаточно уже критиковал элиту. Дело не только в ней. Дело в российском обществе, в его упрямо имперском, фактически расистском отношении к подчиненным народам, в уверенности плебса, что убить «черного», унизить его — не преступление, а так — результат скверного расположения духа. Милиционер на московской улице, разбойничьим взглядом выискивающий в толпе злосчастного кавказца, чтобы получить взятку или — если не в духе — поглумиться с братвой в отделении, — это начало. Полковник Буданов, считающий возможным убить молодую девушку, поскольку якобы подозревает ее в связях с боевиками, — это продолжение. Генерал, отдающий приказ бомбить города и селения, в которых могут находиться эти боевики, — вследствие чего гибнут десятки таких девушек, — это финал. И над всем этим — его превосходительство Верховный Главнокомандующий. Но не Путин, нет, — народ. Народ, неспособный все это остановить, осознать, заставить свое начальство оставить территории, которые не удается подчинить на протяжении веков. Нам легко обо всем этом говорить, ведь мы последние десять лет независимы от прихотей Имперского Народа, а если зависимы — то только от его элиты. А с ней можно договориться, она намного прагматичнее и циничнее населения, которому разрешила проголосовать за себя. Она и бомбит только тогда, когда чувствует соленый привкус денег и власти — не за идею же!
Элита больного общества не может сама быть здоровой — в народе ее справедливо будут считать маргинальной. В свое время маргиналом считали Александра Герцена, не соглашавшегося с геноцидом поляков и осуждавшего русских псевдоинтеллигентов, устраивавших балы в честь генерала Муравьева. Потом — академика Сахарова, осуждавшего геноцид афганцев. Сейчас — Сергея Ковалева. Что показательно: каждое последующее поколение объявляет маргинальным предыдущее, а бывших маргиналов переименовывает в спасителей русской чести. Так, может, следует сделать это сегодня, не дожидаясь смерти героев и преступников?
Конечно, модель для осуждения чеченской войны уже создана миром: это международный трибунал в Гааге, занимающийся сегодня преступниками югославского конфликта. Конечно, мне могут сказать, что ни один российский политик или военный не угодит на скамью подсудимых: Россия — не Югославия. Однако несколько лет назад нельзя было даже представить, что в Белграде всерьез будут обсуждать возможность выдачи в Гаагу Слободана Милошевича. А еще год назад нельзя было и мечтать о суде над Будановым. Я в достаточной мере реалист и знаю, что российских политиков сегодня нельзя привлечь к международной ответственности. Тем не менее создать международную правовую модель, которая позволяла бы привлекать к ответственности виновных в военных преступлениях, какой бы пост они ни занимали, — крайне необходимо. Суд над полковником Будановым может лишить российских военных в Чечне чувства безнаказанности. Суд над Милошевичем может повлиять на решение будущих российских — и не только российских — лидеров. Ведь в многонациональном государстве, не способном поступаться принципами и территориями, конфликты могут возникать на любом этапе развития. И если общество не может решить эти конфликты мирным путем, его нужно заставлять это делать. Правы те, кто обвиняет американцев в двойных стандартах относительно Косова и Чечни. Но это вынужденная политика двойного стандарта. И стратегически просчитанная: если в будущем человечество будет руководствоваться одной системой ценностей, у него хватит сил защитить от политического самоубийства и малые, и большие страны.
Но дело полковника Буданова слушает не международный, а российский суд. И потому для меня это чисто уголовный процесс. В Чечне — с юридической точки зрения — нет войны, чрезвычайного положения, там продолжает действовать российская конституция. Это не полковник Буданов убил чеченскую девушку. Это один гражданин Российской Федерации убил другую гражданку этой же страны. Судят не офицера, не героя необъявленной войны, а обычнейшего убийцу. Оправдать убийство политическими или расистскими мотивами, конечно, можно — примерно так, как оправдывали своих героев-убийц русские классики. Тем не менее для меня самое главное — как отнесется к процессу над Будановым не суд, а общество. Если подавляющее большинство будет сочувствовать «боевому офицеру», осужденному за убийство черного ничтожества, — значит, общество продолжает болеть. Остается только без какой-либо надежды надеяться, что болезнь эта не хроническая...