«Мамины сердечки» и счастливая звезда…

«Неужели это реальность? И то, что происходит со мной, когда-то происходило с кем-то еще? Кто-то чувствовал нечто подобное? …Ты тихо спишь, а я не могу выпустить твоей ручонки из своих рук. Стрелки часов несутся с бешеной скоростью, но еще с большей скоростью бьется мое сердце. Через несколько часов начнется новый день. День необыкновенный. Мы проведем его вместе! Будут еще дни, недели, годы. Что-то будет меняться, но кое-что будет оставаться неизменным — я всегда буду любить тебя. Я всегда буду обнимать тебя. Я всегда буду защищать тебя. Буду тут, рядом с тобой…»

Эти простые и вместе с тем душевные строки написала Владисла­ва Ульянцева в ту ночь, когда в их семье появилась первая малышка из детского дома. Сегодня, спустя три года, в детском доме семейного типа Ульянцевых проживает уже девять детей в возрасте от восьми месяцев до 15 лет, двое из которых родные и еще двое — усыновлен­ные (пятеро детей под опекой). Сере­же и Владе очень не нравится, когда об их большой семье говорят как о ДДСТ. Но на сегодняшний день это единственная форма семейного воспитания, благодаря которой супружеская пара или человек, не состоящий в браке, могут взять на воспитание до десяти детей (учитывая собственных) и получать средства для их содержания.

Напомним, что в ДДСТ могут быть устроены только дети, имеющие статус ребенка-сироты или ребенка, лишенного родительской опеки, причем кровным братьям-сестрам отдается предпочтение. Теоретически все как всегда красиво, но на практике в двух из трех случаев директора детских домов и интернатов отдают своих подопечных очень неохотно. Они «украшают» их медицинские карточки букетами несуществующих заболеваний или «эффектно» преподносят те, что есть; умело акцентируют внимание на психологических особенностях успевшего немало пережить ребенка, а одиноким усыновителям говорят о том, что этим деткам нужна только полноценная семья — только папа и мама. Когда же порог этих пряничных домиков переступают люди, желающие взять детей в ДДСТ, им рассказывают о том, что у ребенка отбирается шанс быть усыновленным. Если же там появляются потенциальные усыновители, то в ответ на свою заинтересованность конкретным ребенком они слышат старую историю о том, что его статус еще не определен и неизвестно, как скоро он определится.

Это — украинская реальность. С одной стороны, наше государст­во вкладывает огромные средства в деинституализацию интернатских учреждений, пропагандируя семейные формы воспитания и национальное усыновление через создание социальной рекламы, видео­зарисовки, внедрение механизмов, благодаря которым деньги ходят за ребенком, а не наоборот. А с другой — сотрудники каждой второй детской институции в Украине, едва заслышав фразу «подари ребенку мамин свет и папину ласку», тихо содрогаются. Почему? Для кого-то это бизнес, для кого-то — работа, а кто-то просто верит в то, что таким детям лучше оставаться в «нейтральной ситуации». Фактически каждый желающий вырвать ребенка из этой системы вынужден сегодня преодолевать массу бюрократических проволочек. Семья Ульянцевых не стала исключением. Быть может, только благодаря чудесным совпадениям, которые предзнаменовывали появление в их семье каждого нового сердечка, они не останавливались перед трудностями и сделали все возможное, чтобы стать мамой и папой для девятерых детей.

«…пока я поднялась от кабинета врача в детское отделение — все ступеньки залила слезами»

«Еще до свадьбы мы с мужем решили: когда я забеременею, усыновим ребенка приблизительно такого же возраста, — рассказывает тридцатидвухлетняя Влада Ульян­цева. — Но о большой семье я не меч­тала никогда. Я была уже на четвертом месяце беременности, когда мы прочитали в газете, что рядом с нами есть детская больница, которой нужны памперсы, питание, одежда, пеленки, поэтому мы с мамой решили пойти туда. Мама знала, что мы хотим усыновить ребенка. Когда мы еще только подни­мались по ступенькам к врачу, она говорила: «Владочка, я тебя прошу, давай только после того, как ты родишь». Вы знаете, мы с мужем молились о нашем ребенке (ждали девочку Владу), а когда я пришла в больницу, то увидела там — двухмесячную Владочку. Меня настолько это поразило, что пока я поднялась от кабинета врача в детское отделение, все ступеньки залила слезами. Через месяц Владоч­ка была уже дома, и я буквально не могла надышаться на нее…

— Удивительно! Как вам удалось так быстро все оформить?

— Все сложилось чудесным образом. Даже в службе нам сказали, что так быстро документов еще никто не собирал. Когда я увидела Владочку то, несмотря на свою беременность и стоявшую жару, у меня появилось такое вдохновение, столько энергии и сил, что все удалось устроить очень быстро. Кроме того, все видели мое положение и старались помочь. Дети должны быть в семье. Без семьи ничего сделать невозможно. Когда мы еще приходили к Владочке в палату, она постоянно разворачивалась и смотрела на дверь — настолько быстро эти дети успевают привыкнуть к тому, что когда дверь открывается, что-то меняется в их жизни. Вообще уже тогда мы чувствовали, что Влада не последний наш ребенок. Мы начали молиться о том, чтобы Бог открыл глаза и другим семьям, чтобы они стали забирать этих детей, имеющих иногда такие проблемы, которые у обычного ребенка даже сложно представить. Моя знакомая взяла ребенка, который пробыл в больнице до года и двух месяцев. Оказалось, он настолько привык жить в ограниченном пространстве, что не мог переступить ни через один порог.

Вообще у меня не укладывается в голове, как можно девять месяцев носить под сердцем ребенка, чтобы потом его оставить. Но я была очень благодарна женщине, родившей Владу. За что? За то, что она ее не убила. Хотя первое время, конечно, во мне было другое чувство — «не отдам»! Потом я начала думать по-другому, и решила воспитывать Владу так, чтобы у нее не было негатива к той женщине, которая ее родила.

«Ты все равно всех не заберешь…»

Честно говоря, как только я переступила порог красивого трехэтажного дома Ульянцевых в Донецкой области и взглянула на обступивших меня детей, то почему-то сразу подумала, что ясно­глазая девочка в красном с зеленым рюшем платье наверняка родная дочь Сережи и Влады. Но, как выяснилось позже, я ошиблась так же, как и все, — Владочка (сегодня ей два года и 10 мес. — Авт.) действительно оказалась невероятно похожей на Владиславу. По ее словам, после рождения Саши племянники еще долго говорили, что Владочка опять родила Владоч­ку — настолько неожиданным и вместе с тем знаковым стало появление в их семье этой девочки. Хорошо, когда семье, решившей создать ДДСТ, близкие оказывают сердечную поддержку. Но так бывает не всегда. В лучшем случае это молчаливый протест, в худшем — полное нежелание общаться. Как правило, родные таких пар не понимают, зачем брать интернатовских детей, если семья способна обзавес­тись и дюжиной своих собст­венных. Ответы здесь нужно искать в духовной сфере, где словосо­четания «чужие дети» не бывает.

Сидя на просторной кухне в окружении деток, Владислава рассказывала о том, как часто ей говорили: «Ты все равно всех не заберешь», но когда она видела этих детей, уже не могла ничего не делать, больше всего им нужны любовь и ласка. Сотрудники интернатских учреждений даже физически не могут уделить внимание всем детям. Забота и любовь… Кста­ти, когда из гостиной мы стали дружно перемещаться в кухню, я ожидала, что сейчас всех малышей придется заботливо рассаживать на высоких стульях. Но все они самостоятельно расселись по местам и, кто с сосками, кто с пупсами в руках, приготовились слушать. Самые взрослые девочки — 13-летняя Руслана и 15-летняя Да­ша немного смущались, зато пятилетняя Аня уже через полчаса вышла в гостиную и начала петь песню.

Аня у Владиславы и Сергея появилась вместе со своей сестрой Настей, которой сегодня уже три года. Если раньше у девочек были большие проблемы с эмоциональной сферой и речью (Настя, например, практически не говорила), то сейчас, благодаря царящей в семье атмосфере любви и защищенности, они многое восполнили и стали развиваться более гармонично. Хотя им, как и другим детям, нужны медицинские осмотры, соответствующее лечение.

«Мамины сердечки»

А еще среди девяти «маминых сердечек», как называет детей Влада, есть два удивительных ребенка с очень интересной, хотя и непростой судьбой — это Костя (сегодня ему три года и шесть месяцев. — Авт.) и Оля (сегодня ей один год и три месяца. — Авт.).

У Константина было два очень серьезных диагноза. Нам говорили, что он, возможно, даже не будет разговаривать. Но за то время, пока Костя у нас, он вырос на семь сан­тиметров (!), и сейчас он знает уже много слов. Он очень жизнера­достный, к тому же ему все время хочется съесть побольше. В два года нам говорили не давать ему больше, чем полбанана, хотя в этом возрасте мои дети могли съесть и два. Ну и как ему тогда расти, если нельзя съедать больше чем полбанана?

Олю, как и Константина, мы ждали полгода. Когда я познакомилась с ней, ей было две недели, а забирала уже семимесячной. Олечка была худенькая, маленькая. У нее был порок сердца. От нее отказывались дважды: первый раз — когда она родилась, и второй — когда потенциальные усыновители узнали о ее диагнозе. Я читала, что порок сердца возникает у детей тогда, когда они недополучают любви отца, но у нас нужная терапия получилась сама собой, ведь Олечку и Костика мы взяли за три дня до моих вторых родов — рождения Тони (сегодня ей 8 месяцев. — Авт.). То есть пока я была в роддоме, с детьми был Сережа. И так пошло, что даже ночью к Олечке вставал именно он, поэтому она больше папина, и даже когда зовет его, говорит «мама». Недавно мы пошли делать ей УЗИ сердца и оказалось, что свершилось чудо — порок сердца стал незначительным. Мы так радовались! Обзвонили всех своих родственников…

— Влада, это просто невероятно!

— Врачи сказали, что свершилось чудо, что мы относимся к числу счастливчиков. Мама потом призналась мне, что были знакомые, которые советовали ей уговорить меня отказаться от ребенка с таким диагнозом, ведь он может умереть. Хотя мне кажется, что если бы такое случилось, ребенку все равно было бы лучше пожить в семье, чем провести это время в детском доме или интернате.

Очень тяжелый момент мы пережили после знакомства с двумя детьми — Дашей и Русланом. Мы навещали их раз в неделю и очень ждали в семью. Но с того момента, когда должен был определиться их статус, нас попросили пока не приезжать, потому что детское учреждение вроде бы поступило неправильно, показав нам детей без статуса. За это время детей усыновили. Почему из больше чем 150 детей, усыновили именно наших, непонятно. Мы их полюбили, мальчик уже называл нас мама-папа. Было очень тяжело. Влада и мы молились за них, и Бог ответил на наши молитвы, хотя тех детей и нет с нами. Влада просила: «Бог, дай нам Олю, Костю, Дашу, Руслана…». Оля и Костя уже есть, а Влада продолжала молиться, чтобы Бог дал еще Дашу и Руслана. Как ей объяснять? В нас самих это отзывалось болью. Но получилось так, что у нас теперь две девочки — Руслана и Даша.

«Невероятно? Представьте, такое бывает…»

В течение трех лет семья Ульян­цевых из двух человек увеличилась до 11. В начале прошлого года им предложили оформить детский дом семейного типа и в перспективе должны были выделить жилье. До этого времени уже начавшее разрастаться семейство жило в двух, более чем скромных, комнатках, служивших одновременно и детской, и гостиной, и спальней. Во все стены и потолки были вбиты крюки, на которые Сергей вешал детские лестницы, качели и кольца. Понятно, что на такую жилплощадь новых детей взять бы никто не позволил. Поэтому семье Ульянцевых в скором времени пообещали выделить дом, но, как это часто случается в Украине, финансирования вдруг не стало. Напомним, что, согласно действующим в сфере семьи и детства нормативно-правовым актам, родители-воспитатели, создавшие ДДСТ, гарантировано должны получить в пользование от государства дом или многокомнатную квартиру, оборудованные всем необходимым — от бытовой техники до мебели и предметов домашнего обихода. Кроме того, при желании детскому дому семейного типа может быть предоставлен земельный участок для садовых работ, а также транспортное средство.

Владислава и Сергей надеялись только на чудо, и оно произошло! Однажды их сам нашел и пригласил в Донецк на собеседование благотворительный фонд «Развитие Украины», и уже в конце прошлого года семья Ульянцевых переехала в новый трехэтажный дом, построенный специально для них. Не­вероятно? Представьте, такое бывает. Только к цели нужно идти с чистым сердцем и верить в чудеса.

Напоследок маме «девятерых сердечек» я задала следующий вопрос: «Если бы у вас была возможность реформировать существующую сегодня систему интернатских учреждений для детей, что бы вы изменили в первую очередь?» И Влада, выстрадавшая каждого из своих детей, ответила, что на ее взгляд, прежде всего нужно взять на контроль статус детей, находящихся в этих учреждениях. Ведь очень часто он начинает устанавливаться только на тот момент, когда ребенком кто-то заинтересовался. Но даже если у ребенка в течение какого-то времени не будет четкого статуса, стоит ввести такие механизмы, которые позволили бы взять его на время в ДДСТ или приемную семью. Конечно, глубина и мотивы такого желания должны тщательно проверяться. Но если супруги искренне желают помочь ребенку, государство должно сделать все, считает Владислава, чтобы он как можно быстрее попал в эту семью, тем более что заграницей подобная практика уже давно существует. Кроме того, в роддомах всегда есть женщины, желающие забрать оставленного биологической мамой ребенка, а это значит, что процедуру передачи нужно облегчить. «Когда женщина держит на руках своего малыша и видит, что рядом с ней лежит такой же сверточек без любви и ласки, она начинает мыслить по-другому, — говорит Влада. — Пусть это будет временное оформление, но детей нельзя оставлять одних после рождения. У меня была возможность кормить Олечку грудью — ее бы это очень оздоровило, но, к сожалению, она не сразу попала к нам. Еще один момент связан с тем, что дети из ДДСТ находятся в банке данных сирот, а это значит, что к ребенку, у которого уже есть мама и папа, могут прийти другие родители. Так получилось с нашей Олей. Нам позвонили из соцслужбы и сказали, что на нее пришел запрос из департамента от усыновителя. Мы были потрясены. Поэтому, долго не раздумывая, решили удочерить ее и Владочку. Мы всегда хотели только девочек, хотя сейчас наш папа вроде бы уже хочет мальчика, правда, Сереж?»