старую прессу ее знакомые аккуратно складывают в стопочки, иногда присоединяя поношенную одежду. Александра Евгеньевна навещает их не очень часто, но всегда скромно отказывается от обеда, довольствуясь только чаем и печеньем. Поболтав о том-сем, она тихо уволакивает в своей затертой «кравчучке» старье, дома сортирует: что - в утиль за копейки, а что и под иглу старой ручной машинки. Весной она в одиночку совершает походы в лес за молодой крапивкой для борща, не забывает общипать и одуванчики. Листочки годятся для витаминного салата, а из желтых соцветий после вымачивания варится душистый мед. Летом, наплевав на давление, она радостно копается в чужих грядках, увозя за старания то пучок зелени, то горстку бурячков, а то и целую сеточку картошки. Осознание, что электричка для пенсионеров бесплатная, очень утешает в часы стояния между корзинами и потными телами дачников. Иногда Александра Евгеньевна скорбит о том, что не может отважиться торговать сигаретами или шоколадками. Зато пару раз ей везло подработать уборщицей, а в августе целый месяц она смогла заменить у знакомых на фирме быстроного курьера-отпускника.
Только не подумайте, что Александра Евгеньевна - одинокая пенсионерка. Она даже субсидию не получает, из-за чего долг по квартире вырос до астрономических размеров. На диване в троещинской двухкомнатке лежит все, что при росте
182 см и весе 57 кг персонифицирует материнское счастье. Оно не курит, не пьет и даже не волочится за женщинами. При этом оно, невзирая на обусловленную мизерной маминой пенсией тощавость, вполне здоровое. Вернее, речь идет о нем - 40-летнем интеллектуале Геничке. Когда Геничка еще только родился, восторженная Александра заподозрила, что он слишком хорош для окружающего мира, что впоследствии подтвердилось. Жена попалась вредная - хотела хорошо одеваться, ходить на вечеринки к друзьям и родила капризного ребенка. Единственным человеческим поступком этой эгоистки было согласие на развод и обещание не заикаться об алиментах, которые Геничка все равно не мог платить. Бездарный, глупый, бездушный начальник геологической партии, доведя дело до полного краха, сократил Геничку, хотя он к тому времени стал самым талантливым на свете программистом ЭВМ. Такая же бездарная и бездушная держава даже не моргнула от потери столь ценного кадра, после чего невостребованный программист впал в затяжную диванную депрессию. Иногда он выходит из добровольного заточения, чтобы прогуляться по улочкам Троещины (на поездку в город маминых средств уже не хватает), после чего возвращается нервным, озлобленным на все и вся, и только мамины уверения, что нынешний мир зол и бесчеловечен, служат небольшим утешением. О том, чтобы подвигнуть Геничку на поход в службу занятости, не стоит даже заикаться. Это стыдно, гадко, недостойно интеллигента. К тому же, побаивается Александра Евгеньевна, Геничке могут предложить работу дворником или охранником, а это больно ранит его и без того истерзанную душу.
Наталья - одна из тех, кто привечает Александру Евгеньевну на своем загородном участке. И втихомолку - не дай, Боже, обронить словцо в обиду знакомой - осуждает Геничку. Ее Станислав, конечно, не будет таким. У него еще все впереди, ведь недавно всего 21 год исполнился. Просто Станислав еще не сумел найти себя после школы. Тщательно оберегаемый мамой, он не поддается вредному влиянию улицы, не завел плохих друзей (а хороших просто не попалось), не встретил порядочную девушку (а к внешне непорядочным и не подступался), не привык ходить на развратные дискотеки. Вся жизнь молодого паренька протекает тихо-мирно у экрана телевизора. Когда нет интересных фильмов или программ, он включает игровую приставку и с головой уходит в мир виртуальной реальности. Несколько раз мама Наташа пыталась предложить ему работенку, вычитанную в рекламных объявлениях или подсказанную сердобольными друзьями. Стасик долго обмозговывал предложение, но потом тихонько мотал головой. «Знаешь, мама, - сказал он однажды, - мне все это не интересно. Я бы хотел работать так, чтобы рисовать что-нибудь. Почему ты меня в детстве рисовать не научила?» С тех пор Наташа о работе молчит, хорошо хоть сама при небольшой, но зарплате. Ждет, пока сын переварит обиду за искалеченное без кружка рисования детство. А потом, конечно, простит, оторвется от телевизора, найдет себе дело по душе. Нужно только немножко подождать, пока все само собой наладится...
Когда задушевный друг Наташи, доставшийся в обмен на слишком строгого (как на Стасиков мягкий характер) мужа, тонко намекает, что пора бы переростка в люди выводить, мама злится, нервничает, говорит, что любит сына. И старается сделать все возможное, чтобы он в будущем был по-настоящему счастливым, чтобы не мог упрекнуть ее за настоящее.