В марте этого года Министерство по делам семьи, молодежи и спорта по собственному желанию оставила команда, работавшая в Государственном департаменте по усыновлению и защите прав ребенка. Бывшие госслужащие не сидели сложа руки, и уже 26 июня на свет появилась не только Всеукраинская общественная организация «Служба защиты детей» (почетным председателем является губернатор Житомирской области Юрий Павленко, а сопредседателями — глава Всеукраинского объединения «Дія» Татьяна Кондратюк и экс-директор Госдепартамента Людмила Волынец), имеющая представительство в 16 областях Украины, но и три подготовленных ею законопроекта, призванных содействовать национальному усыновлению. Об этом и о многих других вещах, связанных с украинским законодательством в области защиты прав детей, мы решили поговорить с Людмилой Волынец.
— Людмила Семеновна, чем именно будет заниматься «Служба защиты детей», какими будут ее особенности и ближайшие планы?
— С юридической точки зрения мы — обычная общественная организация, ничем не отличающаяся от любой другой подобной.
Что касается отличий — мы не ставим своей целью непосредственно работать с детьми. Для этого есть другие организации — например «Отчий дом», который забирает детей с улицы. Кто-то разрабатывает новые технологии и методики работы, отрабатывает практику на местах. Но все это приживется в стране только тогда, когда будут приняты нормативные акты. Писать законы мало кто умеет. Наши коллеги утверждают, что мы делаем это лучше и профессиональнее.
— То есть вы собираетесь стать своеобразным аккумулятором идей в этой сфере?
— Совершенно верно. С одной стороны, инициировать принятие законов, с другой — обрабатывать то, что есть сегодня и что никак не отображено в законодательстве.
Ну и еще мы отличаемся, наверное, тем, что 100% сотрудников организации — это бывшие госслужащие достаточно высокого уровня. Поэтому одна из ближайших и крайне важных наших задач — работать над повышением профподготовки людей, имеющих непосредственное отношение к детям, прежде всего, служб по делам детей (раньше службы по делам несовершеннолетних. — А.К.). За два года реформы и нашей работы в министерстве на государственных постах нам удалось увеличить количество сотрудников этих служб на 60%. Это безусловный позитив. Но сейчас нужно обратить внимание на то, чтобы они получили адекватную подготовку.
Иногда мне задают вопрос: «А не будет ли конфликта интересов с другими общественными организациями?». Я отвечаю: в этой сфере так много проблем, что у людей, работающих на детей, просто нет времени конфликтовать. Нам нужно объединяться, чтобы сформировать единую политику.
— Вы затронули тему подготовки кадров. А готовят ли специально директоров интернатов?
— Безусловно, человек, претендующий на должность директора интерната, на попечении у которого 200—300 детей, должен проходить специальную подготовку, поскольку в процессе работы ему придется быть не только медиком, но и психологом, юристом и финансистом в одном лице. И, конечно, прежде всего, он должен понимать интересы ребенка. Но в нашей стране нет специальности «директор интерната». Как правило, он вырастает из педагога-предметника. Еще очень много надо сделать для того, чтобы директор интерната отстаивал интересы ребенка, а не учреждения. Хотя среди тех, с которыми я общалась, есть такие, которые вызывают у меня искреннее восхищение.
— То, что сегодня вы уже не имеете министерских рычагов влияния, с одной стороны, сильно раскрепощает в намерениях, но, с другой, точно так же ограничивает в возможностях. Каким образом вы собираетесь действовать, с кем дружите?
— Мы дружим со всеми. В статье 5 закона об охране детства записано, что общественные организации имеют право работать в системе защиты прав ребенка, и государство содействует их деятельности. Кроме того, в законе о Кабмине есть отдельная статья о сотрудничестве с общественными организациями. В плоскости этих двух нормативных актов мы и будем работать. 22 июня мы заключили соглашение о сотрудничестве с базовым министерством, координирующим работу по защите прав ребенка. У нас нет права законодательной инициативы, и мы на него не претендуем. Но мы имеем право готовить законопроекты. На сегодняшний день подготовлены три. Мы отправили их уполномоченному по правам человека, в Кабмин, а также один из них, касающийся изменений к проекту Налогового кодекса, — господину Азарову как первому вице-премьеру и министру финансов Украины.
Конечно, с точки зрения принятия решений мы ограничены. Но я абсолютно уверена, что мы сможем выработать общее мнение с Минисемьи посредством встреч, конференций и дискуссионных клубов.
Безусловно, не все так просто принимается. К сожалению, есть слишком много разных точек зрения на одни и те же проблемы детей.
— В чем заключается суть уже разработанных вами законопроектов?
— Первый закон касается изменений в некоторые законодательные акты по вопросам поддержки национального усыновления. Прежде всего, это распространение права на получение 8,5 тыс. грн. на усыновляемого ребенка; права усыновленного ребенка на ежемесячную поддержку со стороны государства в размере одного прожиточного минимума; внедрение оплачиваемого трехмесячного отпуска для людей, усыновивших ребенка, сразу же после усыновления. То есть мы оформили все те идеи, которые заявляли, когда еще работали в министерстве.
Второй законопроект — это изменения к проекту Налогового кодекса. По нашему мнению, люди, усыновившие ребенка, должны иметь льготное налогообложение своих доходов, поскольку в отношении усыновленного ребенка они выполняют государственную функцию. Мы предлагаем освободить опекунов, приемных родителей, родителей-воспитателей и усыновителей от уплаты пошлины за оформление документов на детей, в том числе от платы за справки о психическом здоровье и т.д., а также от уплаты пошлины на транспортные средства и землю. Безусловно, до тех пор, пока они выполняют функцию по воспитанию ребенка-сироты.
Третий законопроект касается внесения изменений в некоторые законодательные акты по вопросам усовершенствования межгосударственного усыновления. 12 декабря 2006 года состоялось заседание Верховной Рады по поводу присоединения к Гаагской конвенции по вопросам межгосударственного усыновления. Законопроект не был отклонен, но и не набрал достаточного количества голосов. Между тем наш опыт работы в госдепартаменте говорит о том, что в Украине реально работают агентства по межгосударственному усыновлению.
В 1994—1996 гг. Н.Карпачова предложила имплементировать из Гаагской конвенции механизм, который называется Центральный компетентный орган по вопросам межгосударственного усыновления, в результате чего в Украине появился Центр по усыновлению. Сейчас речь не идет о ратификации Гаагской конвенции, которая вызывает острые дискуссии, но мы предлагаем взять оттуда еще один механизм – по урегулированию деятельности агентств по усыновлению.
Почему мы утверждаем, что агентства в Украине есть? Возглавляя госдепартамент, я издала приказ о регистрации доверенных лиц иностранных семей, являющихся представителями агентств, в котором было написано, что факт подачи документов не вызовет никаких юридических обязательств ни с одной, ни с другой стороны. Таким образом мы получили информацию об этих агентствах.
Документы подали 153 агентства: 53 из них представляют восемь стран и 101 — США. В материалах четко указывалось, сколько украинских детей ими уже усыновлены. Проанализировав предоставленную информацию, мы передали отчет Н.Карпачовой: агентства работают в Украине, мимикрируя под представителей семей. Некоторые выводы, полученные нами в результате анализа, просто шокируют — когда, например, один человек представляет двенадцать агентств. В связи с этим мы предложили проект закона, который, на наш взгляд, урегулировал бы деятельность этих людей. Сейчас мы разрабатываем правила их аккредитации, как проект постановления Кабмина. То есть мы вносим целый пакет — анализ ситуации, законопроект и проект постановления Кабмина.
— Кому и как удалось просчитать, что с помощью упомянутых законопроектов к 2010 году удастся улучшить ситуацию с национальным усыновлением именно в три раза?
— К сожалению, по статистике, каждая четвертая семья в Украине бездетна — последствия Чернобыля и т.д. Согласно результатам социологических опросов, проводившихся Институтом развития семьи, детей и молодежи, о возможности усыновления сегодня думают 20% семей. Пусть реально готовы усыновить 10% из них. При том, что в Украине —13 млн. семей, это составит 1 млн. 300 тыс. потенциальных усыновителей.
Есть еще проблема. Нужно привести в соответствие интересы ребенка в усыновлении и желание потенциальных родителей усыновить. Наиболее популярный возраст для усыновления — до 3 лет. Однако 80% детей, реально являющихся сиротами, приобретают статус, позволяющий их усыновить, к пяти годам, то есть тогда, когда они востребованы гораздо меньше. Здесь заложен потенциал увеличения усыновлений. Проблема не во взрослых людях, которые готовы усыновить. Проблема в том, как сделать так, чтобы дети в раннем возрасте не «зависали» без статуса.
Усыновление детей запрещено до достижения ими двухмесячного возраста. Процедура отказа матери от новорожденного ребенка отменена Семейным кодексом: теперь уже не отказываются от ребенка, а дают согласие на его усыновление в возрасте от двух месяцев. Мы посетили 15 детских больниц, где находятся дети-отказники: определенная часть детей «зависает» в связи с тем, что матери уходят, не оставив никаких документов. Начинается кошмарная процедура установления статуса. Некоторые врачи забирают у биологических матерей паспорта и держат у себя, чтобы тем самым вынудить их прийти и оформить согласие на усыновление. Это очень сложная процедура. Кроме того, ребенок не должен находиться два месяца в больнице.
Врачи говорят, что дома ребенка не берут детей. А они не берут, потому, что переполнены. При этом 90% детей в них — это те, на которых мамы, по совету тех же врачей, написали заявления о временном устройстве. В результате невозможно ни определить этих детей в приемные семьи, ни отдать на усыновление.
— Но если в течение шести месяцев биологическая мать не проведывает и никак не интересуется своим ребенком, то она лишается родительских прав…
— Но ведь не автоматически. Это всего лишь повод, чтобы подать в суд иск на лишение ее родительских прав. Все равно должно быть согласие матери на усыновление ребенка. Поэтому мы предлагаем хотя бы освободить таких биологических матерей от уплаты за нотариальное разрешение на усыновление ребенка. Сегодня это стоит 50—70 грн.
— Не помешает ли осуществлению выплат и льгот усыновителям тайна усыновления?
— Усыновитель имеет право на выплаты и право отказаться от них. У родителей сегодня есть право на тайну. И государственный и любой другой служащий обязаны ее сохранять.
Вообще на бытовом уровне вопрос очень острый. Тайна усыновления — это приоритет интересов взрослого человека над интересами ребенка, которого мы нередко хотим получить в полную собственность. И потому, по-моему, она не имеет права на существование. Это мертвая норма, которую, по сути, не обеспечивает никто — ни законодательство (поскольку нельзя усыновить ребенка до двухмесячного возраста), ни сами люди. Ежегодно за разглашение тайны усыновления возбуждается одно-два судебных дела. На самом деле это происходит гораздо чаще. Как правило, к восьми годам 80% усыновленных детей, уже знают, что они не родные.
На мой взгляд, нам нужно не просто выбросить понятие тайны усыновления из законодательства, но и научить сотрудников служб по делам детей и людей, которые усыновляют, как правильно сообщать ребенку о том, что он не родной. За те 15 лет, что я занимаюсь проблемой детей-сирот, ко мне обращалось очень много людей, которые не скрывали факта усыновления. Реально их очень много.
— Какими будут механизмы выплат?
— До сегодняшнего дня получать
8,5 тыс. грн. имели право люди, которые усыновили детей, родившихся, начиная с апреля 2005 года, когда эта норма была введена. Деньги сохранялись на банковском счете ребенка. Там, правда, есть несоответствие. Если ты не работаешь, то эти 8,5 тыс., когда бы ни усыновил, ты можешь получить до года. А если работаешь, то только в том случае, если усыновил ребенка раньше, чем ему исполнилось полгода. Последним указом президент дал распоряжение согласовать эти законы. Люди, усыновляющие трех-, пятилетних детей, точно так же имеют право на выплату этих денег. Ребенок приходит в семью и, как и новорожденный, которого принесли из роддома, нуждается в кроватке и многих других вещах.
Механизм выплат мы предложили несколько иной: чтобы не стимулировать нечистых на руку людей, «растягивать» сумму на три года. Но вместе с тем, есть еще ежемесячные выплаты на детей и так далее.
— Ко Дню защиты детей глава Всеукраинской общественной организации «Общество равных возможностей» Светлана Дядченко заявила, что материальная помощь, выделяемая государством родителям при рождении ребенка, привела к тому, что в Украине увеличилось количество детей-сирот. Согласны ли вы с таким утверждением? Не приведут ли льготы и деньги, предназначенные усыновителям, к тому, что кто-то попытается таким образом поправить свое материальное положение, не слишком беспокоясь при этом о судьбе сироты?
— Я думаю, что каждый должен делать то, что он умеет делать лучше всего. Я умею писать законы, но не усыновляю детей. И не всегда люди, усыновляющие детей, могут писать законы. Это — во-первых. Во-вторых, мне бы очень хотелось, чтобы у всех семей, которые усыновляют детей или имеют такое желание, уровень материального обеспечения был таким же, как у госпожи Дядченко, дай Бог здоровья ей и ее троим усыновленным детям. Нужно понимать, что мы живем в стране, где у 70% населения доходы ниже необходимого для нормальной жизни. К сожалению, не всегда милосердие человека и его способность воспитать чужого на момент усыновления ребенка сочетается с его большими материальными достатками. Очень часто происходит наоборот: материально обеспеченные предпочитают рожать детей. Посмотрите на наш политический бомонд, имеющий по четверо-пятеро детей. Это очень хорошо. Но вместе с тем нужно понимать, что есть огромное количество семей, «обескровленных» весьма недешевыми попытками лечения бесплодия, у которых все нормально с душой и желанием иметь детей. Так что, всех их лишить права стать родителями?
Давайте прежде посмотрим на все социально-экономические процессы в Украине. Когда мы опрашиваем людей, почему они не усыновляют детей, даже те, кто действительно готов это сделать, отвечают, что они не уверены в завтрашнем дне. И если госпожа Дядченко считает, что таким людям не нужно помогать, то я не могу с этим согласиться. Проблема не в том, выплачиваются деньги на ребенка или нет. Проблема в том, каким людям мы будем разрешать усыновлять, как мы будем их подготавливать и как контролировать.
Что касается статистики, приведенной госпожой Дядченко, то она крайне не корректна — ни одна цифра не соответствует действительности. Единственное, с чем я могу согласиться (и то, только по тенденции), что сейчас действительно увеличивается количество детей-сирот. Не потому, что их становится больше. На всеукраинских совещаниях «С любовью и заботой о детях» постоянно говорится о необходимости проведения работы по усовершенствованию процедур предоставления ребенку статуса сироты и лишения родительских прав. Президент поручил Генпрокуратуре проверить деятельность служб всех уровней. В 2005 году мы проверили интернаты и выяснили, что 45% детей, реально будучи сиротами, такого статуса не имеют. За счет того, что качество работы сейчас улучшается, у нас увеличивается цифра детей, имеющих статус сироты, а не их реальное количество.
Утверждать, что злоупотреблений не будет, нельзя. 10% любого социального процесса имеют отрицательные последствия. Но неправильно отменять из-за этого движение вперед. Давайте будем работать над тем, чтобы службы по делам детей лучше работали с потенциальными усыновителями. Давайте возобновим систему очереди на детей, когда нам будет из кого выбирать ребенку родителей, прежде всего исходя из его интересов. Давайте говорить о качестве.
И еще. Мероприятие, состоявшееся накануне Дня защиты детей, возмутило меня до глубины души тем, что в материалах анонса и пресс-релиза содержалось прямое противопоставление приемных семей и усыновлений. По официальным данным Госкомстата за 2007 год, из 102 тысяч детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки, усыновленными могут быть 26 тысяч. Еще 76 тысяч детей родителей не имеют, но не могут быть усыновленными, поскольку юридически их семейные связи не разорваны (родители в розыске, в тюрьме или болеют). Разве эти дети не имеют права на семейное воспитание хотя бы в приемной семье или ДДСТ? В прошлом году 1302 ребенка устроены именно в такие семьи. И, кстати, как правило, это дети старше пяти-семи лет, которые практически не имеют шансов быть усыновленными. Отстаивая право на равные возможности, стоит думать о том, как обеспечить право на них каждому ребенку.