Украина пока еще не является постсоветским пространством. Постсоветское появится здесь, когда закончится борьба между советским и антисоветским, а победители устанут бороться сами с собой.
Сам ты зомби
Можно направо и налево сносить памятники Ленину. Труднее стереть память, запечатленную в теле речи. Жизнь теряет смысл без энергопитающих риторических фигур: "Пятилетку - за три года!", "АТО - за два месяца!". Глотка натренированно выкрикивает обвинения в адрес "врагов народа", "ватников" и "совков". Меняется, но остается незыблемой в сердцевине своей мифологема счастливого будущего: от христианского рая, надежд на наступление коммунизма и до современного - "членство в ЕС" и "процветающая сильная Украина". Во всех случаях нынешнее время должно превратиться в чистилище - индустриализацию и продразверстку, шоковую терапию и затягивание поясов.
Как и раньше, общественно-полезным хобби остается формирование идентичности. Только раньше формировали советскую идентичность, а теперь формируют - "политическую украинскую". Если кто-то не желает "формироваться", так это - из-за запуганности и неосведомленности. Но ведь речь идет о взрослых, уже состоявшихся, людях. Многие из них не просто имеют высшее образование, но и принадлежат к интеллектуальной элите. И телеканалы у них одни и те же. Просто они отдают предпочтение другим. Вот и играем, как в пинг-понг: "Зомби!" - "Сам зомби!". Так возможна ли на самом деле такая "идентификационная" трансформация? Конечно. Но разговоры об "убеждать" и "пропагандировать" уж слишком смахивают на попытку целеустремленно корректировать личностную структуру целой группы людей. Такие процессы должны происходить стихийно, непроизвольно. Либо не происходить вообще. Иначе получается попытка включить одну и ту же мелодию о "едином и неделимом", слегка изменив в ней слова. Уже слышно откровенное: "Этой земле нужна колонизация" (Елена Стяжкина). Понравится ли тем, кому предназначена эта песенка, чувствовать себя объектом преобразований? Или осознавать, что большая часть соотечественников ждет не дождется, когда "изменится демографическая ситуация"?
Как для российского интеллигента украинский вопрос, так для украинского демократа испытанием становится вопрос об отношении к "совку". Совок - воинственен. Совок - ленив. Совок - не понимает. Совок - безответственен. Совок - это раб. Интернет и СМИ полнятся этими и другими инвективами. Ругают совок временами за прямо противоположные вещи: за чрезмерный энтузиазм - и равнодушие, за жадность - и готовность отдать последнее, за бесхребетность - и агрессивность. Наконец, совку приписывают все негативные черты, за которые можно травить. Более того, его травят даже за то, за что других хвалят: трудолюбие, альтруизм, уступчивость, скромность в быту. "Совок" превращается во всеядного аксиологического монстра. Содержание этого понятия разрастается так, что начинает вызывать сомнения сама возможность существования соответствующего референта. Либо же следует признать за этим понятием статус "деического", способного поглощать противоположности - как "все и ничто", описанное Дионисием Ареопагитом под именем Бога.
Мы посылаем "совку" все наши возмущения и проклятия, как посылают их судьбе. Ведь он и есть наша судьба - лилия на плече, которую хоть "і побивайся, і кричи", не отскребешь. Пора бы усвоить классика.
Смерть совкам
А что же сам "совок"? Пристыженный, в опрятном костюме времен Щербицкого, он, дабы отвести душу, зовет друзей и, разлив под селедку "холодненькую", начинает тихонько напевать: "Красная армия, черный барон…". Разгневанный борец с советским наследием, в сердце которого пятью языками отчеканено имя Дерриды, врывается в это враждебное кодло и пытается растолковать значение символического пространства. Его слова тонут в громоподобном: "Так пусть же Красная вздымает властно!..". Обессиленный, он идет в соцсеть открывать второй фронт - и огонь на поражение: "Совки должны подохнуть!", "Когда эти совки вымрут!", "Смерть совкам!". Навоевавшись, обессиленный "демократ" ложится отдохнуть, а в его прогрессивной антисоветской голове вертится и вертится навязчивый мотив: "Красная армия всех сильней!".
Эти убийственные комментарии - не фантазия автора. Ими и в самом деле запружен Интернет. В этих комментариях - все виды дискриминационных коммуникативных стратегий: 1) прямая агрессия: "Совковая гниль!", "Совок! Идиот!";
2) обвинение в проблемах, существующих в обществе: "Это не россияне виноваты, это совки виноваты";
3) пренебрежение: "Кому ты, старый вонючий совок, нужен?"; 4) призывы к изгнанию: "Вали, совок, в Россию, порадуйся под старость!"; 5) призывы к лишению гражданских прав: "...что касается бабушек, то некоторые слои населения просто надо лишать права голоса, пусть решают интеллигенция и молодежь, а быдло и совки - идут лесом, и заживем"; 6) экономическая дискриминация: "Зажрались. Счастья своего не понимают, совки чертовы. Урезать нах пенсии!"; "Зачем кормить совков?"; 7) трудовая дискриминация: "Так, может, уже пришло время всех совков отправить на пенсию?"; 8) пожелание смерти: "Совков невозможно перевоспитать или переучить. Совки должны сдохнуть!"; "Когда уже эти старые совки сдохнут?".
Ничего не напоминает? Тогда подставьте сюда слово "еврей".
Ритуальные жертвы
Понятие "советский" под напяленной ему на голову торбой с надписью "совок" превратилось в стигму. Драматизма антисоветской кампании образца ХХІ в. добавляет тот факт, что главный удар приходится на пожилых людей. Они уже не открестятся от даты в паспорте, клеймящей их, словно лилией, - родившийся в СССР. Образ советского и пожилого человека неразрывно сплелись в антисоветской картине мира, которая заселена "пенсионерами", "голосующими за паек и совок". В пользу такого слияния работают и данные социологических опросов, то и дело подтверждающих склонность старшего поколения голосовать за партии, ассоциируемые с советской идеологией.
За антисоветской риторикой постепенно проступают черты обычной геронтофобии - одной из разновидностей эйджизма - дискриминации по возрасту. Термин не настолько известен, как "расизм" или "сексизм", хотя именно этот тип дискриминации является самым распространенным. Жертвами его в детстве или старости становится едва ли не каждый из нас. Он несет больше всего угроз жизни. Но кто считает пожилых людей, умерших преждевременно из-за невнимания к их жалобам ("Все старики всегда на что-то жалуются") или от гипертонического криза после услышанного в транспорте: "Куда лезешь, старый хрыч!"? В первобытных обществах геронтоцид был откровенным. Сегодня он приобрел формы "ускорения смерти". Майк Брогден, профессор Ланкастерского университета (Великобритания), в книге "Геронтоцид: убийство стариков" описывает различные способы укоротить жизнь пожилому человеку, не испытывая угрызений совести. В списке: ненадлежащий уход, недостаточное питание, игнорирование.
Не каждый просвещенный человек признается себе, что он является обычным эйджистом, которого раздражают пожилые люди. Возможно потому, что их лица - воплощенное memento morі, и это пугает. Или все намного проще - "ты виноват уж тем, что хочется мне кушать": безработица, старение общества, а ветераны упрямо не желают освобождать рабочие места. Какое облегчение, когда они оказываются "виноватыми" в ошибочных политических вкусах. Антисоветская риторика используется как алиби для эйджистской: "Извините, но эти старые совки не имеют права отнимать будущее у молодежи Крыма!"; "Хочешь сидеть на шее Украины и получать пенсию - отказывайся от избирательного права, а хочешь голосовать - перестаешь получать пенсию. Может, не весьма демократично, но с совковыми рабами по-другому нельзя. Извините". Вежливое извинение становится своеобразным ритуалом - вроде предшествовавших первобытным актам геронтоцида, ярлык "совок" - ритуальной маской жертвы. Под прицелом оказывается целая социально-демографическая группа - пожилые люди, родившиеся в СССР.
На самом же деле, по данным соцопроса "Социологическое лицо Майдана", проведенного 7–8 декабря 2013 г. фондом "Демократические инициативы", пенсионеры были третьей по численности группой на Евромайдане (9,4%), уступив место только специалистам с высшим образованием (39,5%) и студентам (13,2%). И пока часть молодых, образованных, с пятью иностранными языками, украинцев теряют время, ругаясь в сети в адрес продающихся за гречку "совков-пенсионеров", часть этих "совков" молча, поскольку не у всех есть Интернет, вяжут варежки для армии или идут в военкомат записываться добровольцем в АТО.
А тем временем именно ценности советской системы выскользнули из поля дискуссии и анализа. Живой пример - реплика высокопоставленного чиновника: "Нас такой подход не устраивает, потому что он... советский". Точка. Там, где появляется советский, не нужна дальнейшая аргументация. Вместо деконструкции получаем дискриминацию. Ревизию идеологического наследия подменяет пубертатная война со старшим поколением, чья вина часто заключается в самой дате их рождения, той лилии на плече, которую не стереть. В результате - вероятность воспроизведения уже в следующих поколениях тех советских установок, от которых и в самом деле следовало бы избавиться. В том числе - агрессивного непринятия позиции Другого.
Пока же, снова вспоминая поэта, - "під владою зірок вже наростає твій процент, що зменшує твій строк" (Сергей Жадан). Пренебрежение к пенсионерам-совкам сегодня обернется само-ненавистью, само-непринятием - борьбой с самим собой тогда, когда придет время примерить на себя ритуальную маску пожилого человека, родившегося в СССР.