{Фото Александра КОНДАУРОВА} |
В течение десятилетия незави-
симости одной из острейших проблем создания государства был и остается вопрос национальной интеграции. В обществе господствует убеждение, что национальная интеграция возможна лишь при условии оформления национальной идеи — системы ценностей, способных объединить народ.
С первых лет независимости большие надежды как на идейного лидера народа возлагались на церковь. И эти чаяния имели реальную основу, о чем свидетельствовал опыт соседних стран.
Ярчайшим примером могла служить Польша, где католическая церковь с начала 80-х годов стала лидером в борьбе с тоталитарным режимом и по сей день является высочайшим нравственным авторитетом для населения. Национальное единство польского народа в значительной мере опирается на христианские идеи, носителем которых является католическая церковь.
Другим примером влияния церкви на процессы национальной интеграции могла бы стать восточная наша соседка — Россия. Как и в Польше, в России статус церкви определяется глубокой исторической традицией. На протяжении веков Русская православная церковь была идейным оплотом государства. Интересен тот факт, что государственническая, национальная и религиозная идеи в России тесно переплелись, произведя в прошлом лозунг: «Самодержавие — православие — народность». Православная церковь на протяжении столетий провозглашала идею особенности, избранности русского народа как «народа-богоносца», унаследовавшего традицию истинного христианства. Именно из этих убеждений вырастала идея «Третьего Рима». Русская православная церковь всегда противопоставляла себя церкви католической и вместе с тем стремилась утвердить идею особенности, превосходства русской духовности, русской цивилизации над цивилизацией западной, католическо-протестантской. «Отрубительская» традиция РПЦ ярко проявляется и сегодня. Несмотря на то, что семь десятилетий тоталитарного давления превратили русских преимущественно в атеистов, РПЦ и сегодня убеждена в особой миссии православия и русского народа как его главного носителя.
В условиях, когда христианская идея во всем мире нуждается в защите объединенными усилиями всех христиан, РПЦ продолжает вести диалог с другими конфессиями в форме ультиматумов. В течение нескольких лет ее предстоятели прилагают массу усилий, чтобы не допустить визитов Папы Римского на «канонические православные территории»; московский патриарх до сих пор отказывается от встречи с предстоятелем католической церкви; в газетных и журнальных публикациях, авторы которых — иерархи, духовенство или верующие РПЦ (или же УПЦ МП), постоянно видим острую критику всей так называемой «западной цивилизации», находящейся под «идейным предводительством католицизма и протестантизма», таких приписываемых ей характерных элементов, как культ силы, безбожие, постоянное стремление к наслаждениям и т.д. и т.п. Противостоять этим греховным явлениям, дескать, сможет только духовно возродившийся русский народ.
Еще одним чрезвычайно важным аспектом интеграционной деятельности РПЦ является ее влияние на русских и российски ориентированный элемент за пределами России. Именно благодаря своей принадлежности к православию миллионы людей (что любопытно, в массе своей неверующих, однако исторически относящих себя к православной традиции) пребывают под влиянием интеграционных процессов, в значительной мере инициируемых РПЦ. Такая ситуация чрезвычайно опасна для молодых постсоветских государств, где проживает значительное количество русскоязычного населения (заметим — не русских), которое втягивается в процесс русской национальной интеграции.
Таким образом, примеры Польши и России убеждают, что церковь на самом деле может стать активным фактором национальной интеграции. Но будет ли полезен опыт соседей для Украины?
Прежде всего необходимо
осознать, что сложившаяся в религиозной жизни Украины ситуация значительно отличается от религиозной ситуации в Польше и в России. Во-первых, в Украине, провозглашенной поликонфессионным государством, нет ни одной конфессии, которая доминировала бы во всех регионах государства. Украина разделена на зоны влияния той или иной конфессии: в Галичине доминирует УГКЦ, в Центральной, Южной и Восточной Украине — УПЦ МП, причем в некоторых областях этих регионов (Донецкой, Кировоградской, Запорожской, Киеве) количество протестантских общин постепенно достигает уровня православных; значительную часть религиозной инфраструктуры Крыма составляют мусульмане. Во многих областях религиозные влияния на население распределены между несколькими конфессиями, что не дает возможности говорить о значительном преобладании влияния той или иной церкви. Во-вторых, вследствие идеологического давления атеистического толка на несколько поколений украинцев на протяжении последнего столетия они, украинцы, в преобладающем большинстве утратили веру в Бога, а всплеск увлечения религией в последние годы имеет скорее ритуальный характер и не касается внутренней сущности личности. Показательно, что из года в год авторитет церкви среди населения все более падает, на что в значительной мере влияет межконфессиональное противостояние. Украинцам недостает даже элементарного знания основ вероучения христианской церкви. У многих из них, несмотря на ощутимую потребность в вере во что-то трансцендентное, не сложились четкие христианские мировоззренческие представления. Часто можно услышать фразу типа: «Я все-таки верю, что что-то такое все-таки есть», но понятно, что эта вера не имеет ничего общего с верой в Бога в христианском понимании. Таким образом, население Украины по своему отношению к религии разделяется на три группы: верующих религиозных людей; лиц, не имеющих четких религиозных убеждений; и неверующих, равнодушных к религии лиц. Соотношение этих групп определить чрезвычайно трудно, однако каждая насчитывает слишком много наших соотечественников, чтобы ее можно было не принимать во внимание. Следовательно, с реальным воплощением в жизнь принципа свободы совести в украинском обществе, в отличие от советского, члены которого были преимущественно атеистами, происходит общественный раздел по принципу отношения граждан к религии. Может ли при таких обстоятельствах любая конфессия, или все они вместе взятые, выполнять роль одного из факторов национальной интеграции? Вопрос риторический. Таким образом, вышесказанное, по нашему мнению, свидетельствует о том, что опыт католической церкви в Польше как движителя национальной интеграции, благодаря единодушной формальной и фактической принадлежности поляков к церкви, не является, к величайшему сожалению, пригодным для Украины.
Если сравнивать Украину с Россией, то тут можно утверждать, что украинцы — не менее религиозны, чем русские, а учитывая, что в 50-миллионной Украине больше зарегистрированных религиозных общин, чем в 140-миллионной России, можно предполагать количественное преобладание украинской религиозной инфраструктуры над российской. Однако в Украине нет ни одной конфессии, которая могла бы сформулировать и так мощно отстаивать национальную идею, объединив ее с религиозной, как это в течение веков удается Русской православной церкви. Распространением этих идей в России проникалась не только церковь, но и наиболее знаковые фигуры политической и культурной жизни страны.
Таким образом, и российский опыт участия церкви в процессах национальной интеграции вряд ли пригодится сегодня или в будущем, ведь нереальность утверждения в Украине единой религиозно-национальной идеи обусловлена не только отсутствием непрерывной традиции существования национально-государственнически ориентированной церкви, но и отсутствием каких бы то ни было оснований надеяться на образование такой единой и монопольной церкви в будущем при условиях поликонфессиональности общества. Современные события свидетельствуют, что религиозные конфессии в Украине являются не движителями национальной интеграции, а скорее факторами общественной дезинтеграции. На протяжении всего десятилетия не прекращается и вряд ли в ближайшее время прекратится межконфессиональное противостояние.
Религиозные конфликты достигли такой остроты, что впору опасаться перерастания их в жесткое кровопролитное противостояние, которое отмечалось в 90-е годы. Основным лейтмотивом неприятия большинством галичан православной церкви была уверенность в ее пророссийской заангажированности. Ситуация в Западной Украине изменилась к лучшему только после того, как оставшиеся в крае православные общины перешли под омофор УПЦ КП либо УАПЦ. Положительную роль в стабилизации ситуации сыграла постоянная настроенность иерархов церквей на компромисс и диалог. И главное — православная церковь в Галичине постепенно теряет свой имидж выразителя интересов Москвы, что чрезвычайно важно для этого региона. Взаимопонимание между УГКЦ, УПЦ КП и УАПЦ — важный фактор в процессе общественной консолидации в крае. Свидетельство этого — совместные службы во время крупнейших религиозных праздников (например, во время Крещения Господня 2001 г. во Львове), крестные шествия в дни общенациональных праздников (в дни независимости, соборности, годовщины провозглашения ЗУНР и пр.), объединяющие многих верующих независимо от конфессий, к которым они относятся.
Однако, несмотря значитель-
ный прогресс в развитии отношений между УГКЦ и УПЦ КП и УАПЦ, проблемные вопросы между ними еще не сняты полностью. Одной из острейших остается проблема совместного богослужебного использования храмов, которая до сих пор не урегулирована и тесно связана с решением проблемы собственности на церковное имущество. УГКЦ и впредь требует полной не только моральной, но и материальной реабилитации, что предусматривает возвращение практически всех построенных до 1946 г. храмов в собственность церкви. Можно прогнозировать, что после решения проблемы соответствующего обеспечения всех верующих культовыми сооружениями вопрос межконфессионального противостояния между УГКЦ и УАПЦ с одной стороны и УПЦ КП — с другой будет окончательно снят.
Однако это не будет означать полной ликвидации противостояния между греко-католиками и православными в Западной Украине. Хотя общин УПЦ МП в регионе осталось немного, они имеют влиятельных защитников в Москве и Киеве, которым не нравятся тенденции развития процессов в религиозной жизни региона. Поэтому время от времени они прибегают к действиям, дестабилизирующим ситуацию в крае. Такие акции происходят на фоне «обеспокоенности Русской православной церкви фактами унижения прав ее верующих в Западной Украине». Крайне напряженная ситуация сложилась в январе-феврале 1998 г., когда стремление РПЦ «наладить отношения между УГКЦ и УПЦ МП» сопровождались пикетами ультрарадикалов (организация «Память») у посольства Украины в Москве, грозивших отправить в Украину своих боевиков. Разумеется, такие действия не только не способствуют улучшению положения верующих УПЦ МП, но и, наоборот, создают им имидж носителей чужих национальных интересов, что ставит их вне процессов национальной интеграции в регионе.
Совершенно иная ситуация в остальных регионах Украины, находящихся вне зоны доминирующего влияния УГКЦ. К этим регионам относятся и такие западноукраинские области, как Волынь, Буковина, в значительной мере Закарпатье. Во всех этих областях за доминирование в религиозной жизни спорят православные конфессии, причем из года в год все более достойную конкуренцию им составляют протестантские деноминации, пользующиеся расколом украинского православия. Таким образом, в подавляющем большинстве регионов Украины их религиозную структуру формируют три мощные силы. Сильнейшей среди них является УПЦ МП — самая многочисленная конфессия Украины, общины которой имеют большинство в преобладающей части областей. Второй силой, быть может, немного опережая события, назовем тандем двух других православных церквей — УПЦ КП и УАПЦ, и не только потому, что динамика событий свидетельствует об их возможном объединении в недалеком будущем, но и из-за того, что эти церкви чрезвычайно близки по своей идейной направленности. Третья сила представлена всей палитрой протестантских деноминаций. Значительную роль в религиозной жизни страны играют также католическая церковь и ислам, но учитывая то, что это, в основном, религии национальных меньшинств, считаем целесообразным изучение их влияния на процессы национальной интеграции в иных исследованиях. Возвращаясь к определенным нами конфессиям, подчеркнем, что каждая из церквей, причисленных к двум последним группам, имеет собственную специфику, и в некоторых вопросах вероучения пропасть между, например, протестантскими деноминациями глубже, чем между ними и православными церквями. С другой стороны, все православные церкви, несмотря на их раздел, исповедуют практически идентичную религиозную философию. Однако примененный нами раздел дифференцирует религиозные организации по принципу их отношения к проблемам создания украинского государства, с которыми тесно связаны вопросы национальной интеграции.
УПЦ МП остается единым телом с РПЦ. Исторически сложилось так, что отношения Украины и России имеют особый (для многих украинцев и русских «братский») характер именно благодаря вероисповедному единству, в котором эти народы пребывают на протяжении веков. Православная церковь с ее завершенной инфраструктурой, с центром то в Киеве, то во Владимире, то в Москве, была тем институтом, который поддерживал идею единства восточнославянских народов даже тогда, когда они или были лишены государственности или находились в составе различных государств. Зная это, трудно предположить, что сегодня православная церковь откажется от роли духовного объединителя этих народов. После развала СССР именно православие стало одним из мощнейших факторов, способных удержать их в едином духовно-культурном пространстве. И, как видим, сегодня Русская православная церковь и УПЦ, находящаяся с ней в молитвенном единстве, успешно выполняют свою миссию. Еще раз подчеркнем, что эта миссия носит интеграционный характер, но не на национальном, а на межнациональном уровне. Многие иерархи, священники и верующие УПЦ МП чувствуют себя намного ближе духовно к единоверцам русским, нежели к лицам своей национальности — католикам, протестантам, православным других конфессий.
Иерархия УПЦ МП демонстрирует свою аполитичность относительно украинских дел, но время от времени все-таки проявляет некоторую активность в неукраинской политике. Особенно ярко это проявилось во время бомбардировок Югославии, когда официальные печатные органы УПЦ донесли до читателей заявления иерархов церкви о поддержке православного сербского народа и обо всей лжедемократичной, милитаристской сущности западной политической системы. Другим событием из этого ряда, на наш взгляд, является факт участия украинских иерархов в процессе канонизации архиерейским собором РПЦ царской семьи в 2000 г. Трудно дать однозначный ответ, не имела ли эта акция политического подтекста, связанного с возрождением имперских символов России.
На первый взгляд, странным может показаться и тот факт, что среди политических партий едва ли не наибольшее взаимопонимание УПЦ МП находит с коммунистами. В Симферополе в свое время сложилась непростая ситуация в связи с возведением кафедрального собора УПЦ, которое инициировали лидер крымских коммунистов Л.Грач и местный иерарх. Храм был разрушен во времена коммунистической антирелигиозной кампании. Коммунистическая партия — самая влиятельная политическая сила в регионах, которые находятся под доминирующим влиянием УПЦ МП. Бесспорно, одной из главных идей, объединяющих сторонников левых убеждений и верующих этой конфессии, является их положительное отношение к процессам восточнославянской интеграции. При этом ни деятели церкви, ни политики откровенно и официально не провозглашают своих убеждений. Разумеется, вышесказанное не означает, что следует отождествлять коммунистов или других левых с верующими УПЦ МП, ведь многие из них или их симпатиков остались на атеистических позициях (хотя в наших условиях декларированная принадлежность к какой-то из церквей не всегда опирается на твердые религиозные убеждения). Среди верующих этой церкви много лиц, не только не симпатизирующих коммунистическим идеям, но и активно участвовавших в антикоммунистическом движении. С 1992 г. в Украине происходят процессы то сближения, то дистанцирования еще двух православных церквей — УПЦ КП и УАПЦ. Но чем бы ни закончился ведущийся диалог о взаимопонимании, можно утверждать, что в конце концов он приведет к объединению двух конфессий, между которыми практически не существует идейных противоречий. При этом и УПЦ КП, и УАПЦ ставят перед собой общую цель «независимой Украине — независимую церковь». Воплощение этой идеи в жизнь наталкивается на проблему каноничности обеих церквей, которая может быть решена только с участием Вселенского патриарха.
«Печать неканоничности» не может не отталкивать от этих церквей многих верующих, являющихся сторонниками автокефалии украинской церкви. Поэтому прогнозируем значительные изменения в религиозной инфраструктуре Украины в случае образования единой поместной православной церкви и предоставления ей канонического статуса.
Именно на это надеются политические силы национал-демократического толка. На праздничном заседании, приуроченном к годовщине объединения УНР и ЗУНР, 22 января 2001 г. И. Драч заявил, что содействие образованию единой Украинской православной церкви является одной из основных задач объединенных национал-демократических сил. В отличие от иерархов УПЦ МП, предстоятели УПЦ КП не скрывают своего интереса к политическим событиям и принимают довольно заметное участие в разнообразных политических акциях, организаторами которых являются либо властные структуры, либо партии, исповедующие патриотическую риторику. Именно эти силы постоянно делают акцент на необходимости общественной консолидации для построения независимого украинского государства. Об этом говорили и Президент в своем обращении к народу 22 января 2001 г., и И.Драч на уже упомянутых торжествах, и патриарх Филарет в своем выступлении на Поместном Соборе УПЦ КП в конце 2000 г. В отличие от деятелей УПЦ МП, которые не только не способны содействовать национальной интеграции, но, понимая непоколебимость поликонфессионального статуса государства, и не стремятся это делать (чего стоит хотя бы одно из последних заявлений УПЦ о том, что она разорвет любые связи с римской церковью в случае, если Папа во время визита в Украину будет встречаться с представителями «неканонических» православных конфессий. Предстоятели и духовенство УПЦ КП и УАПЦ сосредоточивают усилия именно на развитии процессов национальной интеграции, но, к сожалению, больших успехов в этом деле им достичь не удается.
Отношения «канонической» и «неканонических» православных церквей держат в постоянном напряжении все общество, которое не может стоять в стороне от конфликта. А конфликт этот время от времени выходит за пределы элементарного приличия. Вспомните хотя бы избиение патриарха Филарета и его окружения в Мариуполе, скандал вокруг возведения Святоуспенского собора в Киеве, стремление иерархов УПЦ МП любой ценой не допустить визита Папы Римского в Украину, который, судя по их заявлениям, будет сопровождаться митингами и пикетами протеста православных верующих. И это только наиболее резонансные события. А сколько грязи выливают на враждебную церковь священники даже в своих проповедях!
Все это привело к тому, что православие в Украине является скорее дезинтегрирующим фактором в процессе национальной консолидации. История межправославного конфликта и современный ход событий не дают никаких оснований надеяться на его положительное решение. А потому политическим силам, которые стремятся положить идею национальной интеграции в основу создания украинского государства, по нашему убеждению, следует отказаться от намерения использовать религиозный фактор в этом процессе. Более того, необходимо лишить церкви возможности вмешиваться в общественно-политические процессы, ведь это вмешательство уже сейчас проецирует межцерковные конфликты на политическую жизнь государства и без того богатую конфликтами. Кроме того, следует лишить конфессии государственной поддержки посредством создания особых условий для воспитания молодежи, строительства за государственные средства храмов и прочие действия. Все это приводит к новым и новым конфликтам между верующими — гражданами государства.
Только реальное воплощение в жизнь принципов поликонфессиональности и отделения церкви от государства может со временем привести, по крайней мере, к религиозной терпимости, в основе которой лежит принцип «все разные — все равные».
Церкви в Украине еще долго будут оставаться интегрирующим фактором, но ни одна из них не станет фактором общенациональной интеграции. Греко-католическая церковь и в дальнейшем будет объединять большинство галицких украинцев в Украине и за ее пределами, римско-католическая — людей, которым близка генетически и духовно западнохристианская традиция, а верующими УПЦ МП будут оставаться те, кто ощущает свое духовное и культурное единство с Россией. Крымские татары будут составлять в Украине большинство среди мусульман, а протестанты и в дальнейшем будут ставить свою национальную принадлежность на второй план после принадлежности вероисповедной. И, наконец, верующие «неканонических» православных церквей и в дальнейшем будут стремиться соединить национальное возрождение с возрождением религиозным.
Прежде чем вмешиваться в религиозные конфликты, государственная власть должна сама себе ответить на вопрос, способна ли она повлиять на эту ситуацию так, чтобы положительно изменить ее. При этом необходимо помнить, что в мире есть, кроме России и Польши, которые не могут стать для Украины примером взаимоотношений государства и церкви, и другие образцы — государства, где равноправно сосуществуют различные религии, что гарантирует их гражданам свободное развитие собственной духовности, государства, где религиозная принадлежность не может служить поводом к агрессии не только против соотечественника, но и против любого человека. Это и есть настоящее, а не надуманное основание для любой интеграции.