Мамы, ожидающие со дня на день появления будущих президентов, выстроились у окна роддомовской раздаточной, обсуждая, как здорово в год Тигра да еще под знаком Льва родить пацана. Они машинально протягивали поварихе принесенные из дому тарелки. Ложка крутой манки и две ложки тертой свеклы. Все.
Это - не село Чайкино 1938 года. Это - один из лучших киевских роддомов. Сегодня.
Как много завоевано и утеряно за шестьдесят лет. Как много было пережито этим рожденным перед войной поколением. Голод, немецкий шоколад, военные игрушки, не вернувшиеся с фронта отцы, прежде времени постаревшие матери. Крепостное право колхозов и романтика великих строек и не менее великих прорывов. Гагарин, который подарил миллионам соотечественников гордое чувство сопричастности к его подвигу, принадлежности к особенной стране и особенному народу.
С хрущевской оттепелью расстаял ледяной панцырь лицемерия, сошел наст страха, обнажив все то в нашей истории, что открывает настоящая весна, приходя на городские улицы... Но весна всегда приходит через очищение. Главное, чтобы она приходила.
Они были шестидесятниками. Если сейчас дать им время отдышаться и снять панцырь, то почти в каждом можно будет найти наскальный рисунок тех лет. Отзвуки гитар Галича, Окуджавы и своих собственных. Любимые интеллигенцией, прошедшей лагеря, блатные куплеты. Батареи «биомицина». Шумные и искренние застолья. Настоящая мужская дружба и, если кому повезло, настоящая любовь. Время, когда их желания воспринимались как предчувствия скрытых в них способностей, предвестники того, что они будут в состоянии совершить.
Их лучшие годы пришлись на лучшее время самой страны. И это лучшее было оборвано предательски и утоплено в вязком, приспособленческом застое. И они не спасли свое время. Они, как писали фантасты Стругацкие, «были готовы пострадать, принять муку ради облегчения совести своей, но - во имя пользы дела, а не во имя гордой фразы или красивого жеста. Они не были совсем лишены понятия о чести, но это понятие было для них все-таки вторично: двадцатый век вылепил их и выкормил, а девятнадцатый лишь слегка задел их души золотым крылом своей литературы и судьбами своих героев. Бытие мощно определяло их сознание. Дело! Дело - прежде всего. В сущности, они по воспитанию своему и в самой своей основе были - большевики. Комиссары в пыльных шлемах. Рыцари святого дела. Они только перестали понимать - какого именно».
Может быть, великое дело впало в спячку до лучших времен? Но за полярной зимой застоя пришла еще одна весна, а дело не проснулось. Вернее, его не разбудили. Трудно понять - почему. Почему тогда можно было плакать от гордости за Гагарина, а сейчас нельзя сгорать от стыда за манку и свеклу, на которых взращивают будущее страны? Почему все стало казаться таким сложным, неподъемным, безысходным? Почему так много претензий и так мало веры? В том числе в себя. Почему так много главных и правильных вещей забыто?
...Юбилей навалится ордой официальных делегаций, помпезностью празднества, патокой пожеланий, заверений в богоизбранности и незаменимости. Нужно иметь много сил, чтобы пережить все это.
Но будет и другой день рождения. Когда соберутся только самые близкие, которые любят и все прощают. Может быть, в такие моменты можно понять, что как бы там дальше ни сложилось, а жить есть ради кого. Есть кого обнять и сказать: «А ты помнишь?..» Есть кого усадить на колени и рассказать как сказку: «А ты знаешь как будет?..» Наверное, только так можно вспомнить все. Только так достучаться до уснувшего в берлоге условностей и правил игры большого дела. Может быть, только так можно разбудить его.
С днем рождения, Леонид Данилович!