В начале XX столетия Украина была разделена границами на подавстрийскую и подроссийскую. И вдобавок отягощена таможенной пошлиной на перевозку, в частности литературы, и «карою Божьей» на нее — цензурой по оба берега Днепра... Электронных средств связи не было или они лишь зарождались в лабораториях ученых. Поэтому роль связных между Галичиной и Надднепрянщиной исполняли... люди, которые передвигались туда-сюда, перевозя в чемоданах и головах информацию. В Украине после смерти Александра Кониского таким связным стал Евгений Чикаленко, который идейно поддерживал работу там и здесь, оказывал материальную помощь галичанам и надднепрянцам, улаживал конфликты, которыми хронически болеет наша интеллигенция...
Был степным казаком, статным, красивым, густочубым, высоколобым, с ласковыми глазами. Человек рассудительный, деловой, хотя и много думал о судьбе своей нации, иногда колебался и сомневался в ней, но никогда не предавал.
Родился Евгений Харлампиевич Чикаленко 9 декабря 1861 года в селе Перешорах на Херсонщине, хотя род его был с Полтавщины, где слово «чикала» означало рыболовецкое снаряжение. Его дед Иван в конце XVIII века жил в запорожской зимовке на реке Саксагане и занимался хлебопашеством. Дело продолжил и отец Евгения, хотя и был правоведом. Сына же отдал в гимназию, со временем — в реальную школу в Елисавете, где тот познакомился с братьями Тобилевичами, а с Афанасием, будущим актером Саксаганским, сидел за одной партой. Тобилевичи — Иван Карпенко- Карый, Николай Садовский во главе с Марком Кропивницким сыграли большую роль в провинциальной елисаветской жизни. Их любительский драматический кружок, ставивший украинские пьесы, несмотря на официальную русификаторскую политику власти, воспитывал любовь к родному слову и сеял зерна патриотизма, густо взошедшие в душе юного Чикаленко...
Со временем расширялись жизненные пути Евгения, а вместе с тем и мировоззренческие горизонты. В Киеве он знакомится с профессором-историком Владимиром Антоновичем, а учась в Харьковском университете — с революционно настроенной молодежью, в частности с профессором- историком Малеваным, и становится участником студенческой Драгомановской общины, то есть оказывается под влиянием учения нашего известного европейца-энциклопедиста. Но окончить университетский курс Евгению Чикаленко не удается: он попадает в жандармерию и за политические убеждения лишается права проживать в Харькове, Киеве, Москве и Петербурге. А местом его трехгодичной ссылки стали его родные Перешоры.
Еще в Харькове он женился на лубенчанке Марии Садык из княжеского рода Садыковых, и они вместе поехали хозяйничать в село, в имение дядьки. Бездетный Петр Чикаленко завещал имение и большой земельный участок племяннику Евгению, который и проявил свои хозяйские способности землевладельца, начав научную обработку почвы и планомерную борьбу с засухами. Пользовался большим авторитетом среди крестьян, так как им передавал им агрономический опыт, кроме того, разговаривал на украинском языке в семье и, конечно, с односельчанами, что тогда было редкостью в «господской» среде.
«Весной 1895 года, — писал в «Спогадах» Евгений Харлампиевич, — похоронив в Перешорах восьмилетнюю дочь свою, я решил поставить ей памятник не на могиле, как это принято, а увековечить ее память чем-то полезным для сограждан. Я решил всю ее часть, которая принадлежала бы ей как приданое, употребить на общественные цели. Считая тогда самой нужной книгой связно написанную историю Украины, хотя бы и на русском языке, я внес в редакцию «Киевской старины» тысячу рублей на премию за лучшее написание истории Украины в одном томе, предназначенную для рядового читателя, примерно с образованием народного учителя, ибо тогда не было у нас такой истории, как история Украины Аркаса или Грушевского, которые смогли увидеть свет только после революции 1905 года».
Между тем Чикаленко и сам пишет «Разговор о сельском хозяйстве», где излагает свой опыт. Труд состоял из пяти книг: «О засухе. Черный пар и плодосменность», «Сеяные травы, кукуруза и свекла», «Виноград», «Сад», «Кони, скотина, овцы и свиньи» и увидел свет в 1897 году в Одессе, со временем автор повторил тираж в Санкт-Петербурге, и общее количество экземпляров книг достигло пятисот тысяч! Невиданный на то время спрос и большой успех произведения как среди крестьян, так и помещиков.
А как меценат Чикаленко основывает фонд помощи украинским писателям имени известного тогда прозаика и публициста Даниила Мордовца, оплачивает гонорары литераторам, которых печатает «Киевская старина». Михаил Грушевский объявляет сбор денег для строительства студенческого Академического дома во Львове, и Чикаленко дает на это 25 тысяч рублей. (Значительно позднее, а именно в 1930 году, на Академическом доме появится мемориальная доска с именем Евгения Чикаленко.)
Чикаленко успевает и вести сельское хозяйство, и посещать столицы. В частности, в Санкт- Петербурге благодаря его стараниям возникает Украинская община. В 1897 году в ней состояло только шесть человек, потом община увеличилась, а с ее председателем — Петром Стебницким Чикаленко был в дружеских отношениях всю жизнь.
В родном селе Евгений Чикаленко основал библиотеку для крестьян, скупал украинские книжки, в частности «Кобзарь» Тараса Шевченко, книги Бориса Гринченко и других писателей. Летом у него гостят, живут и работают украинские писатели, общественные деятели Михаил Комаров, Александр Кониский, Сергей Ефремов. Именно они привлекают Чикаленко к Всеукраинской общей организации, с которой, собственно, и начались украинские политические партии. В 1900 году он переезжает на постоянное зимнее проживание в Киев, покупает недалеко от Яготина в селе Кононивцы 1100 десятин земли, где хозяйничает летом, наведываясь и в Перешоры. Именно в Киеве полностью расцветает организаторский талант Чикаленко, его добропорядочность, политически-национальная направленность деятельности.
Через год он начал снимать квартиру в доме, который сохранился и по сей день, по улице Мариинско-Благовещенской, 91 — специально рядом с цитаделью корифеев: жилищами Михаила Старицкого, Николая Лысенко, семьи Косачей. В народе этот квартал называют «украинским». С 1902- го заведует украинским книжным магазином редакции журнала «Киевская старина», а с 1905-го становится юридическим собственником книжного магазина — аж по 1917-й.
Непосредственное знакомство Чикаленко с Галичиной, ее деятелями состоялось во время празднования в 1903 году юбилея Николая Лысенко, когда вместе с юбиляром, Сергеем Ефремовым и Федором Волком они побывали во Львове и Тернополе. Следующей осенью состоялось еще одно примечательное событие с участием Евгения Харлампиевича — учреждение украинской Демократической партии. В ее программу вошли такие основные тезисы: свержение политического абсолютизма, свобода личности, веры, внедрение украинского языка в школах, судах, администрации и всех общественных институтах, автономия украинской территории, восьмичасовой рабочий день, пенсия всем рабочим, дожившим до 60 лет, решение земельного вопроса.
Но основная заслуга Евгения Харлампиевича состоит в поддержке прогрессивных украинских газет, которые позволительно было издавать до 1905 года, —«Громадської думки» и «Ради». Последняя выходила в свет почти девять лет, каждый день. К каким только мерам не прибегал Чикаленко, чтобы газета попадала к читателю, вкладывал в нее собственные средства, брал в банках кредиты, а потом сушил голову, как возвратить... В письмах к Стебницкому мечтал выиграть в лотерею сто тысяч и таким образом расплатиться. Здесь огромную услугу издателю и всей украинской культуре оказал Василий Симиренко, ежегодно финансирующий газету на десять-двенадцать тысяч рублей. Чтобы покрыть дефицит, связанный с изданием «Ради», Евгений Чикаленко вынужден был в 1912 году заложить собственный дом...
Тогдашнее душевное состояние благотворителя передает его письмо к Андрею Никовскому.
«Я давно (между своими) (подчеркнуто Ю.Х.) говорю, что я не верю в будущность нашей нации, нации рабов. Народ с такой благодатной почвой и климатом, без естественных границ, должен погибнуть из-за натиска соседей. У него не выработалось самодеятельности, силы противостоять врагам. В самые критические моменты истории он начинает внутреннюю борьбу, собственно борьбу личную, за булаву; это нация, в которой анархизм доведен до абсурда — до абсолютизма. «L’Ukraine c’est moi» («Украина — это я» — с франц.) — девиз многих украинских деятелей в истории и теперь. У нас прежде всего на уме «я», а общественные интересы лишь декорация! Но в жизни я придерживаюсь правила: «А ты, Марк, играй!» Будем играть, доколе хватит сил, а после нас пусть играют другие, но песня наша будет так же».
Начало ХХ века вошло в историю как период крестьянских (и рабочих) волнений. Так, в 1902 году крестьяне Полтавщины жгли имения помещиков и оказывали сопротивление вооруженному войску, а в 1905-м — и подавно. Село Кононивка, где имел имение и землю Чикаленко, находилось на границе Киевщины и Полтавщины, но крестьяне не трогали собственности «странного господина». Как вспоминал Чикаленко, «революционеры-поджигатели не трогали, ведь я был для всех необычным господином: не хозяйничал, всю землю сдавал крестьянам (по-видимому, в аренду? — Ю.Х.) по недорогой цене, со всеми обходился по-человечески, за что меня и соседние господа и полиция считали революционером и смотрели искоса».
В 1913 году Чикаленко вместе с М.Грушевским, С.Ефремовым, В.Леонтовичем, В.Лозинским, Ф.Матушевским, И.Полторацким, В.Уляницким, В.Шеметом, Ил.Шрагом и Ф.Штейнгелем составили и прислали фракциям российской Думы заявление, заканчивающееся так:
«Признаем потребность немедленной национализации образования в интересах культурного развития украинского народа.
Считаем автономию Украины, равно как других областей и наций, гарантией от вмешательств в сферу национальной жизни и залогом (обеспечением) свободного культурного и общественного развития».
Во время Первой мировой войны усилилось давление царизма на украинское движение, его лидера Михаила Грушевского арестовали и сослали в Симбирск. Евгения Чикаленко также преследуют, и он, чтобы избежать ареста, находится на нелегальном положении в Финляндии, Петрограде, Москве.
После Февральской революции 1917-го Чикаленко возвращается из Москвы к Киев. Национальный освободительный демократический порыв захватывает и его. У него уже совсем другое расположение духа. В письме к Стебницкому 12 мая он пишет: «Радуюсь от того, что украинское движение принимает такие широкие размеры и что в этом и моя капля труда». Скромное приуменьшение собственной роли, тем более что в июне Чикаленко издает книгу «Розмова про мову», которую ранее царская цензура запретила.
Сам Чикаленко считал, что во времена Украинской Народной Республики он отошел от активного общественного труда, дав дорогу молодым, в частности это касалось его синовей Льва и Петра, которые работали в Центральной Раде и правительстве. Но если взглянуть на деятельность Евгения Харлампиевича, то снова увидим умаление собственной роли в происходящих процессах. Кто, если не Чикаленко-старший, инициировал восстановление закрытой царизмом украинской газеты «Рада», дав ей новое дыхание под названием «Нова Рада», вложив в нее свои средства, благословив на редакторство надежных единомышленников — литературоведов Андрея Никовского и Сергея Ефремова. На деньги, оставленные Василием Симиренко на украинские потребности и доверенные Чикаленко, купили типографию, и «Нова Рада» начала регулярно выходить в свет.
Летом 1917 года Евгений Чикаленко продает свое хозяйство в Перешорах, в октябре переезжает в Киев, где внимательно наблюдает за всем, что происходит в Украине. Об этом свидетельствует его «Дневник». Вторжение в 1918 году московских большевистских войск Муравьева в Киев тяжело переживает, болеет, прячется у знакомых до возвращения правительства УНР.
Чикаленко советует Грушевскому: «По моему мнению, нужно сейчас разрешить свободную продажу земли, установив какой-то максимум, больше которого нельзя покупать, а большие имения обложить таким налогом, чтобы им было невыгодно существовать. Тогда земля быстро парцеллируется, перейдет в руки тех, кому она действительно нужна, кто дорожит и любит ее, а тот «пролетариат» пойдет себе на фабрики и заводы, ибо все равно всем ведь нельзя хлебопашить».
Премьер-министр УНР Всеволод Голубович предлагал Евгению Чикаленко пост министра земельных дел, но тот колеблется... Не соглашается он и на более солидное предложение: сформировать новое правительство, возглавить его во времена Гетманата.
В принципе не восприняв приход к власти гетмана Скоропадского, крупного землевладельца, казалось бы, близкого в этом вопросе Чикаленко, он упрекает новую власть в пророссийской ориентации. И отказывается сотрудничать с нею.
В январе 1919 года Чикаленко выезжает в Галичину, проживает в Станиславе, Славске, Жабьем — здесь его арестовывают польские оккупационные власти, два дня он отсидел в тюрьме, его высылают в Мостиск, потом переезжает в Перемышль, Варшаву, Австрию, где поселяется в городе Бадене под Веной, кстати, здесь живет с семьей и работает Михаил Грушевский.
В Австрии Евгений Чикаленко печатает в украинском еженедельнике «Воля» статью «Де вихід?», анализируя ситуацию в Украине и эмиграции и предлагая собственные рецепты... В 1861—1907 годы заканчивает «Спогади» о своей жизни и своем окружении, общественные и политические движения, рисует портреты известных украинских деятелей, художников, писателей, односельчан. Переживает две тяжелые операции. Испытывает материальные затруднения. В 1925 году переезжает в Прагу и Подебрадов в Чехии, где занимает в Украинской хозяйственной академии место председателя терминологической комиссии.
В украинской эмиграции Подебрады сыграли заметную роль благодаря упомянутой академии, готовившей из украинской молодежи, оказавшейся за пределами Украины, специалистов по агрономии, лесоводству, гидротехнике, технологиям, экономике, статистике и кооперации.
Дом Чикаленко в Подебрадах стал центром украинцев. Как вспоминал современник: «В свои шестьдесят лет Евгений Чикаленко умел не быть лишним среди идейной горячей молодежи, умел интересоваться всем тем, что грело, светило в жизни лучшим представителям нашей молодежи, и своим опытом старого национального деятеля и своим мягким характером примирял крайности, стабилизировал возмущения».
Подкосили Евгения Харлампиевича два страшных известия из подсоветской Украины: в 1928 году в тюрьме умер сын Петр, в следующем году арестовали сына Ивана, — оба пошли по стопам отца: работали на издательской ниве. Обоих обвинили в национализме и контрреволюции... Еще одна операция, и сердце Евгения Чикаленко не выдерживает — он умирает в пражской общей больнице 20 апреля (по другим данным — июня) 1929 года.
Давний коллега покойного Сергей Ефремов так откликнулся на смерть товарища: «Многое припомнилось, словно живой, видится образ Евгения Харлампиевича с его практичностью и вместе с тем глубоким, органиченным идеализмом, который заставлял человека любить дело «не только до глубины души, но и до глубины кармана»; с его острыми приговорами, каждый раз продиктованными общественным воодушевлением. Мало таких людей было у нас, может, он единственный...»
Библиограф и литературовед Владимир Дорошенко в предисловии к «Спогадам» Чикаленко (Нью-Йорк, 1955) написал: «15 июня тело Чикаленко по его желанию сожгли в крематории. Умирая, он просил, чтобы пепел вывезли в Украину после ее освобождения и там рассыпали по полю. Урна с прахом хранилась в Музее освободительной борьбы Украины в Праге. Она счастливо уцелела во время бомбардировки музея в марте 1945 г., но, вероятно, была уничтожена большевиками в 1948 г., когда чешское коммунистическое правительство «подарило» уцелевшие экспонаты Музею Академии наук УССР».
На самом деле было немного не так, чего не мог знать Владимир Дорошенко, находясь то во Львове, то в эмиграции в США. Урну с прахом перевезли в Подебрады, где в 1933 году на городском кладбище был построен колумбарий, и в нем закрыли, но так, что видно и урну и надпись на ней. Я видел ее собственными глазами, находясь в 1991 году в Чехии. Кроме Евгения Чикаленко, в бетонном колумбарии на Подебрадском городском кладбище хранятся урны Дмитрия Антоновича, Костя Мациевича, Валерии О’Коннор-Вилинской, Ростислава и Вячеслава Лащенко, Михаила Бринского и других известных украинских деятелей. Вверху колумбария — казацкий крест, ниже — тризуб (как ни странно, но сохранился при чешском коммунистическом правительстве!), еще ниже большая мраморная доска, на которой читаем: «Дорогим товарищам, которым не суждено было возвратиться на Родину. — Персонал Украинской хозяйственной академии, г. 1933».
Узнав от меня о местонахождении урны с прахом Евгения Харлампиевича Чикаленко, его внук, киевлянин Евгений Иванович Чикаленко, намерен непременно выполнить последнюю волю деда. Вспомним завещание Евгения Харлампиевича...
Теперь для выполнения завещания есть основание — Украинское государство.
А Лига украинских меценатов в 1998 году основала премию имени Евгения Чикаленко за щедрое меценатство, помощь украинской культуре; Лига вручает лауреатам памятные медали, дипломы, дорогие подарки — ко Дню Независимости.