Ради этой женщины не спят: в сетке вещания канала «1+1» культурологическая программа «Документ+», одна из ведущих которой — Лариса Денисенко, стоит в экстремальное эфирное время, около пяти часов утра. Целевая аудитория ропщет на руководство канала, но с вечера накручивает будильники.
Ради этой женщины даже идут на преступление: недавно Лариса получила литературную премию «Олимп» как автор книги, которую в течение года чаще всего воровали из книжных магазинов, — романа «Корпорація ідіотів».
А сама она когдато носила очки, чтобы казаться солиднее и старше. Юрист Лариса Денисенко работала на руководящих должностях в Минюсте Украины, возглавляла украинское отделение международной неправительственной антикоррупционной организации Transparency Internatinal, вела и ведет адвокатскую практику. О том, как в ее жизни возникли литература и телевидение, мы и поговорим.
Да, и еще. В юности Лариса воплотила мечту многих своих нынешних читательниц — была моделью, да еще и работала с самим Вячеславом Зайцевым! Именно об этом ее чаще всего и спрашивают.
— Лариса, насколько я знаю, вас уже раздражают вопросы о фотомодельной юности и Зайцеве. Почему? Неужели не приятно вспомнить?
— Вспомнить-то приятно, но мне кажется, что я многое сделала и делаю после того, как закончилась моя модельная «карьера», я ее и карьерой-то не могу назвать. Это было просто увлечение юности. Каждой девочке-подростку хочется понять, какая она. С нами занимались люди, знающие толк в красоте, в подаче человека другим людям, они нас учили и очень много мне дали в смысле уверенности в себе. Можно говорить с Клаудией Шиффер: «Боже мой, вы бросили карьеру модели, стали заниматься чем-то другим, как, почему?!» Я же не была топ-моделью. Это просто опыт. У каждого человека бывает много очень разных юношеских опытов. И когда ты состоявшийся юрист, начинаешь писать книги, сейчас вот добавилась телевизионная карьера, вспоминать постоянно о тех временах просто смешно. Отовсюду торчат уши Зайцева! Думаешь: боже мой, может, действительно нужно было заняться вытяжкой, вырасти на несколько недостававших мне сантиметров, перестать есть, — и делать модельную карьеру, раз людям это так интересно и нужно? (Смеется)
— Ваш поворот из чисто делового мира юриспруденции в творчество был достаточно спонтанным. Как это произошло?
— Очень странно. Сама иногда задумываюсь и не понимаю, как это получилось. Я целенаправленно делала карьеру в юриспруденции. У меня, можно сказать, два с половиной высших юридических образования. Половина — это я училась законотворчеству в Гааге на курсах при министерстве юстиции, там нас учили писать законы по нидерландской модели. Мне нравилась карьера государственного служащего в министерстве юстиции. Одно из моих главных достижений в этой области — я подготовила к ратификации полный пакет документов Европейской конвенции по правам человека, согласно которой наши граждане теперь могут отстаивать свои права в Европейском суде по правам человека (Страсбург). Это именно то, ради чего стоит работать юристом, — справедливость. Мне всегда была интересна justice в значении «справедливость», а не просто юриспруденция.
А писать... Не знаю, как это произошло. Реклама конкурса «Коронація слова» шла постоянно, я на нее не обращала внимания. Но в какой-то момент внезапно подумала: а не попробовать ли? Я написала «Забавки з плоті і крові» за две недели. Мне нравился сам процесс, я не могла остановиться. Шлифовала на работе какой-то закон, разговаривала с клиентами и в то же время продолжала набирать-набирать-набирать на компьютере свои «Забавки». Когда они выиграли, для меня это было что-то из области фантастики. Я знала, что в конкурсе принимают участие профессиональные литераторы, — и вдруг первое место!
Мне на тот момент исполнилось тридцать лет, человек уже взрослый, состоявшийся, занятой. Но когда я получаю какое-то подтверждение своим способностям, не могу это бросить. У меня так с детства. Помню, училась в музыкальной школе, и в какой-то момент мне дико надоело играть на фортепьяно, невыносимо! Но все говорили: «У тебя же хорошие пальцы, посмотри, какая растяжка, какая у тебя память, ты должна играть!» И я восемь лет отучилась, среднее музыкальное образование у меня есть. Я об этом не жалею, хотя на пианино сейчас не играю.
То же самое и с литераторством. Это захватило. Не знаю, как сложится в дальнейшем, я до сих пор в сомнениях: получается у меня, не получается, графоман я или писатель. Есть у меня один «пунктик»: очень доверяю академичности образования. Я не филолог и не журналист, у меня нет лингвистической основы профессионального писателя. Постоянно мучаюсь и сомневаюсь: может, действительно, ну его, забросить, заниматься себе тихо юриспруденцией? А писать-то хочется, оно в голове крутится! Но крутится и у графомана... Тем не менее, написав «Забавки», я сразу же начала писать «Кавовий присмак кориці». Не думая о том, выйдет ли книга. Все равно писала для себя.
— А как восприняли такой крутой поворот ваши друзья и близкие?
— Юридический мир консервативен. Все это не то чтобы возмутило, но очень насторожило моих ближайших партнеров, они до сих пор не понимают, зачем мне это нужно. «Ты пишешь, так странно, зачем, ты же юрист!» Юристы — снобы своего рода, каста. Конечно, мои близкие друзья, тоже юристы, обрадовались: я раскрылась с другой стороны, а если ты любишь человека, дружишь с ним, ты его воспринимаешь целостно и всего. А мои родители до сих пор не понимают, как это произошло и почему именно со мной. Мама постоянно говорит: «Боже, у нас же в семье никто не писал!» Как будто писатель — династийная профессия. У нас в семье и юристов не было! Кто-то должен быть первым.
— Вы активно работаете в очень разных сферах. Есть ли разграничение для себя: это я делаю для денег, это — для имиджа, а то — для души? Или, может, распределяете как-то по-другому?
— Разграничиваю только в том смысле, чтобы не запутаться. Действительно, наплыв материала и его концентрация очень большие, и мне нужно ежедневно отрабатывать разные вещи. И я сортирую. У меня есть подружки-Тельцы, это люди очень педантичные, у них для каждых носков-чулков-трусов отдельные коробочки. Я стараюсь перенимать их педантизм, чтобы разложить свои дела по каким-то условным коробкам.
Телевидение для меня — это новое дело, а новое всегда очень интересно. Мне нравится, что у меня что-то получается, нравится учиться, я очень люблю рассказывать в своей программе о талантливых людях, говорить о культуре. Я очень рада возможности, которую мне дал Бог или кто там этим распоряжается, — что я могу рассказывать о писателях, художниках, о театре... Вот недавно мы говорили с Алексеем Олиным и Славой Ксенофонтовым, они делают единственный в Украине журнал комиксов К-9. Они мне столько рассказали, что я, раньше не интересовавшаяся комиксами, сейчас хочу купить их, посмотреть, мне это интересно!
Юриспруденция... На самом деле я уже немного устала ею заниматься. Когда училась, то идеализировала эту профессию. Сейчас сталкиваешься с тем, что адвоката воспринимают как переносчика денег. Есть переносчик заразы, а адвокат — переносчик денег. Ты некое звено, можешь быть абсолютно безмозглым, носишь деньги от судьи к прокурору или следователю, предлагаешь другой стороне что-то на выгодных условиях. Адвокатура превратилась в подковерную возню. Раньше я интересовалась ораторским искусством адвоката, прочитала много литературы, меня это очень увлекало: построение речи, подходы, анализ... Сейчас в этом нет никакого смысла. На тебя смотрят, как на чудака, когда ты так работаешь. Недавно умер известный киевский юрист Григорий Гинзбург, он был великолепным адвокатом! Когда-то он мне сказал: «Ты знаешь, я боюсь, адвокат превращается в атрибут правосудия, такой же, как мантия у судьи или парик. Это страшно». Ты предмет, без которого судопроизводство невозможно, все к нему привыкли, но на самом деле ты ничего не решаешь. Я не хочу превращаться в марионетку. Отказываюсь вести дела политиков, хотя раньше вела. Не хочу, потому что я устала от неискренности этого мира. Но, тем не менее, вы правы — это приносит доход, а у меня есть определенные обязательства и перед собой, и перед семьей. Поэтому я веду некоторые дела, тем более что попадаются действительно любопытные.
Что касается писательства — я без этого просто не могу жить. Пишу если не ежедневно, то всегда об этом думаю. Что-то подмечаю, я вообще «пылесос» по жизни: вижу каких-то интересных людей, ситуации, люблю подслушивать, подсматривать. Необязательно эти вещи калькировать: ты их преломляешь, и получаются какие-то диалоги, эпизоды, они вплетаются в канву новеллы или романа.
— При такой разносторонней занятости хватает ли времени на семью?
— На семью времени остается очень мало. Человек выбирает. Я выбираю развитие, и мне кажется, если я буду развиваться, это будет полезно для всей моей семьи. По-моему, основной пример, который ты можешь дать и детям, и любимым, и родителям, — это жить насыщенной жизнью, учиться, искать себя. Они это видят и тоже будут так жить. Может быть, я такое оправдание себе придумала, поскольку действительно очень занята и мало уделяю времени друзьям и близким. Но мне кажется, когда я им уделяю внимание, им со мной очень интересно.
— Приходилось ли вам когда-нибудь использовать для достижения цели «женский арсенал» — красоту—обаяние—вероломство и т.д.?
— Вероломство — нет, оно мне вообще несвойственно. Когда я встречаю какую-то интригу, это для меня стресс, очень трудно психологически. Хотя интриг хватает и на телевидении, и в юриспруденции — с писательским миром я соприкасаюсь меньше, но, думаю, они везде есть. Это меня расстраивает. Не понимаю, зачем люди тратят на это время.
А что касается женского арсенала — бывает, наверное. Главное, чтобы это не отвлекало меня, пусть отвлекает кого-то другого. Помню, когда я начинала юридическую карьеру, то, наоборот, старалась создавать более серьезный образ: зачесывала волосы, у меня были тонкие очки, я их использовала на первых порах, чтобы казаться старше. Когда клиент к тебе подходит, ему за пятьдесят, а тебе двадцать шесть, в его взгляде появляется неуверенность. Вроде бы ему тебя порекомендовали, но он все равно не понимает: неужели вот это существо, помимо того, чтобы вертеться на каблуках, сумеет разобраться во всем том, в чем не разобрался я?! И нужно как-то убеждать. Визуальный эффект, чтобы смотреться солиднее. Я этим пользовалась, да. А насчет красоты и вероломства... Мне трудно об этом судить, мне кажется, нет, не было такого. Но, может, кто-то скажет: «Да это ж постоянно, да с ней вообще невозможно!» (Смеется) Не знаю.
— Знакомые с вашим творчеством уже в курсе, что юридические государственные структуры — это «Корпорація ідіотів». А как насчет телевидения?
— «Корпорация идиотов» есть везде. Почему государственная служба? Госслужба — это возможность заниматься всем, не отвечая ни за что. Какая-то номинальная структура, где ты что-то делаешь, но совершенно непонятно, каков будет результат и кто за это ответит. Самый маленький чиновник, возможно, грамотно выполнил свою работу, дальше все совершенно непонятно, а в итоге идиотическая ситуация: он получает по ушам, а все остальные остаются в шоколаде в своих удобных креслах, может, даже с повышением.
На телевидении... я вам не скажу за всю Одессу. Я работаю над культорологической программой. У нас маленькая команда: два редактора, режиссер, звукорежиссер, оператор, продюсер и трое ведущих. Наверное, если я буду дольше в этом жить и вариться, я начну видеть какие-то параллельные интригующие процессы, но пока это очень увлекательная работа, обмен мыслями, поиск интересных людей. Мы все разные, много спорим. Кто-то говорит: «Нельзя этого человека пускать на телевидение, пускай подрастет», — если речь о молодом, кто-то возражает: «Нет, его вообще нельзя пускать на телевидение!» Я усвоила новый термин: «нетелеформатный» человек. Он может быть умный, талантливый, но он говорит «в себя» а не «вовне», и телевизор это моментально улавливает.
— Боюсь, «Документ+» в Украине мало кто видел, большинство людей по ночам спят...
— Конечно, я понимаю, что те студенты, которые стараются это смотреть и ставят будильник на пять утра, портят себе сон. Но, оказывается, очень много людей смотрят ее на Западной Украине в нормальное время, потому что у них ловится «1+1 International». Мне оттуда идет вал писем: предлагают темы, гостей... Моя одноклассница, с которой мы не виделись после окончания школы, долго сомневалась, я это или не я: она знала, что я занимаюсь юриспруденцией, а если человек юрист, резонно встретить его где-нибудь в суде или даже в госструктурах, — но увидеть на телеэкране говорящим о литературе как-то странно.
— В медийном пространстве Украины литературная среда практически не представлена. Возможно, она просто неинтересна?
— Человек, который написал хотя бы одну книжку, не может быть неинтересен. Он выплеснул свои эмоции, негативные, позитивные, какой-то опыт, фантазии, — в любом случае это человек, который умеет думать и выражать свои мысли. Он не может не быть интересным людям. Это исключено.
У нас есть удивительные персонажи в литературной тусовке. Если говорить о телеформатности, то Юрко Покальчук, Сашко Ирванец, Леся Воронина — это люди, с которыми можно говорить о чем угодно, и они всегда будут очень живо и забавно выглядеть. Есть уникальные писательницы, они много знают, обаятельные, очень разные... Говорят, похожи Поваляева и Карпа: я знаю одну и другую — ничего общего, ни в литературе, ни в жизни. Каждый литератор — человек, состоящий из множества книжек, которые он написал и напишет, это масса историй, развешанных, как игрушки на елке, о нем обязательно нужно рассказывать и показывать его людям!
Единственная проблема в том, что телевизионный менеджмент, да и газетный тоже, почему-то не понимает, что любые серьезные вещи можно подавать в разном формате, в том числе развлекательном. Поговорить с писателем на какие-то смешные темы — это всегда будет увлекательно, он может раскрыться и как литератор, и как человек. Почему этого не делают, я не понимаю. Равно как и почему так мало пишут о книгах. Дело даже не в специализированных изданиях, мне хотелось бы, чтобы о книгах писала любая газета. Кое-где пишут, но наш книжный мир уже настолько богат, постоянно выходят новые книги, появляются новые авторы, есть о чем рассказать, — и это должно быть на потоке, особенно в городской газете! Горожане должны читать, это одна из культур города, как и театральная культура.
— В какой сфере хотелось бы попробовать себя еще? Или вам пока хватит?
— (Смеется) А я расскажу! Я уже влезла в одну авантюру, очень интересную: проект Сергея Проскурни и Леся Подервянского «Звезды (условно говоря. — Л.Д.) телеэфира — актеры». И сейчас я репетирую роль актрисы Райской в пьесе Карпенко-Карого «Житейське море». То есть пробую себя в театре. Если учесть, что моей последней ролью был узбекский осел в пионерском лагере, то это очень большой рост!