«Элладская модель», то есть модель канонического устройства, существующая сегодня в Греции, появилась в качестве компромиссной после того как в состав греческого государства в результате балканских войн 1912—1913 гг. вошли так называемые новые, или северные, территории. Возникла каноническая проблема: до момента вхождения в состав Греции на эти обширные территории распространялась каноническая власть Вселенского Патриарха. Вместе с тем, согласно Томосу об автокефалии, изданному в 1850 г. Константинопольской Патриархией, каноническая власть Элладской Церкви распространялась на территории, входящие в состав Греции. В июле 1928 г. греческое правительство издало закон, согласно которому епархии новых территорий присоединялись к Элладской Церкви. Однако окончательная судьба епархий была решена только в сентябре этого же года, когда Вселенский Патриарх издал акт, согласно которому епархии новых территорий перешли в управление Элладской Церкви, одновременно сохраняя свое единство со Вселенским Патриархатом.
Возникла ситуация, когда около половины епархий Православной церкви в Греции оказались в ситуации двойного канонического подчинения. С одной стороны, права управления епархиями были переданы Собору епископов Элладской Церкви (в состав которой de facto вошли и епархии новых территорий). С другой — за Вселенским Патриархом был сохранен ряд канонических прав по отношению к новым территориям, в частности Патриарх удержал за собой право утверждать кандидатов на кафедры. Таким образом, Вселенскому Патриарху и Элладской Церкви удалось на основе компромисса выработать реально действующий механизм канонического устройства Православной церкви в Греции, удовлетворяющий все заинтересованные стороны, т.е. обе поместные церкви и греческое государство.
Актуальна ли такая модель решения церковной проблемы для Украины? С одной стороны, мы должны обратить внимание на ряд обстоятельств, отличающих украинскую ситуацию от греческой. Во-первых, перед Православной церковью в Греции стояла задача не исцеления раскола, а достижения эффективного взаимодействия между двумя каноническими юрисдикциями. Во-вторых, в отличие от УПЦ, Элладская Церковь имеет статус автокефальной, а следовательно могла выступать как самостоятельный субъект в заключении договоренностей с Константинополем. Наконец, после издания Томоса об автокефалии Элладской Церкви (1850) тип отношений, установившихся между Элладской Церковью и Вселенским Патриархатом, несколько отличается от современных взаимоотношений УПЦ и Константинополя. Ведь не секрет, что для любого грека, к какой бы православной юрисдикции он ни относился, Вселенский Патриарх является не только первым по чести православным иерархом, но и духовным лидером эллинизма.
С другой стороны, нам кажется неправильным преувеличение значения этих отличий. Со стороны тех, кто оказался в канонической изоляции, сегодня существует искреннее желание восстановить церковное единство. Канонический статус УПЦ, хотя и предполагает известную зависимость от священноначалия Московского патриархата, все же является достаточным для участия в переговорном процессе по восстановлению церковного единства. Кроме того, во главе Русской церкви сегодня стоит личность, которая, безусловно, войдет в историю этой Поместной церкви как один из наиболее деятельных и стратегически мыслящих предстоятелей за всю ее историю. Следовательно, учитывая заявления патриарха Кирилла о том, что преодоление раскола в Украине является одной из приоритетных задач его патриаршего служения, мы надеемся, что Его Святейшество не откажется от своих слов и будет активно содействовать уврачеванию раскола в Украинской церкви. Наконец, если между Московским патриархатом и Константинополем и существуют определенные трудности во взаимоотношениях, то это не является неразрешимой проблемой. И сотрудничество в уврачевании раскола в Украине было бы лучшим способом оптимизации отношений между патриархатами.
Украина должна быть не территорией раздора, а территорией сотрудничества. Решение украинского вопроса может и должно не расколоть православный мир, а, напротив, утвердить новый эффективный способ взаимодействия между двумя наиболее влиятельными поместными церквами православного мира.
«Элладскую модель» нельзя механически перенести на украинскую почву. Тем не менее, именно эта модель может помочь украинскому православию обрести единство.
Опыт канонического устройства Греции свидетельствует, что церковное единство страны не обязательно предполагает единство юрисдикции. Там существует две юрисдикции — Элладской Церкви и Константинопольского патриархата. Но это не мешает епископам этих двух юрисдикций самым тесным образом сотрудничать, фактически составляя одно церковное тело. Эта же модель в той или иной форме может быть реализована и в Украине.
Как известно, 26 августа 2009 г. епископат УАПЦ единогласно подал на имя Святейшего Патриарха Варфоломея прошение о принятии нашей Церкви в состав Вселенского Патриархата на правах автономии. Вместе с тем УАПЦ не хотела бы, чтобы удовлетворение этого прошения повлекло за собой кризис в отношениях между Москвой и Константинополем. Не стремимся мы и к тому, чтобы вхождение УАПЦ в состав Вселенского Патриархата затормозило процесс постепенного сближения УАПЦ и УПЦ (МП). Напротив, мы искренне стремимся к тому, чтобы это сближение продолжалось и пришло к своему логическому завершению — установлению между нашими церквами полного сопричастия, когда бы верующие УАПЦ и УПЦ (МП) могли беспрепятственно общаться в молитвах и таинствах.
Путь к такому сближению для православных верующих Украины может открыть только ответственное сотрудничество в решении украинской проблемы Константинополя, Киева и Москвы. Константинопольский патриархат, епископат УПЦ и Святейший Патриарх Кирилл должны совместными усилиями определить, каким образом уврачевать раскол и предоставить единокровным братьям возможность общей молитвы и причастия от одной Чаши.
Вхождение УАПЦ в состав Константинопольского патриархата должно состояться не вопреки воле Русской Церкви, а, напротив, по ее доброй воле. Безусловно, при таком подходе такая юрисдикция могла бы иметь не абсолютный характер. Определенный объем канонических юрисдикционных прав Константинополь мог бы делегировать общему собору канонических православных епископов Украины под председательством Блаженнейшего митрополита Владимира.
Ведь ситуация кажется неразрешимой только в том случае, если мы мыслим себе церковную юрисдикцию как нечто абсолютное, как будто тот или иной патриархат — это отдельное абсолютно суверенное государство со своим языком, валютой и тщательно охраняемыми «каноническими границами». С богословской точки зрения все обстоит совсем иначе. Московский и Константинопольский патриархаты — это не два «суверенных государства» и даже не две «суверенные», замкнутые в себе церкви. Это одна и та же Православная церковь, два поместных проявления одной и той же соборной, кафолической церкви. И если для реального уврачевания раскола в Украине сегодня необходимо их тесное сотрудничество, то оба древних и влиятельных в мире патриархата должны найти в себе желание и возможность для ответственного сотрудничества.
УАПЦ готова к принятию решения на основе консенсуса. Мы не стремимся к тому, чтобы легализация нашего канонического статуса привела к жесткому переформатированию конфессиональной карты Украины. Мы не хотим, чтобы в Украине наступила новая волна ожесточенной борьбы за храмы и церковное имущество. УАПЦ достаточно своих собственных возможностей в проведении церковной миссии. Мы верим, что увеличение нашей паствы произойдет не за счет отхода верующих от УПЦ (МП), а благодаря нашей миссионерской работе, благодаря евангелизации тех миллионов украинцев, которые сегодня не принадлежат ни к одной из христианских конфессий.
Такого же открытого и жертвенного участия в уврачевании раскола мы ждем от Московского и Константинопольского патриархатов. Двадцать лет существования в Украине автокефального движения показало: решить проблему силовым путем не удастся. УПЦ под омофором Блаженнейшего митрополита Владимира не может поглотить паству УПЦ КП или УАПЦ. Киевский патриархат не может поглотить УПЦ (МП) и даже менее многочисленную УАПЦ. Не увенчались успехом и усилия политиков, которые подталкивали Константинополь поглотить украинское православие или хотя бы украинское автокефальное движение в лице УПЦ КП и УАПЦ. Поэтому мы должны понять, что логика поглощения себя не оправдывает. Нужно отказаться от идеи поглощений и попытаться выстроить модель канонического устройства Православной церкви в Украине таким образом, чтобы в ней были учтены интересы всех церквей, и прежде всего «интерес Божий», т.е. незамедлительное уврачевание раскола.
«Элладская модель» — только одна из возможных моделей уврачевания раскола в Украине. Понятно, что она нуждается сегодня не столько в пропагандировании, сколько во вдумчивом и беспристрастном анализе. Однако этот анализ не должен сводиться к патриотическим декларациям, когда решение на основе консенсуса будет рассматриваться «конфессиональными патриотами» как предательство интересов «нации/Церкви». Время «конфессионального шовинизма» прошло. Мы должны осознать, что наше главное гражданство — не те или иные земные страны, а вышний, Небесный Иерусалим.