В последние годы я всё чаще обращался к давно любимой мною теме: «Динамо», Киев. И вот уже более семи месяцев кряду занимаюсь этим буквально каждодневно - готовлю к переизданию свою книгу «ФУТБОЛ ЛОБАНОВСКОГО», увидевшую свет весной 1991 года ещё в Советском Союзе тиражом всего в 25 тысяч экземпляров. Конечно же, возвращение главного героя моей художественно-документальной повести в родной клуб сыграло свою роль. Но дело, видимо, не только в этом. После долгого отсутствия Валерий Лобановский вернулся фактически в другую страну, в которой людям, во всяком случае подавляющему их большинству, из-за ухудшающейся год от года жизни, казалось бы, не до футбола. Но в самом динамовском коллективе перемены разительные. Не только помыслами, но и что, пожалуй, главное - делами, устремлёнием в XXI век...
...Уже расшифрованы десятки аудио- и видеокассет. Около трёхсот страниц убористого компьютерного текста заняли беседы - от девятилетних мальчиков из динамовской футбольной школы, игроков и тренеров нынешнего динамовского состава или рядовых его болельщиков до первых лиц независимого государства Украина, известных политических деятелей. Признаюсь, никогда раньше не работал с таким увлечением. Всё дело тут, видимо, в удивительнейшем феномене нашего века - «ДИНАМО» КИЕВ, которое нынешней осенью отметит свой 70-летний юбилей. Предисловие ко второму изданию книги «Футбол Лобановского» написал профессор Бостонского университета Виталий Коротич. Думаю, изложенные им мысли о феномене любимой миллионами команды грех держать в рабочих папках.
Дэви АРКАДЬЕВ
Виталий КОРОТИЧ
Взгляд
из Бостона
Лет тридцать назад я получил стипендию ЮНЕСКО и оказался в Канаде. Ещё не вписавшись в тамошнюю жизнь, страдая от этого, я глядел в гостиничный телевизор, - хоть там всё было понятно. Шёл великолепный хоккейный матч, финал Кубка Стенли. Играли в Монреале, и тамошняя команда выиграла Кубок. Генерал-губернатор Канады поднял вверх серебряный приз, который ему дали подержать перед вручением, и мне стало интересно, что же он скажет. Воспитанный в советской стране, я полагал, что он поблагодарит британскую королеву и кого-то очень важного в канадском правительстве, может быть, правящую партию, за заботу о спорте. Иначе не могло быть: я ведь видывал такие ритуалы в Киеве и в Москве. Но к моему великому удивлению, генерал-губернатор одернул свой мундир с позументами и грустно сказал: «Ребята, как бы я хотел быть молодым, как вы, и так же великолепно играть в хоккей!». Я остолбенел от того, что так по-человечески была выражена элементарная мысль, та самая, что звучит в олимпийском гимне: «О спорт, ты мир, ты радость...». Там есть ещё всякие другие слова, но сказанное о спорте, как радости, я ценю больше всего. Слишком уж часто на нашем веку радость наряжали в мундиры и заставляли стоять навытяжку под портретами и знаменами, получать ордена и декламировать тексты о том, насколько спортивная победа возвышает народ, который доказал, что он лучше всех, заколотив вот этот мяч вон в те ворота. Ведь то, что Бразилия играет в футбол лучше всех, вовсе не значит, что там жизнь самая удобная. То, что киевское «Динамо» - любимая наша команда, вовсе не значит, что Украина превзошла другие страны по всем остальным показателям. У нас похищали радость в течение столь многих лет, что мы забыли, как она выглядит. Или вспоминали о ней всё реже.
А киевское «Динамо» было едва ли не главной радостью для меня в течение многих лет. Позже, редактируя журнал в Москве, я всё следил, чтобы никто из здешних болельщиков не накапал на мою любовь. Ещё позже, преподавая в Бостоне, я по капельке собирал через океан информацию о команде и узнавал, сколько ещё там осталось игроков, которые играли «при мне», когда я жил в Киеве. Это был как мостик к дому, и я его очень берег. Несколько раз мне довелось быть в Кувейте, мне очень хотелось найти Лобановского, который в Киеве жил через дом от меня, но я как-то не решался. Теперь жалею. Когда Лобановский возвратился в команду, стало спокойнее и в то же время очень стало его жаль. Я прекрасно понимаю, каких побед от него будут ждать, как будут торопить, как будут разочаровываться, если победы не случатся немедленно. Мне очень нравятся храбрые и талантливые люди, Лобановский именно таков. Но как же надо беречь его: от болтовни, от вмешательств, от попыток подогнать под политический ответ спортивные результаты. Как же ему будет трудно!
Попытки объяснить всё на свете повторяются бесконечно. Нам мало того, что киевское «Динамо» стало частью жизни миллионов людей. Нам ещё надо объяснить, почему это произошло. На каждом этапе развития Украины и её лучшей команды аргументы выглядели по-разному. Сейчас особенно популярно объяснение вроде того, что даже в самые трудные времена «Динамо» символизировало неколебимость национального духа. В принципе, возможно, что для многих это было и так. Но я относился к команде как к генератору моих личных радости и свободы. Как бы там ни было, динамовцы побуждали меня не только к размышлениям о великой силе замечательной украинской нации, к которой имею честь принадлежать и я сам. Насколько мне известно, даже в самые непростые времена в команде вместе с украинцами успешно играли русские, евреи, венгры, грузины, армяне и даже осетин Зазроев и грек Грамматикопуло, не считая представителей менее заметных народов. Мне прекрасно было сознавать именно это: столько разных людей объединились желанием принести всем нам радость и зовутся эти люди КОМАНДОЙ. Как я их любил и люблю! Как я с детства собирал подробности их жизни, как позже, уже будучи достаточно известным писателем, удостоился нескольких приглашений на динамовскую базу в Конча-Заспе и радовался, видя, что в команде немало умных и образованных людей. Команду можно было любить и за это! Если кому-нибудь надо, я готов подарить программки и календари киевского «Динамо» начиная с сороковых, первых послевоенных лет. Ах, как я любил этих людей и как мечтал, чтобы окружающие полюбили меня столь же самозабвенно! Но я даже не представлял, как можно заслужить такую любовь будучи простым смертным...
Динамовцев всегда опекали на высшем уровне. Был это Владимир Щербицкий, республиканский партвождь. Сейчас, в новые времена, это один из крупнейших меценатов Украины Григорий Суркис. Люди вершинные, и только от такта их зависит, какими они запомнятся в связи с «Динамо». Ведь никто не помнит уже, кто был украинским министром культуры, сельского хозяйства или иностранных дел в год, когда команда впервые стала чемпионом или обладателем Кубка. Но я помню, как все эти начальники вытягивали шеи из правительственной ложи на стадионе. Они запомнились как современники великой команды, и нет в этом ничего обидного. Рафаэля и Микеланджело тоже нанимали римские папы, не чуждые честолюбия...
Команда была главнее всех нас, и никто себя не считал униженным. Замечательный талант: быть великим, никого не унижая при этом. Вы не находите, что великие команды как люди - честные и нечестные, порядочные и не очень? Киевское «Динамо» стало для многих из нас средоточием добродетелей, а тренеры, вылепившие эту команду, были всегда любимы как ярчайшие из творцов. Шутка ли, сотворить такое в соавторстве с игроками!
Мне очень важно, чтобы у Лобановского ещё раз все получилось. С чего-то должны начаться в Украине решительные перемены к лучшему. Почему бы не с команды, которая не менее важная часть жизни страны, чем тракторный завод. А по своему влиянию на человеческие души - куда важнее.
В наше время ставятся под сомнение многие ценности, считавшиеся едва ли не окончательными и нерушимыми. Киевское «Динамо» - это еще и рассказ о верности. Верности клуба своим болельщикам и - любви болельщиков к любимой команде. Это история Валерия Лобановского, вся жизнь которого неотделима от «Динамо» и чисто по-человечески связана с главными взлетами и падениями клуба за несколько последних десятилетий. Это и Дэви Аркадьев, посвятивший многие годы работе над книгами о киевской футбольной команде и её мастерах. Нам всё это очень нужно сегодня. Когда рушатся целые цивилизации, распадаются и вновь рождаются страны, поиск островков стабильности в этом бушующем океане - дело непростое и важное. И - возвращаясь к сказанному - очень интересно задумываться о вечности и других незыблемых человеческих ценностях на примере такой искрометной игры, как футбол. Игры - но, тем не менее, занятия, способного наполнить смыслом целую жизнь...
Я ничего не хочу от динамовцев, кроме чистой радости. Кроме высокого чувства достоинства и способности к сопротивлению всем попыткам подмять себя и использовать в целях нечистых. Валерий Лобановский во многом значительнее для меня, чем президент страны, потому что президента избирают и переизбирают, а Лобановский делает профессиональное дело, которое умеет делать один он. Иные президенты получаются в результате политических игр, направленного вранья и правят несколько лет. Лобановский умеет нечто, чего не могут воспитать политические партии вместе взятые. Он более стабилен, что ли, в своей позиции. Его нельзя изъять из жизни и заменить так просто, как заменяют политических деятелей. Лобановского нельзя проводить ни сквозь какие демократические системы. Он сам - СИСТЕМА. И мы поверили в эту систему куда искренне и крепче, чем во многие политические, существовавшие одновременно. Хорошей вам игры, ребята! Я хочу быть молод, как вы, и хочу уметь многое из того, на что вы способны. Но я уже не сумею. Так что сделайте это за меня и еще за миллионы таких, как я!
Апрель, 1997 г.