"Профессиональные киллеры украинской культуры, мгновенно ставшие обличителями "руки Москвы". Не очень умные отсиденты, бросившиеся в новую власть. Ничтожные, заблядованные поэты и писатели советской поры, овладевшие "микрофоном истории"… Мне было страшно. "Гопашные хохлы" (любимое выражение Ивана Алексеевича Свитлычного) и комсомольские активисты неистово совокуплялись на подиуме, желая породить нечто отвратительное и примитивное".
Семен Глузман. "Рисунки по памяти, или Воспоминания отсидента"
В Париже я одно время жил на окраине, у замечательного светлого человека математика Леонида Плюща, в 17-м округе. Хотел было написать "у бывшего советского диссидента", но такие люди "бывшими" не бывают, как и их идейные противники. Плющ был единственным, лично известным мне диссидентом, сидевшим в психушке и лагерях именно за социализм.
Более того, он как антикоммунист, но человек левых взглядов, и в эмиграции не отказался от своих убеждений, оказавшись в силу этого в некоторой изоляции. Но остался со своим мнением. К слову сказать, достаточно аргументированным, задающим достойный уровень полемики.
Это у меня, человека взглядов противоположных (близкого по воззрениям, скорее, к другому нашему общему знакомому, Владимиру Буковскому), вызывало невероятное уважение и любопытство. Предо мной был самурай своих взглядов, никогда ими не кичащийся и не торгующий. Плющ был сдержан, немногословен и математически точен в терминах, расставлял смысловые ударения интонацией. И недавно у него трагически погиб старший сын.
Мне было неловко приставать с расспросами о его жизни, о том, о чем, в общем-то, и так знал тогда весь мир. Но как-то речь случайно зашла о деле генерала Григоренко, и естественным образом возникла фамилия "Глузман".
"Семен Глузман… - задумчиво сказал "Ленчик" Плющ и сделал невероятно длинную паузу, по-птичьи чуть склонив голову набок. В его микропалисаднике, по-моему, даже замолчали цикады, дело было жарким летом. - Це такий… сильний чоловік. Це - Людина".
Полночь 10 сентября 2015-го обещала быть совершенно заурядным, рабочим временем суток, как тут ко мне постучались.
Времена, конечно, сейчас, стремные, но постучались пока лишь в Фейсбуке.
"Извините, а у вас тоже со странички пропало интервью "Порошенко необходимо отказаться от практики постоянной лжи своему народу" Семена Глузмана?"
Ну и понеслась.
Менее чем через час стало понятно, что не только пропало, и не только у меня. В улье социальных сетей усиливался глухой гул недоумения и недовольства. Десятки людей начали активную переписку и самодеятельные перепосты материала, который к тому времени уже разошелся весьма неплохо, по множеству мало примечательных ресурсов.
Найти его по ключевым словам и поставить снова - было делом нескольких секунд. Я видел, как множество знакомых и незнакомых людей совершенно разных политических взглядов сопровождали это комментарием: "Делаю из принципа".
Оказалось, принципы существуют.
Короткий "чайниковский" анализ, присланные скрины отказов в доступе и прочая арифметика Интернета гласили - удаление интервью Глузмана не было цукерберговскими кознями. Они всегда сопровождаются хоть каким-то да вердиктом. Типа того, что "сим оскорбляете права кошек, на лице вашем отражается чувство расового превосходства", "изображение этой еды относится к разряду порнографии", "рецепт удаления сорняков способствует разжиганию ненависти у ботанов".
А в этом случае линки именно на это интервью на совершенно разных ресурсах просто вмиг оказались недоступными, выдавали Error и т.д.
К утру количество перепостов "из принципа" в разы превысило изначальные шеры. Люди копировали текст в "Ворде" и слали почтой родственникам и знакомым. К утру 11 сентября в воздухе запахло настоящим "самиздатом". Для кое-кого назревал цифровой 9/11.
Гражданское общество фактом удаления этого материала получило то ли пощечину, то ли поджопник, но это подействовало. Общество вспомнило, что оно - гражданское. И все дискуссии о размерах рейтингов, правах меньшинств и кровожадности кроликов сразу отошли на второй план.
Уже днем все мертвые ссылки на разных ресурсах волшебным образом воскресли. Встань, Лазарь, и вали отсюда, покуда цел.
Определять заказчика и исполнителей в данном случае не является целью этих строк.
Могло быть совсем пошло: какие-то аппаратные прогибы, желание удалить
с чела вождя тень печали. Или жестко, директивно: "Сделайте что-нибудь с этим…". А, да. Где-то мы это уже слышали.
Могло быть, как и в старом анекдоте из 90-х, когда разговаривают два "малиновых пиджака":
- Помнишь, я тебе Версаче заказывал?
- Ну?
- Так ты меня неправильно понял.
Дальше в версиях только маленькие зеленые человечки и шапочки из фольги.
Гораздо важнее две вещи. Во-первых, реакция людей, величие которой они не осознали. И слава Богу, потому что это, на самом деле - норма, обыденность. Во-вторых, разница интеллектуально-смысловых потенциалов в происшедшем.
Начну со второго. Дело не только в злокозненности всяких новых правителей, упорно игнорирующих исторический опыт предшественников и врущих напропалую о своих победах и "зрадах" конкурентов. В историческом аспекте их потуги ничтожны по эффективности.
Но существует механизм вытеснения неприятных воспоминаний в памяти поколений, и поколения стремятся к старым ошибкам. Ибо на конце ручки пресловутых метафизических граблей всегда маячит сочная морковка.
Ведь после Сталина, с перебивкой на Маленкова, был Никита Хрущев. И "оттепелью" заруководили те же сволочи, втаптывающие в грязь бывших единомышленников и кумиров, чтобы народ не втоптал их самих. Вдохнули полной грудью пару раз - и хватит.
Был же потом полнейший клон этой самой "оттепели" в виде горбачевской "перестройки", и Евгений Кириллович выпускал на свободу моих знакомых, и Горбачев казался на фоне "гонщиков на лафетах" таким же прогрессивным, умным и обаятельным. Ну прямо как Саакашвили сейчас.
И как-то незаметно вновь на горизонте замаячило позднебрежневское: "Брови черные, густые, речи длинные, пустые".
Глузман написал вполне простые и очевидные вещи о том, что президенту следовало бы меньше врать. Он, Глузман, вообще-то - наследник и правопреемник тех авторов, которые для конспирации писали еще на папиросной бумаге, поэтому словам цену знали. Я когда-то такие тексты перевозил как курьер в картонных мундштуках папирос "Беломорканал". Они писались под лупой и читались так же. А проблемы в дороге - закурил.
И Глузман еще, или, наоборот, прежде всего - очень известный и высококвалифицированный психиатр. И как профессионал, прекрасно понимающий всю психопатологию политики, он все это время боролся в себе с гражданином, который молчать не имеет права.
У философа Платона в диалогах "Тимей" и "Критий", где речь об Атлантиде, автор-грек беседует с египетским жрецом. И египтянин, внимая умствованиям грека, говорит по-отечески снисходительно: "Вы, греки - как дети".
Так вот, сегодняшняя, предыдущая, да, пожалуй, и будущая власть - они против таких глузманов - как дети.
Обстановка 70-х, когда люди от страха переходят на другую сторону улицы, чтобы случайно с тобой не поздороваться, заискивающие тайные просьбы, чтобы "в случае чего" сказать, что мы никогда не были знакомы, доносы друзей и отвага совершенно неожиданных незнакомцев - это трудно передать, это нужно пережить. И выжить нравственно. Это время Глузмана.
Я надеюсь, Семен Фишелевич меня простит (как опытный клиницист) за архетипизацию его имени. Я даже полагаю, что он лично не нуждается в глорификации. Проблема в том, что у людей такого склада характера и опыта есть Совесть. Именно с большой буквы. И она никак не конвертируется в сегодняшние правила игры.
Проблема в том, что трагический опыт интеллектуалов, видевших, как во власти одна мразь легко сменяется другой, в силу манипуляции социальными приоритетами никак не учитывается украинским обществом.
Речь не о том, чтобы учиться на ошибках прошлого - этот благой призыв никогда и никем не был реализован. Поскольку масса живет в понятиях доминирования и подчинения, но никак не учебы.
И даже речь не о том, что личность Петра Алексеевича такая или эдакая. Кто его знает, те и так все понимают. Функция президента - говорить не истину, но хотя бы правду в последней инстанции. Президент страны - это не человек. Это тяжкая должность, в которой ничего личного на время выполнения своих обязанностей вообще не должно быть. Да, это политический театр. Но он должен быть безукоризненным. Президент, как и все госчиновники, обязан принимать любую критику и сатиру в свой адрес без права прямого ответа. Если нет чувства юмора - ну, не случилось. Кто-то из русских царей, когда ему доложили, что некий солдат в питейном заведении плевал на его портрет, распорядился передать, что "он на него тоже плевал", и закрыть дело. Обама прикалывался, когда у него герб США на трибуне отвалился во время выступления. Да полно подобных примеров.
Я, собственно, что хотел сказать. Вот я читаю курсы волонтерам по стране о безопасности. И такое ощущение, что в казусе Глузмана (а казус - это случай из ряда вон выходящий, основополагающий) власть наступила на "растяжку".
Более опытные саперы что делают? Вынимают из запала гранаты замедлитель с тем, чтобы заряд взорвался сразу. Если "растяжку" ставит дилетант, то сначала звучит хлопок взрывателя, как щелчок бича или выстрел из "малокалиберки". А затем, через три секунды, уже следует взрыв.
Неподготовленные люди, разинув рот, при первом хлопке останавливаются и крутят головой по сторонам. Пытаясь понять, что это было. Когда понимают - уже поздно.
Господин президент, ничего личного. Но вы хотя бы пригнулись, если не можете залечь.