Наконец-то это произошло: 13 августа 2003 года с корабля в сопровождении своих несокрушимых гвардейцев на берег родного корсиканского города Аяччо сошел французский император Наполеон Бонапарт. Церемония выглядела несколько опереточно, но вовсе не так, как в полукомедийных советских представлениях известнейшей фигуры французской истории. То есть значительная часть корсиканцев, собравшихся в порту Тино-Росси, несомненно, приветствовали не эмоционально-нервного французика, которого одной левой укладывал на лопатки Кутузов (правда, как нас убеждали в советской школе, сначала исключительно стратегически отдав ему Москву). Нет, корсиканцы приветствовали героя — своего знаменитого земляка, который, как многие здесь утверждают, был патриотом Корсики. Поэтому актер, игравший роль императора в инсценизации его возвращения домой, выглядел вовсе не коротышкой с бочонком и придурковатым выражением лица, совершающим массу ненужных мелких движений, — а улыбающейся, уверенной в себе звездой, безупречной в своем белом мундире и известной всему миру треуголке, за которой закрепилось его имя, — «наполеоновка». Парады в костюмах наполеоновской эпохи продолжались в Аяччо три дня в честь дня рождения героя 15 августа.
Размышления о независимости
Для меня, как для чужака, эти празднования выглядели несколько парадоксально. Корсиканский народ, значительная часть которого желает независимости острова от Франции, почитает человека, сделавшего больше кого-либо другого для становления Франции в качестве империи. Ведь даже в дни торжеств непосредственно в Аяччо корсиканская военизированная группировка, выступающая за независимость, взорвала французское правительственное учреждение, в результате чего было ранено пять человек. Почему же тогда жители Аяччо приветствуют символическое возвращение земляка-предводителя Франции, который, завоевав Париж, уже не находил времени для их предков и никогда более здесь не появлялся? В ответ на Корсике вы услышите красивые истории о том, как на самом деле Бонапарт любил свою родину, но просто не успел материализовать свои планы по отношению к ней. Да и вообще, человек подобного масштаба просто не может быть однозначным.
Итак, вот вам рассказ о корсиканском националисте Наполеоне Буонапарте (не путать с Бонапартом, поскольку это уже более поздняя, офранцуженная версия его имени). Наполеон родился в 1769 году всего через три месяца после того, как Корсику завоевала Франция. Молодого мечтателя действительно волновала судьба родины-Корсики, за чью независимость дрался его отец и которой не хватило сил, чтобы устоять против могущественной Франции. Наполеон старательно изучал историю острова и сам писал произведения в защиту корсиканского народа. Вынашивал он для него по-юношески грандиозные планы. Однако, как желают считать корсиканцы, поняв бесперспективность дальнейшей вооруженной борьбы с могущественным соседом, решил сам его покорить, так сказать, изнутри. Что и сделал, воспользовавшись собственными военными талантами, а еще — оказываясь в нужное время в нужных местах. Потом (с кем не бывает) за войнами, строительством французской империи, интригами и завистью он как-то забыл о Корсике. Когда опомнился, было уже поздно, поскольку случилось это на далеком острове святой Елены, куда его попытались сослать после Ватерлоо. Как это бывает, один остров напомнил о другом — далеком и таком родном. Ну и вот, говорят корсиканцы, перед смертью его просто замучила ностальгия, и он очень страдал от того, что не нашел времени и средств, чтобы воплотить свои юношеские замыслы касательно своей родины. Действительно ли вынашивал Наполеон подобные планы — никто не знает, но корсиканцы, в любом случае, имеют право на свой национальный миф, и вряд ли какая-либо другая нация, воюющая за независимость, может похвастаться, так сказать, присутствием на своей стороне фигуры более крупной, чем Наполеон Бонапарт.
Как и Наполеон, сам остров Корсика также является моделью соединения, казалось бы, несовместимого. С одной стороны, это — несомненно — Франция. С другой — вроде бы и не очень, поскольку особая корсиканская тождественность проявляется на каждом шагу, но довольно специфически. Это не вызывает удивления, если учесть, что на острове с несколькотысячелетней историей всего 200 лет господствует Франция. Поскольку же только с начала ХХ века началось усиленное офранцуживание Корсики (коренным языком здесь является корсиканский, возникший на основе итальянских диалектов), сегодня имеем этакую французскую оболочку (подавляющее большинство населения общается друг с другом, читает местные газеты, слушает местные радиопрограммы и обращается к чужестранцам по-французски). В то же время корсиканский язык присутствует в беседах преимущественно старших людей в городах и в селах Высокогорной Корсики, в названиях ресторанов и баров, блюд национальной кухни, во многих графити на стенах домов, содержание которых варьируется от антифранцузских лозунгов сторонников независимости и ксенофобских призывов (на острове сейчас живет много иммигрантов из Марокко) до критики войны в Ираке. Ну и народные песни, которые корсиканцы заводят по-французски, опрокинув рюмку-другую на вечеринке или пикнике. Одним словом, мне, киевлянину, все это очень напомнило языковую ситуацию в родных местах в подсоветские времена. Похоже, все поющие нации прошли через порабощение.
«Горячая» политика
В эти дни на Корсике снова гремят взрывы, — это две фракции нелегальной организации под названием Фронт национального освобождения Корсики после перемирия возобновили в июле то, что они называют боевыми действиями против Франции. Среди прочего, именно стремительным отмиранием корсиканского языка, сведенного унитаристской политикой Франции до диалекта, которому нет места в школе, в масс-медиа и книгоиздании, мотивировали более трех десятилетий назад начало партизанской деятельности против Франции корсиканские националисты. Сейчас «борьба» состоит в бомбежках французских учреждений и собственности французов с континента, а также в причинении убытков французской туристической индустрии.
Я попал на Корсику в горячую пору — в прямом и переносном смысле. Тридцативосьмиградусную жару, вызвавшую массовые пожары (столбы огня, уничтожившие тысячи гектаров леса и кустарников, и попытки погасить их с помощью самолетов и вертолетов я наблюдал из Бастии, а также через бухту из крепости в живописном курортном Кальви) усугубили едва ли не ежедневные взрывы. Так, в воскресенье 17 августа взрывом динамита было разрушено помещение правительственного офиса в крупнейшем городе Бастии. В понедельник утром уже в административной столице Аяччо бомбы упали на отделение французского банка «Кредит Агриколь». За последние несколько недель в «послужной список» Фронта национального освобождения пополнили бомбовые атаки на Ниццу, расположенную на Лазурном побережье Франции (вследствие чего 16 человек получили ранения), взрывы французского ресторана и четырех французских вилл на Корсике. Сочетание лесных пожаров с повышением активности Фронта даже подбросило тему для местных острословов. Мол, огонь в лесах зажгла французская власть, чтобы, свалив все на жару, выкурить из укрытий партизан (на самом деле Франция бросила значительные ресурсы на гашение корсиканских пожаров: когда местным пожарным не хватало сил, были присланы пожарные соединения с континента).
Новую вспышку насилия на Корсике вызвали несколько событий, почти совпавшие во времени. В июле на острове состоялся референдум, организованный французским правительством. Он якобы преследовал цель предоставить острову некоторую автономию. Однако предлагаемое корсиканцам было настолько непонятным, что предложения оказались неприемлемыми как для националистов, так и для откровенных сторонников status quo в составе Франции. Кроме того, правительство еще и усложнило себе жизнь, арестовав за несколько дней до плебисцита одного из лидеров подпольщиков — Ивана Коломну, который долго находился в розыске. Принимая во внимание легендарный статус Коломны среди националистической молодежи (я видел на людях футболки с надписями по-корсикански: «Мы все помогали Ивану») и совпадение во времени его ареста с референдумом, многие заподозрили нечистую игру парижской власти (обозреватели считают, что полиция давно знала, где скрывался Коломна). В результате предложения правительства на плебисците были отвергнуты. Коломну подозревают в причастности к убийству в 1998 году верховного французского правительственного чиновника на Корсике — префекта Клода Эриньяка. Именно за это убийство в июле в Париже были осуждены восемь сепаратистов, которые считали себя жертвами политической расправы. Для военизированных группировок это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения и заставившей нарушить перемирие. Со своей стороны, Франция тоже стала «повышать меры безопасности» и только что назначила для Корсики нового префекта полиции, который начал свою деятельность на острове с возложения цветов у памятника французским жандармам, погибшим на Корсике.
Мечты рядового украинца
Естественно, террористические акты отпугивают от острова иностранцев, поэтому, по сравнению с другими местами на Средиземном море, в разгар туристического сезона здесь, за исключением «почти своих» французов и итальянцев, чужаков — единицы. Вообще-то я люблю такие выглядящие аутентично уголки в Европе, где никто в сфере сервиса не пытается лезть к вам с английским, а меню в ресторанах — одноязычные местные. Корсика является едва ли не последним «пятном» на средиземноморской карте, где об Украине и украинцах знают в основном из зарубежных новостей. Я добирался на Корсику по морю через Италию, и контраст между двумя странами, в последней из которых на украинцев (преимущественно женщин, убирающих дома итальянцев) наталкиваешься на каждом шагу, а в первой их просто нет, — разителен. Поэтому для корсиканцев вы, как украинец, будете интересным и загадочным собеседником, особенно если владеете французским или итальянским. Причем, услышав ваш французский с иностранным акцентом, корсиканцы часто принимают вас за итальянца и переходят на итальянский, а узнав, что вы украинец, очень удивляются. Украинцев там я все же встретил, но очень странных... Иду я по улице в Кальви и обращаю внимание на двух ребят в военной форме. Думая о чем-то своем, автоматически рассматриваю их белые цилиндрические фуражки. Видимо, французская армия, думаю я, и вдруг ошарашено слышу, как один из них со смаком говорит: «А я йому кажу: та пішов ти...» Здороваюсь. Ребята поражены так же, как и я. Оказалось, они были членами французского Иностранного легиона (Legion Etrangere) — элитного соединения французского войска, формируемого из иностранцев. Это соединение, имеющее под Кальви воздушно-десантную базу, призвано выполнять самую тяжелую черную работу, которая может выпасть французской армии. После подготовки легионеры попадают в горячие точки — чаще всего в бывшие французские колонии в Африке (например, в Сенегал, Кот-д’Ивуар или Гвинею). При наборе в Иностранный легион предпочтение отдают людям, уже имеющим военную подготовку. Поэтому здесь явно пригодилось наше военизированное среднее образование (имею в виду уроки начальной военной подготовки), не говоря уж об обязательной двухлетней службе. Если ты соответствуешь требованиям, предъявляемым к кандидатам в легион, никого уже не будет интересовать, каков у тебя статус, национальность, преступник ты или нет, нелегал или легал. Неудобных вопросов не задают. За пять лет, если все будет хорошо, получишь французское гражданство и, если пожелаешь, новую личность (то есть паспорт на новое имя). Тебя будут одевать, будут платить хорошее жалованье, обучат французскому и хорошим манерам, а также убивать, как и в любой армии. Ребята говорили, что среди легионеров много поляков, бывших югославов с богатым опытом гражданской войны, встречаются кубинцы. О себе они рассказывали неохотно. Сказали только, что родом из Луцка и Кировограда, но о том, как попали в легион, упомянули довольно путано. Якобы кто-то им посоветовал в одной из восточноевропейских стран, а завербовались уже в Германии. Они счастливы находиться здесь, на Корсике, в почти курортных условиях, где можно ходить в бары и ночные клубы, а иногда даже на пляж. Они знают, что в Африке будет значительно тяжелее...
Хотя многих иностранцев Корсика отпугивает терроризмом, сюда уже добираются иммигранты из стран, чьих граждан трудно испугать несколькими взрывами в неделю. Пляжной торговлей постепенно овладевают африканцы — так же, как и всюду на пляжах Средиземноморья. Они ищут новые ниши, видимо, переехав из соседней итальянской Сардинии, где приходится выдерживать острую конкуренцию с китайскими и пакистанскими иммигрантами. Работа у них тяжелая: весь день в жуткую жару приходится ходить по пляжу с баулами, полными хлама сомнительного качества, и предлагать, предлагать, предлагать, иногда сталкиваясь с пренебрежением, а то и откровенным расизмом. И все же некоторые франкоязычные африканцы чувствуют, что получают на Корсике свой шанс. Один такой горемыка из Мали остановился возле меня на пляже, чтобы предложить на выбор подделанные под «фирму» очки от солнца. Услышав мой непривычный французский акцент, спросил, откуда я. «Je suis de l’Ukraine», — говорю. Он не слышал. «Это — в Восточной Европе». «Colonisee par France aussi?» (Тоже колонизированы Францией?) Это его сбил с толку мой французский. А я подумал: если бы? Если бы действительно в свое время Украина оказалась под сильной Францией корсиканца Наполеона? Насколько это изменило бы менталитет, жизнь и судьбу украинцев? Насколько иными были бы мы теперь? Были бы мы двуязычными, франко-украинскими, — или наш язык так же вымирал бы, как и корсиканский, а мы чувствовали бы себя стопроцентными демократами-европейцами с французскими вкусами в моде, кухне и культуре? Нашей национальной чертой также было бы это знаменитое французское joie de vivre (то есть умение получать максимальное удовольствие от жизни) вместо постоянных неутомимых нареканий на нее, а наш стиль и наши женщины тоже несли бы в себе что-то такое неуловимое, это je ne sais quoi, эту изюминку, которая делает французов такими неповторимыми.
Всего несколько дней на Корсике погружают тебя в море информации, из которой вдруг выныривают знакомые исторические и литературные персонажи, связанные, оказывается, с островом. Так, 12 августа городок Бастелика ренессансным праздником почтил память корсиканского полководца Сампьеро Корсо, ставшего прототипом Отелло Шекспира. Город Кальви претендует на то, что здесь родился Христофор Колумб, а знаменитый английский адмирал Нельсон, колонна которому стоит в центре лондонской Трафальгарской площади, потерял глаз во время штурма того же Кальви. Любуешься горными и морскими пейзажами, наслаждаешься белым песком и изумрудной водой и в то же время находишься в одном из центров новейшей истории, который ежедневно попадает в сводки мировых новостийных агентств. Не будем здесь говорить о всяческих вендеттах по-корсикански и таинственной мафии, контролирующей торговлю наркотиками во Франции и даже, по некоторым версиям, бывшей исполнителем заказа на убийство в Далласе американского президента Джона Кеннеди...